Дудникова Людмила Владимировна. Из Республиканского Госкомтруда в Облплан. -3
В нашем отделе ежедневно пребывали командированные первые и вторые лица областных комитетов по труду в сопровождении своих исполнителей. Традиция нас приучила после приветствия каждому гостю предлагать пиалу зеленого чая. Мне повезло, что наша Огульмейрам была не только красавица, но весьма приветливая и общительная девушка. Ее стол мы разместили сразу у двери с тем, чтобы гостей встречала она и после предложенного чая тихонько уточняла, кто они и зачем пришли. Только после того принимались решения переправить гостя к моему столу или ограничиться получением принесенных документов или выдачей форм и бланков для работы над областной Программой.
Сын. В период моих командировок и чрезмерной занятости отца сын был предоставлен сам себе. Не минула и его доля поступления в Туркменский университет. Он поступил на физику летом 1982 года, а уже в сентябре их отправили на хлопок в Тедженский район Марыйской области. Мы с мужем ездили к нему пару раз с продуктами.
Не сравнивая с моим страшным хлопковым периодом в Ташаузском районе, было очень тяжко смотреть на убогий быт и водный дефицит, не говоря о других лишениях. Когда сын заявил, что не поедет на хлопок в сентябре следующего года, что бросит университет, а лучше пойдет служить в армию, после чего уедет к бабушке в Россию, мне стало страшно. Я поняла, что сын как бы объявляет старт и открывает новый виток нашей жизни. Так и получилось.
К лету 1983 года усилилось давление высших органов власти на мужа, который после почти шести лет работы в горкоме партии Ашхабада был назначен директором электротехнического завода Минэлектротехпрома СССР. Его решила использовать секретарь Президиума Верховного Совета ТССР как таран для получения огромной премии своему брату-изобретателю электроэррозионной установки (для резания твердых сплавов металла). Производство такой установки в Туркменистане было нерационально из-за отсутствия сферы применения, так как твердые сплавы в Туркменистан ввозились лишь в виде напаек на резцы для холодного резания металла из мягких сталей.
По правилам, за изобретение большая премия полагается только тогда, когда один из заводов запросит поставить ему на производство это изделие. Тем не менее после определенного давления через официальных представителей власти (райком, горком, отдел промышленности ЦК КПТ) Володя написал требуемое для стартовых действий властей письмо в Совмин республики, а та обратилась в союзные органы.
После такого самовольства он был вызван на «половичку» в Москву в союзное министерство, где ему было обещано увольнение за превышение власти… Партийные органы об этом догадывались и приготовили свои меры: ему немедленно было предложено написать заявление об уходе по собственному желанию, сняться с партийного учета и уехать якобы в «отпуск». Партийные органы знали цену кадрам, выращенным своим трудом. За месяц «отпуска» ему обещали подобрать место, достойное его статусу, пообещав как минимум место заместителя председателя Промстройбанка республики.
Одновременно прозвучал и отказ сына ехать снова на хлопок и сорвать обучение на 2-м курсе. Просматривалась перспектива в случае окончания госуниверситета – работа в роли учителя физики, чего он никак не хотел.
Я разрывалась на части – мне хотелось угодить всем: и сыну, и мужу, и маме, которая осталась одна, но не хотела ехать к нам жить в Ашхабад. Кроме того, у меня на руках были купленные за месяц вперед билеты на самолет в Москву для поездки в Госплан СССР на совещание по результатам разработанной мною и одобренной Совмином ТССР Программы по механизации ручного и физически тяжелого труда Туркменской СССР на 1980-95 годы.
Но выбор был сделан. Сначала по секретной от властей и сотрудников схеме по договоренности с горьковской сестрой Лидой в сентябре 1983 года, переоформив мой билет в один конец на мужа, мы отправили его в Горький. Там он немедленно устроился на работу механиком на только что введенный домостроительный комбинат и получил обещание о предоставлении квартиры через два года. Меня долго домогались партийные деятели, когда муж не вернулся из «отпуска»… Пришлось изображать «брошенную жену», чтобы жалели, а не преследовали.
Уже в начале ноября состоялись проводы сына в армию, после чего в феврале 1984 года уехала в Горький и я, предварительно «залив» слезами кабинет своего руководителя в Госкомтруде ТССР, чтобы отпустил по-доброму, ради сохранения семьи….
