Интеллектуальный баттл астраханцев, будущее Ирана и сложности с коридором «Север-Юг»
24 января в Астрахани прошло заседание «Каспийского экспертного клуба», на котором с основным докладом о развитии международного транспортного коридора выступил старший научный сотрудник ИМИ МГИМО Алексей Токарев. «Арбуз» взял эксклюзивное интервью.
Алексей, мы помним вас по выступлениям в рамках Каспийского медиафорума. Почему вы решили принять участие в заседании Каспийского экспертного клуба?
— Я тогда приезжал по приглашению центра «Каспий-Евразия». Моя задача заключалась в том, чтобы объяснить студентам и, самое главное, региональным журналистам, как можно улучшить написание и презентацию их текстов. Это ведь несложно совсем: делать заг, который принесёт трафик, но при этом не убьёт уважение к медиа, писать лид так, чтобы конкретный материал хотелось открыть на сайте, разбивать текст на абзацы, ставить запятые и убивать в своей письменной речи «хронический канцелярит».
Парадоксально, но часто я читаю лекции по профессии, хотя сам никогда не был журналистом. Просто работал в лучшем медиа страны – издательском доме «Коммерсантъ». Писал большие тексты, поскольку знаю, как русские буквы складывать в слова так, чтобы текст на 20 тысяч знаков не навевал сон. Мне кажется, что коллегам из регионов важно говорить без московского снобизма об их недоработках, которые очень легко исправить, не вкладывая в медиа значительные финансовые, человеческие, временные ресурсы.
Составляет ли Каспийский регион область ваших научных интересов?
— Только в рамках проекта международного транспортного коридора «Север-Юг». Для агентства «Евразийские стратегии» мы с Адланом Маргоевым из МГИМО делали большой доклад. В остальном все же нет. Есть уважаемые коллеги, которые занимаются регионом профессионально. Например, Александр Караваев и Станислав Притчин. Посвящённый «Северу-Югу» доклад Караваева для «Валдайского клуба» рекомендую к прочтению – Александр в отличие от меня оптимист по отношению к коридору.
На ваш взгляд, какие политические, экономические и социальные вызовы сегодня стоят на пути реализации проекта «Север-Юг»?
— Две основных проблемы. Первая Иран. Возможно! Подчеркиваю это слово. Возможно, мы видим последние годы исламского правления в Иране. Очень показательно, что недавние протесты были посвящены не президенту Хасану Роухани. Иранцы выступили с лозунгами «Долой Аятоллу!»*.
Натянутая аналогия: как если бы в 1952 году москвичи вышли с портретами против Сталина. Как говорит иранист Маргоев, внутренняя политика Ирана, это разные (либеральные и консервативные) ветви одного дерева, о вырубке корней которого запрещено думать. Теперь есть ощущение, что протесты – это топор, которым замахнулись на сам ствол.
Вокруг Ирана возможен большой кризис, который расползётся на весь Ближний Восток, или война между Ираном и США, если в следующий раз они не согласуют непублично точки ударов, как это было в январе после убийства Сулеймани. Самая стабильная ситуация в Азербайджане, потому что страна авторитарная, с жестким руководством, и для внешнеэкономической конъюнктуры это хорошо, поскольку есть определённость.
Вторая проблема коридора «Север-Юг» — его наполняемость. Есть официальные оценки в 20-25 млн. т грузооборота, если МТК заработает. Экспертные оценки 15-20 млн. т. Наиболее пессимистичные – 2 млн. т. Это, конечно, не может составить конкуренцию маршруту через Суэц, где оборот 1 млрд. т. Но вне зависимости от оценок мы смотрим на реальные цифры индийского экспорта.
По расчетам, которые сделал магистрант МГИМО Алексей Приходченко, европейская доля в нем устойчиво сокращается все последние 12 лет с 24 % в 2007 году до 17-18 % в январе-ноябре 2019 года. У нас с коллегами нет ответа на вопрос, как завести индийский бизнес на западный (через Азербайджан) и транскаспийский маршруты МТК «Север-Юг»? Индия нацелена на северо-восток Ирана – в сторону Центральной Азии, прежде всего. Индии нужны центрально-азиатские ресурсы, в т.ч. в экономической конкуренции с Китаем, а ветки транзита через Каспий и Азербайджан с Ираном ее волнуют сильно меньше.
