Наступление на «неудобья». Об экологической ситуации в Белгороде

Экологическая ситуация в Белгородской области продолжает оставаться напряжённой.

О том, какое воздействие на окружающую среду оказывает развитие агропромышленного комплекса в нашем регионе, рассказывает Эдуард Снегин, доктор биологических наук, заведующий научно-исследовательской лабораторией популяционной генетики и генотоксикологии НИУ БелГУ.

Иван Логинов, АиФ-Черноземье: Эдуард Анатольевич, каково воздействие промышленности на природу в Белгородской области?

Эдуард Снегин: Достаточно посмотреть на последствия активной разработки железорудных месторождений в районе Губкина, чтобы увидеть последствия хозяйственной деятельности человека. Вблизи находится заповедник «Ямская степь», его территория соседствует с отвалами и хвостохранилищами ГОКов. Можно воочию наблюдать, как рядом располагаются реликтовая степь и «лунный» ландшафт этих отвалов, на которых произрастают только сорные травы. Это показывает, как локальная хозяйственная деятельность человека может оказывать гибельное воздействие на окружающую среду.

В Белгороде производство как бы минимально, но есть цементный завод, Энергомаш, витаминный комбинат, завод лимонной кислоты. Эти предприятия постепенно всё вокруг себя отравляют. Сам я живу в районе Болховец, недалеко от завода лимонной кислоты. У них старая технология производства, которая сопровождается выбросами дурно пахнущих газов. Выбросы случаются, как правило, ночью, чтобы не привлекать внимание общественности. Отстойники, куда сбрасывают отработанную воду, находятся далеко за Болховцом, туда с завода протянута труба, которая время от времени начинает протекать, образуя зловонные лужи, а иногда и небольшие водоёмы. Всё это происходит в жилом секторе.

- В Белгородской области активно развивается агропромышленный комплекс - уж он-то, по идее, не должен иметь отрицательных экологических последствий?

- 78% территории области распахано. Часть земли уже лишилась плодородного слоя и заброшена. На остальные земли активно вносятся удобрения, пестициды. Из-за сложной экономической ситуации вносятся дешёвые пестициды, запрещённые к использованию в западных странах или плохо очищенные. Причём хозяйства скрывают, что они используют. Тут ситуация очень печальная. Все наши заповедные участки, все уголки нетронутой природы окружены распаханными землями. Естественно, всё, что вносится в пахотные земли, оказывается и там. К тому же рельеф региона гористый, а заповедные участки часто располагаются в низинах, и с полей с дождями вся эта химия стекает на заповедные территории.

Я специалист не просто в экологии, а в экологической генетике. Я наблюдаю, как полютанты, то есть различные загрязнители, влияют на генофонды различных видов живых организмов, включая и человека. У нас есть специальные методики, которые позволяют оценивать степень разрушения ДНК различных живых объектов. И здесь можно обратить внимание, что жизнь в промышленных зонах, где есть регулярные вредные выбросы, приспосабливается к ним, идёт естественный отбор тех индивидов, которые наиболее устойчивы к действию промышленных объектов и загрязнителей. Там живут разные виды млекопитающих, насекомых, улиток, но это уже приспособившиеся индивиды. В заповедных участках ситуация иная.

Например, был случай в заповедном участке «Стенки Изгорья», который находится в долине реки Оскол. К этой особо охраняемой природной территории подходят сельскохозяйственные угодья. Какое-то время эти угодья не распахивались. Последние три-четыре года там стали сеять пшеницу. А пшеница в Белгородской области подвергается нападениям вредителя - клопа- черепашки, это насекомое поедает зёрна. Против него поля активно обрабатываются пестицидами. Я спросил у новооскольских агрономов, чем конкретно они опрыскивают поля. Мне не ответили, но сказали, что это пестициды, которые запрещены в США, и потому их привезли сюда. К сожалению, это обычная практика.

- И что произошло в заповедном участке?