Наступил Новый 1984 год. Новый год встречали в Баландихе вдвоем мама и мой муж Володя, а сын Олег встречал Новый год уже в армии – в армейской «учебке» Черниговской области на Украине. Мне же пришлось встречать в Ашхабаде одной. эти безлюдные комнаты, заполненные упакованным багажом, вряд ли можно было назвать «домом». В течение последних двух месяцев в свободное от работы время я распродавала автомашину, запчасти и гаражи (2 ед.), упаковывала вещи и книги, которых было больше всех других вещей. Заранее заказала два контейнера для перевозки к маме в деревню нашей мебели, которой пришлось ожидать применения целых два года и которую, к счастью, не удалось продать в силу неумения и ненужности ее другим людям, так как в отличие от Горького в Ашхабаде не было мебельного дефицита. Чего скрывать – поплакала наедине с собой. Было очень жалко покидать Ашхабад, где столько прожито и пережито. Практически целая жизнь длиною в двадцать лет. Тем не менее, многое обязывало изменить географию биографии…
Мой Госкомтруд ТССР в обмен на мое «мировое» увольнение потребовал от меня срочной доработки и актуализации по итогам 1983 года долгосрочной Программы по механизации ручного и физически тяжелого труда в Туркменской ССР на период до 1995 года. Из-за боязни возможного обмана (а вдруг забракуют Программу) я решила схитрить и без согласования опубликовать в республиканской газете «Туркменская искра» статью об этой Программе – что Программа готова и обеспечит то-то и то-то… Так и сделала. Руководство Госкомтруда поздравили звонком из ЦК КПТ, где первыми прочли мою статью «Программа есть – необходим контроль» в газете «Туркменская искра» от 25 января 1984 года. Меня поздравляли коллеги и руководители из региональных облтрудов, а я делала обратный «книксен», что и они «пахали»… Руководство откровенно сожалело о моем отъезде из Туркмении, что оставило тепло в душе и чувство нераздельного единения с республикой по настоящее время.
Таким образом, 30 января 1984 года меня отпустили из Госкомтруда ТССР полюбовно по собственному желанию. Накануне я отгрузила наши вещи и мебель, а через два дня улетела в Москву с тем, чтобы сразу же на ближайшем поезде уехать в Горький.
Приехав в Горький, я безотлагательно навестила всех своих родственников – целых пять семей, проживающих в отдельных квартирах и разных микрорайонах
Однако...никто из этих близких родственников не проявил активности в моем трудоустройстве и проживании. Следует сказать, что Лиде я уже была благодарна за приют Володи на первые дни после его переезда из Ашхабада и пыталась за это помочь в трудный период трудоустройства ее дочери Марине в конце 90-х, предлагая должность в моем отделе облплана. Как ни странно, но ночевать у себя нам с мужем после моего приезда предложила Таня – жена брата Коли, а поселиться и пожить, пока найдем частную квартиру, хоть на месяц или больше предложила Катя - жена племянника Сережи. Я видела, что помощь искренняя, потому и приняла предложения
Вопрос о временной прописке я не поднимала, понимая, что это отяготит отношения с родней. Нужен был коммерческий вариант – прописка у чужих и за деньги. Опять же помогла Галя – жена брата Шурика, медсестра, которая имела обширную аудиторию знакомых. Она порекомендовала обратиться к пенсионеру, проживающему в близлежащей деревне в большом старом доме, чья прописка давала право работать в городе Горьком.
очень старенький пенсионер, был весьма рад той десятке рублей, которую я пообещала платить ежемесячно за весь период прописки. Он подписал заявление в Афонинский сельсовет с просьбой прописать меня «постоянно»… Это стоило многого. Целых два года я ежемесячно отправляла ему 10 рублей почтовым переводом с уведомлением, чтобы знать, что деньги поступили адресату. И спасибо ему огромное за эти годы
Председатель облтруда рекомендовал мне немедленно направиться в облплан, причем настойчиво рекомендовал, повторяя, как зайти и как найти того, кто должен меня услышать… В 1984 году на дворе стояла суровая зима, всё вокруг было в снегу, деревья заиндевели. Жить было негде и перспективы никакой, кроме родного огорода, который манил своей целиной… Тем не менее нужно было срочно определяться с работой и дальнейшей судьбой.