В условиях современных отношений Востока и Запада, России и Америки, ситуацией с Ираном, какие прогнозы вы можете дать по развитию МТК «Север-Юг»?
— Коридора как такого не существует. «Сервер-Юг» есть в медийной реальности, незначительным образом он присутствует в документах российского стратегического планирования и, конечно, совсем несравним в этом смысле с коридором «Восток-Запад», по которому идут конкретные работы.
Нельзя взять контейнер в иранском порте Чабахар и доставить его до станции Бусловская за Санкт-Петербургом по единому тарифу при помощи единого оператора без перевалок или смены колеи. Кроме того, скажу мягко, есть очевидные сложности с иранским менталитетом: те, кто работает с иранцами, говорят о халатном отношении к труду. Сложная ситуация с Ираном сохраняется не только в смысле безопасности, но и состояния инфраструктуры иранских автомобильных и железных дорог.
Рядом с Чабахаром случаются вылазки пакистанских террористов («Джундалла», «Джейш аль-Адль», «Джейш ан-Наср»). На пакистанской стороне расположен де-факто китайский порт Гвадар. На фоне сложных китайско-индийских и отвратительных индийско-пакистанских отношений можно строить конспирологические версии об искусственно создаваемых Чабахару сложностях.
При этом Россия заинтересована, как минимум, в развитии транспортных переходов с Азербайджаном, своих каспийских портов, в открытии Ирана через транспортировку контейнеров оттуда через Каспий. Сложности вокруг Ирана и в целом «Севера-Юга» отнюдь не мешают России развивать отдельные его участки, которые когда-нибудь, при стечении очень многих обстоятельств, могут оказаться интегрированными в единый МТК.
Международное заседание Каспийского клуба собрало настоящих профессионалов. Вам понравилась дискуссия?
— Невероятно. Я участвовал в дискуссиях, где уважаемые люди долго рассказывают друг другу об очевидных вещах, после чего идут на фуршет и расходятся. Атмосфера на таких докладах: слышно, как летают мухи, а участники зевают. А у нас было очень интеллектуально и живо.
Поначалу я думал, что эти серьёзные мужчины в костюмах меня разберут на запчасти, но они критиковали очень аргументировано – я практически стенографистом работал, когда они выступали с репликами после доклада. Двое экспертов, один из консалтинга, второй «от земли», схлестнулись не на шутку.
Мне то «баттл», то «раунд» хотелось сказать. Всё предельно уважительно, но остро и с доказательной базой. Я только записывать успевал. Замечательное заседание получилось, за что спасибо центру «Каспий-Евразия», который и меня пригласил, и этих прекрасных интеллектуальных антагонистов собрал.
Можно в заключение получить ещё какие-то прогнозы на ближайшие годы для Каспийского региона? Чего нам, «каспиянам», ждать?
— Иран – самый неспокойный сосед. Не он один виноват, но и мировая политика. В США выборы, а Иран – вечный враг не только американцев, но саудовцев и Израиля, т.е. ключевых союзников Соединенных Штатов на Ближнем Востоке. Есть ощущение, что Дональд Трамп рамках президентской кампании ещё заставит мир говорить об Иране, да и внутренние протесты в стране не внушают надежды на стабильность.
В докладе «Международные угрозы» мы прогнозируем рост неожиданности и снижение катастрофичности в международных отношениях в 2020 году. Проще говоря, будет много нового и неприятного, но третья мировая не случится. Американо-иранский кризис начала января наш прогноз уже оправдал.
От Азербайджана каких-то неожиданностей мы не ждём – плавный транзит власти на фоне парламентских выборов. Ничего не изменится в Туркменистане, где главный фактор эволюции режима – здоровье Аркадага.
Мы очень надеемся, что вне зависимости от развития глобального коридора «Север-Юг» точками роста станут астраханские порты, будут расшиваться узкие места российской железной дороги в регионе, а сложившаяся неконкурентная среда в одном из портов будет изменена силами государства в сторону транспарентности и здоровой экономической соревновательности.
*Великий аятолла Сейед Али́ Хосейни́ Хаменеи́ — иранский религиозный, духовный, государственный и политический деятель, второй Высший руководитель Ирана с 1989 года по настоящее время.