Фильм вошел в конкурсную программу VIII Международного кинофестиваля Arctic open в Архангельске. Этот фильм можно смотреть хотя бы из-за Олега Гаркуши в главной роли. Известного всем, кто хоть немного интересовался первыми шагами русского рока в перестройку (а разве были такие, кто нет?!). Уникальное явление! Не певец, не музыкант, просто нечто скачущее по сцене, хорошо, если в ритм попадал. Не герой, ходячий перфоманс, какой на концерте, такой и в жизни. Его на улице милиция винтила просто так, не могла терпеть такое на свободе. Всесоюзно прославился после выхода «Взломщика» с Кинчевым. Помню выпуск какой-то модной передачи, где показали, как Гаркуша забирает ребёнка из роддома. Собственного. Закадровый текс был примерно – «вы не поверите, но даже у ТАКОГО могут рождаться дети». Прозвучало как «ему ещё кто-то даёт… есть же дуры». Он не обижался. Гаркуша строил свой имидж, который, худо-бедно, кормит его до сих пор. Его снимал Балабанов в большой роли в «Я тоже хочу». Неожиданно. И тем, что роль большая, и что фильм стал последним в жизни и творчестве «Последнего Митька». Там действие заканчивалось на ступенях храма. Символично? Как и всё у этих людей. В основном Гаркушу брали на роль его самого, где играть, собственно, нечего. Григорий Лялин рискнул и взял на роль священника. Чудаковатого, почти (или даже не почти) святого. Как сам Гаркуша. Теперь вот гадай: играл – не играл. Сам же не признаётся, понимает законы жанра. Сценарий, кстати, написал действующий священник (и такие иногда водятся во ВГИКе, даже к Путину под бочок прибиваются). С иронией написал, с само-. Теперь волнуюсь за него, как бы не расстригли, церковная, как и другая власть не любит этой самоиронии. На чём постоянно и попадается, запутываясь в собственных ветвях. Больше рассчитывает на духовные скрепы, которые даже улыбка только разжижает. Это всяким Иванам Охлобыстинам позволено… да и им не всё. А начинается на экране вообще со святотатства – с поджога провинциального храма. То ли идейными экстремистами, то ли шпаной… неинтересно. Интересно, что свалили всё на глухонемую, пившую из горлА пиво на скамеечке неподалеку. Пиво той же марки, что и поджигатели, ещё курила рядом с храмом, полный набор доказательств… вот какая неказистая разыскная работа у следствия. Не верится даже в искривлённом сознании российской действительности? Так это завязка для святочной сказки… дальше поймёте. Зло в этом несовершенном из миров должно компенсироваться добром (иначе совсем тошно жить). Спасать душу заблудшей овцы направляют заштатного священника. Заштатного и по должностному расписанию, и по факту существования – он доживает дни в предвкушении небесной встречи с любимой женой. Какая смогла такого полюбить? Мне самому интересно. Почему им Бог детишек не дал? Как испытание на верность. Отец Александр в трактовке фронтмена Гаркуши (именно в этой ипостаси я его лучше всего воспринимаю) и режиссёра Лялина – идеальный православный поп. Так и лучится (сочится?) добром. У него домашние разнопарные тапочки и те улыбаются. Ходит по городу в дублёнке на рясу, мультяшной походкой, которую не один месяц нужно репетировать. Никому ни в чём не даёт отказа. Готов терпеть от самых близких. Каждое его дело – добро. Но главного не хватает. Чтобы оправдать время ожидания расставания с грешным миром. Последнего дела отца Александра. Или крайнего, чтобы не сглазить. Очередное послушание от местных иерархов – принять покаяние от глухонемой поджигательницы. В которой он узнают ту, что в младенчестве сам ввёл в лоно церкви. И получает от этого забитого и озлобленного существа всё, что другим причиталось. И начинается покаяние самого отца Александра. Поездка в колонию к крестнице, общение с со странной госмашиной в лице «кума» зоны - «в Бога не верю, но духовное уважаю, ибо духовные скрепы — это основа работы системы исполнения наказаний», поход за новогодними подарками для крестницы как в чуждый для себя мир светского греха – тяжело, но надо. Всё с принятием, с блаженной полуулыбкой на устах. Мечта авторов об идеальном батюшке в истинном служении, который никогда не сделает карьеры при самых идеальных условиях. Быть внутренне святым не в экстремальных, но в обыденных обстоятельствах, вот где нужна сила духа и крепость веры (не путать со скрепами). Святочные рассказы обычно заканчиваются чудесами. И этот тоже – чудом исцеления и более мелкими, но заметными… всё-таки сценарий писал действующий священнослужитель. Идеальная ситуация в на неидеальном мире в предновогодье. То, что нужно декабрьскому кинофестивалю на Русском Севере… Леонид Черток