Однако меня сразу же принял заместитель председателя облплана в Горьковском облисполкоме Сырнев Польен Олегович. Я изложила свои предложения использовать меня и мой опыт при разработке, утверждении и контроле за реализацией областной Программы, положив перед ним на стол газету «Туркменская искра» с моей статьей «Программа есть – необходим контроль» за 25 января 1984 года, вместо того, чтобы пуститься в пространные объяснения на его вопрос: «А чем Вы занимались в Госкомтруде Туркменистана?».
получилось главное: меня взяли на работу в облплан Горьковского облисполкома. Это была дивная удача, и уже с 14 февраля 1984 года я приступила к работе. Мечтать об этом ранее я не могла. Тем не менее, подруги в деревне сочли, что за меня похлопотали именитые родственники, иначе не взяли бы…
Председатель облплана Грачев Виктор Григорьевич поднялся мне навстречу и протянул руку с радушной улыбкой: «Ну что ж, у нас есть для Вас работа: будете разрабатывать для Горьковской области целевую комплексную программу механизации ручного труда на 1985 - 2000 годы. Опыт у Вас, как мы поняли из этой статьи, имеется, раз Вы разработали такую программу для Туркменистана. Срок Вам – до апреля» «Не густо времени, всего полтора месяца», – подумала я. Тем не менее задача была поставлена, а установленный срок казался малым лишь при первом сравнении с тем сроком, за который была разработана предыдущая программа.
Грачев определил мне зарплату ровно в два раза меньше, чем была у меня в Госкомтруде ТССР, сообщив, что в ближайшее время намечается расширение облплана на семь новых отделов, и мне может быть будет предложена должность начальника отдела труда в облплане.
Чтобы жизнь на родной земле не казалась медом, мне судьбой была уготована непростая доля в облплане. Вершить многое пришлось, причем начиная с первых дней. эта работа была поручена сводному отделу облплана, ....почти не начатая работа была брошена на произвол судьбы, а Маргарита, думая, что с этим никто не справится, уходя, бросила руководителю: «Такое два института за целый год не сделают»…
Руководитель отдела , экономист, умнейшая обаятельная женщина, прошла школу начальника планового отдела одного из крупных заводов города Горького, одновременно преподавала экономику и планирование в вечернем техникуме. Она была солидарна с Маргаритой в оценке данной работы, хотя указание по разработке программы было направлено ими только десятку наиболее крупных заводов из нескольких сотен необходимых. Сочувственно и саркастически улыбаясь, Елена, не вставая, подняла из-под стола два толстых тома, уронила их снова на пол, затем ногой подтолкнула их в мою сторону: «Есть уже программы некоторых заводов, берите!».
Вернулась я на родину, конечно, вовремя, а для них я была чужая – «какая-то чучмечка из Туркмении». Почти вместе со мной в облплан пришла работать еще одна молодая женщина, Татьяна Петровна, она тоже считалась «чучмечкой», только из Казахстана. Как ни странно, но мы обе терпели достаточно долго – шутят же коллеги…
Три месяца разрабатывала я эту программу вместе с заводскими отделами труда и главными инженерами мелких заводов, а также главными технологами крупных предприятий всей Горьковской области.
Основным моим условием к руководству облплана было требование, чтобы меня обеспечили списками сотрудников всех заводов и предоставили мне отдельный телефон. Как ни странно, требовать это в общей комнате, в которой кроме меня работали еще пять женщин, но пришлось. Установленный для разработки Программы срок в полтора месяца не позволял расслабляться.
Я приходила на работу раньше всех к восьми часам утра вместо законных девяти. Заводы работали с полвосьмого до шестнадцати, и мне очень важно было поймать руководителей до начала оперативных производственных совещаний, зарядить их информацией о том, что они «…не представили…, а мы готовим справку в обком партии о состоянии дел по данному вопросу…». А дальше – ссылка на номер письма, который они не получали, радушное обещание дать копию письма в руки курьеру или если не курьеру, то одному из исполнителей, и сразу же предоставить и таблицы, и консультацию по их заполнению, не взыскивать за то, что они потеряли оригинал…
Это сработало – все бежали на консультацию и за формами для заполнения. Рядом со мной всегда была группа заводчан: одни спрашивали, другие молча слушали, третьи листали чужую программу, чтоб понять… Отдел молча наблюдал за диалогом. Затем начинались звонки с заводов, а я скороговоркой как стихи тараторила: в графу такую то-то, в графу, это-то и так далее и тому подобное. Девчонки (так я называла коллектив отдела) все, кроме Елены, были значительно меня моложе.
