Максим Конененко- Ну, - говорил француз, поднимая бокал бургундского, - Давайте за то, чтобы французы теперь вместо тысяча восемьсот двенадцатого вспоминали только две тысячи восемнадцатый!
- Прекрасный тост! - соглашался немец, поднимая свою кружку пива, - Вы-то хотя бы тут были. А мы не дошли. И не дай бог вспомнить…
- Братаны, - говорил русский, поднимая свою стопку водки, - У нас говорят, что кто старое помянет - тому глаз вон.
Немец и француз напряглись.
- Да не напрягайтесь вы так, - говорил русский, - Это я образно. Мы, русские, всегда как-то особенно любим тех, с кем бились насмерть и кого победили. Даже и не знаю, как это у нас так получается… Уважение, что ли…
Немец и француз посмотрели на русского с благодарностью.
- А вы знаете? - говорил русский, - Что у нас в стране принято рассказывать анекдоты? И вот мы с вами сейчас как раз как в том анекдоте. Русский, немец и француз.
- Анекдот! - воскликнул француз, - Это французское слово!
- Да у нас почти все слова французские, - вздохнул русский, - Кроме, разве что, самолета и паровоза.
- И немецкие тоже, - сказал немец, - В вашем языке очень много немецкого.
- Так я вам про это и говорю, - говорил русский, разливая всем водку, - Кроме нас с вами в Европе никого нет. Мы по вашему говорим. Вы по нашему будете пить.
Немец и француз с опасением посмотрели на рОзлитое.
- Ну, - сказал русский, поднимая стопку, - За воплощенные анекдоты!
Все трое снова немедленно выпили.
- А что за анекдоты-то? - спрашивал француз, закусывая корочкой хлеба, - Политкорректные?
- Ну разумеется! - отвечал русский, - Вот, например, что для вас в женщине самое главное?
- Лицо, - немедленно отвечал француз, жадно глядя на гуляющих по улице русских девушек, - И глаза. В них можно сразу же утонуть.
- А для меня, - говорил немец, - Самое главное в женщине - это надежность. Она должна быть как я. Как мужчина. Из нержавеющей стали.
- Ничего вы в женщинах не понимаете, - улыбался русский, разливая по новой, - Самое главное в женщине - это ноги.
Немец с французом смотрели на русского с изумлением.
- Ноги?! - удивленно спрашивал француз, - Но почему?!
- Чтобы она в магазин быстро бегала! - смеялся русский, поднимая стопку, - За новой бутылкой!
Немец с французом растерянно смотрели на русского.
- Слушай, - произнес, наконец, немец, - Но это же гендерный шовинизм.
- Это анекдот, идиоты! - восклицал русский, немедленно выпив, - Попробуй русскую бабу куда-то послать! Да она тебе башку отгрызет!
Немец с французом удивленно смотрели друг на друга.
- Какие-то странные у вас анекдоты, - наконец, произнес француз, - Какие-то… неправдивые.
- А ты про сказки когда-нибудь слышал? - спрашивал русский, разливая по третьей, - Только не про эти ваши европейские, где всё плохо заканчивается. А про русские. Где всех побеждает дурак.
- Нет, - качал головой француз, - Про такие не слышал.
- У вас, может быть, и дурак побеждает, - говорил немец, - А чемпионы мира по футболу все таки мы! Мы на первом месте в рейтинге ФИФА! И без дураков!
- Вот я про это как раз вам и объясняю, - говорил русский, поднимая стопку, - Мы же в России!
И все трое снова немедленно выпили.
- В России всё по другому, - пояснял русский, - Две самые могущественные армии, покорившие всю Европу, пришли в Россию и тут всё их могущество превратилось, как говорят в ваших сказках, в тыкву. Какие вам еще нужны доказательства?
- Но мы чемпионы мира! - восклицал немец.
- Это вы там чемпионы мира, - говорил русский, - А здесь, в России, мир совершенно другой. И чемпионы у него совершенно другие.
- Вы знаете, - говорил француз, задумчиво рассматривая небо над головой, - Мне кажется, я что-то начал понимать про Россию. Особенно после этой вот русской водки. Я как бы чувствую экзистенциальность.
- Экзистенциальность? - удивленно спрашивал русский, - А я думал, что ста пятидесяти вам хватит. Надо, получается, еще столько же.
- Еще столько же?! - с ужасом спрашивал немец, - Но зачем?
- Чтобы перейти к трансцендентности, - отвечал русский, - Без этого вам в России никак. Собственно, именно поэтому вы русских анекдотов и не понимаете.
Официант принес еще водки.
Немец и француз смотрели на русского со смирением.
