В ближайшие выходные свой двухсотый Гран-при проведет Макс Ферстаппен, которого, кажется, еще недавно называли вундеркиндом — понятное дело, не только за успехи, но и за юность. Эксперт по автоспорту Эльмир Валеев в своей колонке дал оценку этому рубежу, который гонщикам из прошлого покорялся гораздо, гораздо позже — если они вообще проводили такое количество соревнований. Этот текст Эльмир Валеев опубликовал в своём телеграм-канале о Формуле-1 . С его разрешения мы публикуем этот материал целиком. Когда я начинал смотреть Формулу-1, в её истории было лишь два гонщика, перешедших рубеж в 200 Гран-при. Одним из них был Нельсон Пике, завершивший карьеру в 1991 году с 204 Гран-при за плечами. Вторым — всё ещё выступавший тогда Риккардо Патрезе. Патрезе остановил счётчик своих Гран-при в конце 1993-го на казавшемся тогда умопомрачительным числе в 256. Забавно, что последним напарником в карьере обоих ветеранов был Михаэль Шумахер. Шумахер, считавшийся тогда очень молодым. Через год, в 1994-м, ему всего полутора месяцев не хватит, чтобы стать самым молодым чемпионом в истории — Красному Барону было чуть меньше 26 лет. Сегодня эти рекорды кажутся смехотворными. Нельсон Пике не входит даже в топ-20 по числу Гран-при за карьеру, Риккардо Патрезе со своим казавшимся недостижимым рекордом теперь только девятый. Максу Ферстаппену 26 лет, и в ближайшие выходные проведёт свой двухсотый Гран-при. Причина кажется очевидной — самих Гран-при стало гораздо больше. В начале и середине девяностых за год проходило всего шестнадцать гонок, сейчас же их число достигает двадцати четырех. Но дело не только в этом. К своим двадцати шести Макс Ферстаппен стал трёхкратным чемпионом мира, но при этом он только четвёртый (!) в списке самых молодых чемпионов. Все эти четверо — наши с вами современники, и мы смотрим на них прямо сейчас — или смотрели совсем недавно. Это, конечно же, не случайность. Профессионализм, подготовка нынешних молодых пилотов выросли на порядок, а то и на два. Лет 30–40 назад пилот в 25 лет только подходил к своей оптимальной форме, результатов от него ждали в 26–28. Сейчас гонщики имеют лучшую, чем тогда, подготовку в 17–18, и дебютируют гораздо раньше. Это, конечно, не значит, что они в таком возрасте готовы к Формуле-1 ментально. Чемпионат мира — не отдельная гонка, не Олимпийские игры, где разово нужно произвести сверхусилие. Это длительное противостояние, где необходима зрелость, психологическая устойчивость, здравый смысл, иногда мудрость. Всего этого молодым пилотам не хватает. Я бы сказал, Максу в этом смысле повезло: он в 17 лет был намного более психологически устойчивым, чего большинство его сверстников. Тем не менее, на мой взгляд, по настоящему зрелым человеком он становится только сейчас — и при этом, вдумайтесь, он проводит в Формуле-1 десятый сезон! Может ли он провести в Формуле-1 ещё десять сезонов? Я считаю, что может. И неважно, что он говорит и думает: очень многие пилоты в юности утверждали, что не собираются выступать в Формуле-1 до сорока лет, а потом до последнего искали возможность в ней остаться. И такая возможность у них есть — профессионализм и подготовка работают и в другую сторону: нынешних 35–40-летних пилотов невозможно даже сравнивать с ветеранами прошлого. Современные методы поддержания формы позволяют продлить спортивную жизнь радикально, и 36–37 лет совсем не выглядят пределом. В конце концов, очень скоро мы будем праздновать 400-й Гран-при Фернандо Алонсо — и он по-прежнему не собирается останавливаться. Кстати, если вдруг найдёте машину времени и отправитесь туда, в 1992-й — ни в коем случае об этом не рассказывайте. В лучшем случае, вас поднимут на смех. /m