Они развлекались, слушая мои консультации по телефону и при личных контактах с работниками заводов. Я откровенно поучала и трудовиков-экономистов и технарей-инженеров, не стесняясь в выражениях, конечно, литературных, если надо было «ткнуть носом» в негативные моменты в технологии их производства.
Новый виток кадровой политики. Мне здесь пригодилось всё, что я прошла на своем производственном пути: работа на деревообрабатывающем комбинате, на заводах химическом йодо-бромном, цементном и машиностроительных; расчеты экономии топливно-энергетических ресурсов при рационализации; производственное диспетчирование и межцеховая кооперация деталей и узлов для выпуска оборудования на машиностроительном заводе; разработка технологических процессов по литейному, механо-сборочному производству, гальваническим процессам и термической обработке металла; обследование заводов разных отраслей по вопросам условий труда и составление тематических справок и отчетов по результатам обследования, наработка предложений по их развитию на перспективу.
Компьютерный век еще долго не начнется, только через десять лет, поэтому цифровая вязь «плелась» в таблицах на склеенных вширь листах до пяти-шести штук длиной размером 210х150 мм каждый, сложенных потом в гармошку. Умножалось и суммировалось всё на механическом арифмометре «Феликс» и конторских счетах. Я долго крутила его ручку, внося мерное журчание в тишину отдела, где кроме меня работали еще пять женщин, включая начальника отдела Филякову Елену Александровну. Работала я по двенадцать часов ежедневно. Не то, чтобы кто-то меня держал на работе до ночи, но уж очень плодотворно работалось после ухода сотрудников. Никто не отвлекал болтовней, и числа ложились на бумагу, как кружева.
... решили предложить мне должность начальника отдела нормирования топливно-энергетических и вторичных ресурсов в облплане. Я ахнула: «Но мне обещали отдел труда!?» На это возражение он ответил: «На отдел труда у нас есть свой экономист, а вот грамотного инженера, умеющего и отдел создать, и в короткий срок организовать и разработать региональную программу, сопряженную кроме экономики и с техническими инженерными вопросами, у нас нет». Попыталась возражать: «Но я ее еще не разработала...». В ответ прозвучало: «Я видел, как идет Ваша работа и видел черновики. Будете совмещать, пока организуете отдел – мы не будем Вас торопить с его результатами, завершите программу».
Программу мне завершать пришлось по ночам и в выходные дни, так как российский Госплан не дал начальникам вновь созданных отделов получить даже первую зарплату, как буквально завалил работой. Почти через полгода я получила первое свое удостоверение горьковского чиновника.
В каждом из 52 муниципальных образований региона находился рай(гор)исполком, в состав которого входили рай(гор)планы, на которые в качестве основных соисполнителей и была ориентирована наша работа по выполнению задач Госплана РСФСР. С Госпланом СССР тоже приходилось работать в части функционирования объектов жилья и соцкультбыта (объектов социальной направленности – здравоохранения, детских садов, технических училищ и др.). За рай(гор)планами было закреплено формирование проектов планов производства промышленной, сельскохозяйственной и другой продукции, транспортных перевозок, строительных работ, бытовых и торговых услуг. Облпланом регулярно проводились встречи и установочные совещания для рай(гор)планов в виде семинаров при составлении планов на очередной год или при изменении какой-либо политики.
Составлялись проекты планов потребности (использования) топливно-энергетических ресурсов бюджетными организациями, населением и прочими отраслями народного хозяйства региона. После получения лимитов производилось их нормированное распределение. Цены и тарифы многие годы не менялись, и поэтому все операции производились в натуральных единицах: подразумевалось, что финансирование производится автоматически под выделенные объемы в натуральном измерении. Также осуществлялся контроль и анализ отчетности.