- Эти яды попали в заповедник и нанесли серьёзный урон местной фауне, так как обитающие там виды не были адаптированы к его действию. Когда мы стали исследовать живые организмы на этом участке после воздействия пестицидов, то уровень разрушения их ДНК был даже выше, чем у живых организмов в промышленных зонах. Для нас эта ситуация была неожиданной. Такие разрушения ожидаются вдоль автотрасс и возле заводов, но в районе заповедника нет никакой промышленности, а как известно, нарушения работы генетического аппарата часто губительны для организмов.

Есть ещё один нехороший момент. Все заповедные участки живой девственной природы в Белгородской области, заказники и природные парки имеют небольшую площадь и разделены огромными территориями пашни. И животные обитают в замкнутых анклавах, по сути, резервациях. У них начинается близкородственное скрещивание, и в итоге начинается процесс вырождения, который происходит в результате инсуляризации, т. е. из-за чрезмерного дробления ареалов и видов на мелкие фрагменты. Результатом становится снижение жизнеспособности, а порой и вымирание определённых видов. Как известно, если вымирает один вид, он тянет за собой целую цепочку других. В природе всё взаимосвязано, и не один вид не может существовать обособленно, без взаимодействия с другими. Естественный лесной или степной массив начинает постепенно деградировать и исчезает, заменяясь какими-то сорными малопродуктивными сообществами. В итоге мы можем оказаться без живой природы.

- Но ведь людей надо кормить, а это невозможно без сельхозугодий. Что же делать?

- Я уверен, можно найти какой-то выход. Можно сформировать биокоридоры, по которым могли бы перемещаться различные виды животных. Сделать вокруг заповедных участков зоны отчуждения. Другое дело, что это затратно и экономически не выгодно, плюс ещё проблема с местным населением, которое привыкло ходить по заповеднику, грибы собирать или лес подрубать. Для них аншлаги или, говоря проще, объявления, которые обозначают на местности территорию заповедника, ничего не означают. А бывает и ещё хуже: аншлаги изрешечены картечью - так «веселятся» местные охотники.

В заповедники на период охоты уходят кабаны и косули, а для охотников - это лакомый кусок. Например, Ямская степь - это старый заповедник, его знают все, а вот пару десятков лет назад был образован заповедный участок «Лысые горы». Люди не могли понять - зачем это надо, горы и горы, всю жизнь ходили туда, отдыхали, а тут вдруг стало почему-то нельзя. А ведь там уникальная реликтовая флора и фауна, которую надо сохранять.

- Белгородские птицефабрики и свинарники построены с учётом экологических норм?

- Прямо скажем, что в некоторых моментах они построены без учета мнения экологов. Экологическая экспертиза в некоторых случаях была проведена задним числом. Некоторые построены на водоразделах, то есть на возвышенностях, откуда отходы будут смываться дождями. В результате происходит эвтрофикация, то есть загрязнения водоёмов продуктами разложения органики, в которых уменьшается количество кислорода, увеличивается количество сине-зелёных водорослей.

- Но ведь власти озеленяют область. Проект «Зелёная столица»... .

- В регионе по решению властей стали усиленно засевать саженцами так называемые пустоши. Но какие это пустоши? В области много меловых обнажений, которые существуют с ледникового периода. У нас есть огромное количество реликтовых видов, которые, по сути, эндемики, то есть нигде в мире они больше не живут. Они есть только в Белгородской области и на смежных территориях. Я с ужасом видел, как идёт этот грейдер, всё это сбривает ковшом, а чиновники и школьники потом с песнями сажают сосну или акацию. В начале кампании нужно было бы проконсультироваться с учёными! Нас, местных специалистов, не слушали, но есть же федеральная власть, Росприроднадзор, который обязан это отслеживать и пресекать варварство!

Итог получается очень печальный. Вначале распахали реликтовые степи, а теперь добрались до «неудобий». Но какие же это неудобья? Это участки склонов, где сохранились ещё островки нетронутой живой природы.