Новый отдел облплана. Итак, усилиями руководства Горьковского облплана меня «перекроили» в очередной раз. То есть, если корректно выразиться, меня «приспособили» к нуждам управленческого дефицита в руководящем народным хозяйством органе региона. Новый отдел планирования (нормирования) топливно-энергетических (ТЭР) и вторичных ресурсов (ВР) в облплане должен был обеспечить разработку ежегодных заявок в Госплан РСФСР на лимиты потребления ТЭР на все нужды региона. И в первую очередь – для населения и бюджетных учреждений системы образования, здравоохранения, соцзащиты, культуры, спорта и так далее, для двенадцати бюджетных отраслей, сопроводив сводные таблицы расчетами. Получив в ответ контрольные цифры, нужно было «распределить» эти лимиты между находящимися на балансе областного бюджета областными управлениями и районами области, т.е. муниципалитетами, как сейчас принято называть входящие в состав региона муниципальные образования.
Кроме нужд населения и учреждений в обязанности облплана входило и обеспечение энергоресурсами всех заводов и фабрик, входящих в состав двенадцати министерств РСФСР. Заявки для них мне приходилось делать в двух разрезах: по ведомствам и по территориям. То были очень длинные и сложные таблицы, формируемые с помощью конторских счёт с костяшками и железного громовержца арифмометра «Феликс».
Потребность в энергии для заводов рассчитывать было просто: все министерства утверждали для своих предприятий нормы расхода на единицу продукции, оставалось получить копии и годовой план производства с последующими изменениями в процессе планового года, например, силикатного или обоженного кирпича, поковок или литья, творога или кефира, хлебобулочных изделий или мороженого и т.п. В первый год деятельности в облплане я почти не выходила из Кремля, за исключением того, чтобы утром войти и вечером выйти через тот же вход Дмитриевской башни, чтобы уехать домой, перейдя напротив на остановку автобуса.
Заявки на получение лимитов на энергоресурсы, их распределение и сбор отчетности по производству продукции и потреблению энергии и топлива выполнялись в строго установленные сроки на правительственном уровне.
постановления и приказы не вносились многократные изменения в отличие от настоящего времени – бесконечно длинные и языком судебных решений. Они были написаны лаконичным официальным языком, формулы были «учебниковые» или из «СНиП». Постановление принималось и отменялось лишь при его неактуальности или при выполнении и замене другим. В каждом отделе было свое делопроизводство и шкафы с «Делами» – множество систематизированных и аккуратно пронумерованных папок по направлениям и разделам: законодательство, нормативно-правовые акты, нормативно-технические акты, отчеты, проекты, лимиты, переписка и т.п.
Было очень много контактов – районные администрации, представленные первыми и вторыми лицами, еженедельно собирались у руководства облисполкома. К нам же проникали наиболее беспокойные, прибывшие вместе с ними руководители рай(гор)планов, чаще неблагоприятных районов или при смене ответственных лиц. Особенно частыми гостями у меня были председатели райпланов Краснобаковского, Варнавинского и Воскресенского районов, использовавшие принципы землячества со мной.
Многим районам я просто старалась помочь. Обнаружив некую несправедливость финансистов при планировании бюджета на оплату энергоресурсов, я организовывала для тех районов расчет нормативов, что подтверждало документально занижение средств и восстанавливало справедливость. Прослышав о результатах реальной помощи, ко мне потянулись и другие руководители районов. Так мы подружились с председателем Сосновского райплана Кочетковой Аллой, председателем Бутурлинского райисполкома Соловьевой Ниной Егоровной. Она много лет занимала эту должность, сохранила ее и после революционных изменений в стране 1992 года. Нина Егоровна взамен за мою «службу» ее району стремилась мне помочь в личных вопросах, как , как бы я ни сторонилась, считая подобное «взяткой»
Мне по наследству достались двое работников из сводного отдела, которые ранее занимались планированием ТЭР и ВР. Это были экономист Светлана и Иван Иванович, бывший военный пенсионер. Значительно позднее я приняла Таню Клюкину – дочь знакомых заместителя председателя облплана и моего куратора Болонина Е.А. Надеяться было не на кого, опять только на себя. Светлана ревностно приняла мое назначение, видимо, примеряла эту должность на себя. Однако она была никакой реформатор и никакой инженер. Здесь же нужна была не только управленческая хватка, которой, несомненно, обладали кадры, обосновавшиеся здесь до нас, но и жесткий практицизм. Опыт из практики, если хотите. Конечно, он у меня был. Двадцать лет на заводах и в Госкомтруде не прошли даром.
Параллельно с доработкой начатой Программы механизации ручного и физически тяжелого труда до 2000 года мне пришлось по срочному заданию Госплана РСФСР организовывать и разработку Программы использования вторичных материальных ресурсов. А в эту программу входили не только металлолом, макулатура и тряпье со стеклобоем, поверьте! Куда пристроить перечисленные ВР знал каждый – это был фондируемый ресурс.
Немного позже довелось «погасить» цыганские скандалы плановым выделением им лимитов металлолома на производство товаров народного потребления не на заводах, а во дворах с последующей реализацией населению частным образом. Это были в основном котлы и баки для бань деревенского населения, которых больше негде было взять. Однажды утром я пришла на работу на второй этаж облисполкома, а у меня под дверями сидели в ряд цыгане… Сначала была паника: кто, зачем и почему? Затем всё встало на свои места. Они проживали в ближайшем населенном пункте под названием «Ольгино», крали металлолом для целей производства изделий, а их ловила милиция по доносу Вторчермета. Когда старейшины пришли с жалобой к председателю облисполкома[8], он отослал их к своему заместителю, т.е. моему председателю Грачёву В.Г., а тот направил цыган ко мне: «Решай, девка, как быть».
Я подошла к решению этого вопроса с государственной точки зрения: по сдаче металлолома план всем республикам устанавливается Госпланом СССР. Госплан РСФСФ устанавливает план по областям, а мы разбиваем его по районам области и заводам двенадцати республиканских министерств. Затем ежемесячно на телефонной станции в специальном зале по селектору допрашиваем, как план выполнили или почему не выполнили, пересматриваем в случае необходимости. Так почему же не извлечь ежемесячные излишки для продажи цыганам на целевое использование – производство ТНП (котлов, баков и др.) Вторчерметом !? Так и решили. Потом, правда, цыгане не однажды заглядывали ко мне в отдел со своими проблемами, не всегда находящимися в моем ведении, но приходилось помогать решать. Главное, что я ни разу не соблазнилась на принятие их «благодарностей», чем сама особенно довольна.
Как-то с мамой обнаружив в деревне торгующих котлами цыган, мы с нею купили котел для нашей бани. Вот тогда я и «похвасталась» своей причастностью к этой «манне», передав привет и благодарность за покупку их старшему в «Ольгино». Вероятно, и сейчас там живет много внуков тех организаторов подпольного производства продукции из металлолома Вторчермета. Тем не менее закон СССР «Об индивидуальной трудовой деятельности», призванный поставить под контроль госорганов уже реально существующий «подпольный» частный бизнес, был принят только в ноябре 1986 года.
Мои областные программы. Разработку Программы механизации ручного и физически тяжелого труда до 2000 года в Горьковской области, как упоминалось, я завершила в 1984 году через три месяца после своего трудоустройства. Ее срочно отправили в Госплан РСФСР. Вопрос, который висел «дамокловым мечом» над облисполкомом, был исчерпан. Меня он тоже больше не интересовал. Хотя позже я пожалела, что не подготовила и не протолкнула ее утверждение постановлением облисполкома, хотя могла увековечить ее таким образом.
Главным было увести регион от показателей, ниже приведенных как испуг, как окрик, чтобы их не было в помине для наших рабочих:
Срочное задание Госплана РСФСР прозвучало почти сразу с завершением первой моей Программы в Горьковской области. Нужно было организовывать разработку Программы использования вторичных материальных ресурсов. В программу входили и пять традиционных фондируемых и собираемых ресурсов – металлолом, макулатура, тряпье, стеклобой и полимеры – и много других разных отходов производства, образующихся в промышленности и других отраслях народного хозяйства.
Сначала нужно было для себя определить круг предприятий и перечень материальных ресурсов, используемых на предприятиях с тем, чтобы вторгнуться в их технологии и нормирование и выявить, сколько и чего образуется планово, а сколько за счет замены и замещения при дефицитах и недопоставках.
Куда девается металлолом или стеклобой (фондируемые ресурсы) – знает каждый. Конечно же, прежде всего на возврат в литейные цеха металлургических и стекольных производств. А другие? Это и надо было изучить и выявить, а затем настоять на составлении планов по их использованию. В те годы в стране было весьма мало товаров народного потребления (для населения), изготовленных на заводах по производству самолетов, автомобилей, станков и прочих производств с использованием полимеров, стекла, древесины, текстильных и других материалов.
Естественно, сначала я вынуждена была осмотреть самые крупные свалки в Горьком и наиболее крупных райцентрах (Арзамас, Выкса, Павлово, Богородск, Дзержинск), чтобы иметь свое мнение, как поступать далее, напрягая руководство районов и заводов сначала вопросами об учете, затем о перспективах использования отходов производства, которые выбрасывали вместе с бытовыми. Вопрос был деликатный, много о том дома не распространялась, но плохо спала и думала постоянно, как от него избавиться. Пришлось очень подружиться с директорами объединений Вторчермет, Вторцветмет и Вторсырье. Это были милые и очень порядочные люди, которые терпеливо меня просвещали и ездили со мной по свалкам целым коллективом.
Очень сложно было принимать решения по дальнейшему использованию многотонных долголетних свалок. Например, отходы нефтемаслозавода в количестве девяти километровых по длине прудов кислых гудронов, одному из которых около 50-ти лет. Только в нём одном снизилось содержание серной кислоты до возможного применения. Многотонные горы золошлаков высились между заводом Красное Сормово и вокзалом. Часть из них еще и «фонит» после аварии на заводе в 1970-м при строительстве атомной подводной лодки К-320, происшедшем с ядерным выбросом.
О том дали знать японцы, которые в 90-х приехали в город в гости и обнаружили фон, имея при себе дозиметры. Как они залепетали, приказывая везти назад от того места..! А мы, неумудренные, настоятельно агитировали дорожников использовать и кислые гудроны, и золошлаки при строительстве межрайонных дорог. А когда с нашими усилиями построили 400 метров шоссе в Арзамасском районе и тот участок дороги весной «потек» желтыми ядовитыми подтеками, сметая растительность, мы «успокоились»…. И лежат те гудроны сейчас, а шлаки лежали почти до 2010 года, пока их куда-то не продали на сторону втихую... царство им небесное…
С интересом я обследовала три предприятия на станции Уста возле Уреня, которые работали с лесной древесиной. Назывались примерно так: Лесхоз, Леспромхоз и Межхозлес – все они принадлежали разным ведомствам области и страны, но размещались на одной площадке возле железной дороги. Однако уживались, общими отходами засыпали ямы и колдобины. В Программу написали – «на ремонт дорог»...
Мне пришлось здорово попутешествовать по заводам Горьковской области. Каждую неделю я выезжала в какой-либо районный центр, заранее созвонившись с райпланом, чтобы меня встречали с поезда или межрайонного автобуса, обеспечили машиной и сопровождающим специалистом. Чаще всего сопровождали сами председатели райпланов, реже их заместители – кураторы данного направления. Они побаивались возможных некорректных результатов и своей некомпетентности, так что получали от меня «два в одном»: во-первых, консультацию из первых рук в тех вопросах, которые им до сих пор были неведомы; во-вторых, они предотвращали возможное пренебрежение своих «великих» к данной программе, коими для них часто являлись руководители заводов союзного подчинения. Им тоже, как и нам, важен был результат в виде разработанной Программы в разрезе ресурсов и в разрезе министерств, чьи предприятия находились на их территории. Поэтому к началу года Программа использования вторичных материальных ресурсов по Горьковской области на 1986-1990 годы была разработана «на ура» из-за обоюдной заинтересованности как нашего облплана, так и райпланов Горьковской области.
Далее направления моей деятельности строились на ежегодной разработке топливно-энергетических балансов региона и проверках их выполнения в районах и на предприятиях. За счет такой активности отдел имел много плюсов, включая хорошую отчетность по числу и качеству проведенных мероприятий и вносимых предложений, что весьма одобрялось руководством, так как давало материалы для докладов в Госплан и в Обком КПСС.
Моему отделу в 80-х дважды присуждали и вручали Грамоты по итогам социалистического соревнования. Мои подчиненные в отделе имели постоянные обязанности и никак не хотели менять этот монотонный виражированный мирок, радуясь своей «значимости». Любые разовые задания, требующие творчества и вызова реакции «серого вещества», их не вдохновляли.
Приходилось мне самой осваивать все разовые задания и при удобном случае вносить результаты на рассмотрение не только Коллегии плановой комиссии, но и на заседание облисполкома. Помню, как председатель облисполкома Семенов В.И. после моего доклада произнес, оглядывая меня в полоборота: «Занятно, занятно. Главное – мышление по-новому, неизбито … Принять к сведению». Однако почти сразу после того заседания в 1986-м его заменили на Соколова А.А.
Однако реформы, проводимые на местах, обладают определенной спецификой, выявляя которую можно более точно составить представление о перестройке и роли комиссий областного уровня. Уже 22 мая 1985 года был опубликован Указ Президиума Верховного Совета СССР «Об усилении борьбы с пьянством», которым были предусмотрены наказания за распитие. За изготовление самогона и иных самодельных спиртных напитков были предусмотрены меры административного и уголовного воздействия. Для реализации Указа была создана наблюдательная комиссия, и ее возглавил первый заместитель председателя облисполкома A.M. Макиевский. Комиссии работали с марта 1985-го в правовом режиме Конституции 1977-го
В 1988 году были реорганизованы облпланы. Облплан переименовали в «Главное планово-экономическое управление облисполкома», увеличив размер зарплаты, но при этом понизив должности каждого работника. Это подленькое «телодвижение серого вещества» наших начальников имело место всегда. Чтобы «прокричать», что зарплата повышена на «N», надо где-то что-то «понизить» на такое же число процентов, чтобы в сумме получилось нейтрально. Так при увеличении моего оклада моя должность была понижена с начальника отдела до начальника подотдела, а должность моего куратора заместителя председателя облплана – до начальника отдела. Но при этом нас расширили вдвое и стало два подотдела.
Один из них был назван«материальных балансов и нормирования ТЭР» во главе со мной – начальником подотдела, другой «… межотраслевой кооперации…», но оставался под непосредственным руководством начальника обоих отделов Ермилова. Нас переместили на первый этаж кремлевского 2-го корпуса в более просторное помещение, состоявшее из трех кабинетов, прихожей и кладовки, где размещался мой архив с топливно-энергетическими балансами районов и области, а позднее и топливных режимов котельных области, рассчитанных по специальной методике.
Пять лет прошло, как я трудилась в облисполкоме не покладая рук. Все вышестоящие руководители знали, что у меня всегда всё есть для внезапно объявленных их докладов, и я готова независимо от времени суток подготовить нужный кусок того или иного доклада. Однако обещанной квартиры я еще не получила, хотя и не настаивала.
Я ежеквартально участвовала в сессиях и других заседаниях областного Совета народных депутатов, которые проводилась в круглом зале Горисполкома и чаще по пятницам допоздна. Пришлось поступиться принципами и просить руководителя Краснобаковского райисполкома доставлять меня в деревню на его личной автомашине по окончании тех заседаний, участником которых непременно был и он.
Однажды с нами поехал и бывший 1-й секретарь Краснобаковского райкома КПСС, только что назначенный заместителем отдела организационно-партийной работы Обкома КПСС Житухин Эдуард.. Житухин был очень возбужден. Он только что ознакомился с итоговыми показателями Горьковской области в рамках «Основных направлений экономического и социального развития СССР на 1986-90 годы и на период до 2000 года», о чём поведал и нам с председателем райисполкома Биткиным. Он торопливо и нервно описал свой прогноз снижения производства всех видов продукции: «… к концу пятилетки на полках магазинов не будет совсем продуктов питания…». Я беспечно отнеслась к такому сообщению («Не может быть!!!»), не включилась в обсуждение и постаралась забыть о сообщении. Меня больше волновали предстоящие отпуска моих сотрудников и в связи с этим – моя нагрузка на лето и предстоящее распределение получаемых облисполкомом квартир..."
На 2009 год, Дудникова Людмила Владимировна, технический директор Нижегородского инвестиционного центра энергоэффективности. Ранее возглавляла отдел теплоэлектроэнергетики и энергосбережения департаме?