О справедливой цене в рыночных условиях говорить вообще довольно сложно. То есть теоретически на рынке считается справедливой цена, при которой спрос уравновешен с предложением. Или — по крайней мере — такая цена, при которой могут быть покрыты издержки на согласование спроса с предложением.
То есть, скажем, если спрос резко опередил предложение, то справедливой становится цена, учитывающая затраты, необходимые для соответствующего наращивания предложения. А вот сверхприбылью в этих условиях считается ажиотажная надбавка к цене, перекрывающая затраты на создание новых производств.
Аналогично, если спрос отстаёт от предложения — то справедливой в таких условиях можно счесть цену, позволяющую переориентировать избыточные производства на что-нибудь иное, полезное во вновь сложившихся условиях, а несправедливой будет цена, при которой избыточные производства придётся просто закрывать.
Так что понятие справедливой цены достаточно тесно связано с производством. В этом смысле цена на нефтяном рынке, что очевидно, уже давным-давно не является справедливой, потому что по крайней мере девять десятых сделок на нефтяном рынке совершается не для балансировки реального спроса с реальным предложением, не для того, чтобы кто-то произвёл реальную нефть, а кто-то её столь же реально потребил — а в чисто спекулятивных целях. То есть когда обе стороны сделки рассчитывают заработать на будущих колебаниях цены, а не что-то реально создать или потребить.
Этот спекулятивный навес, по самым скромным подсчётам, вдесятеро превышает объём сделок, связанных с реальным производством и потреблением. Естественно, он резко разбалансирует нефтяной рынок, и цены на нём не отражают ни затраты на текущее производство, ни затраты на создание новых производств хотя бы взамен выбывающих (а по естественным природным причинам ни одна скважина не может работать бесконечно долго). То есть эти цены не отражают ничего реального — это сплошная спекуляция. И поэтому считать рынок нефти рынком справедливых цен невозможно.
Соответственно и нынешние колебания на этом рынке порождены в первую очередь не какими-то проблемами избыточного производства. Скажем, очень часто говорят, что саудиты снизили цену нефти, чтобы заглушить американские сланцевые промыслы. (Дело в том, что в американских сланцевых месторождениях скважины перестают работать примерно вдесятеро быстрее, чем в песчаных, поэтому сланцевые месторождения нуждаются в несравненно большем объёме нового бурения, чем песчаные для поддержания стабильной добычи. И, соответственно, если нефть дешевеет настолько, что невозможно окупить это новое бурение, то сланцевая добыча сокращается.
В принципе - действительно: за пару лет дешёвой нефти новое бурение на сланцевых месторождениях сократилось на порядок. Фактически разбуриваются сейчас только очень немногочисленные, сравнительно легкодоступные месторождения, многие же задействованные в период бума сейчас тихо умирают. Сейчас там высасывают нефть из старых скважин, новых уже нет. Но, во-первых, это мало сказалось на цене из-за спекулятивного довеса, из-за того, что сейчас все спекулянты играют на понижение. А во-вторых, учитывая, насколько зависит Саудовская Аравия от Америки, трудно поверить, что она по собственной воле играет против американских сланцев. Особенно учитывая, какую ставку делали на них американцы в самом начале разработки.
Кстати, когда сланцевый бум только начался, Обама радостно кричал: «наконец-то! Теперь у нас есть чем ответить на дешёвую китайскую рабсилу — мы ответим на неё дешёвой энергией благодаря тому, что у нас теперь нефть и газ собственные. У нас энергия теперь будет намного дешевле, чем в Китае, который и газ, и нефть вынужден покупать, и мы сможем сократить общие издержки производства настолько, что восстановим у себя рабочие места, некогда выведенные в Китай из-за его дешевой рабсилы». Кстати, нашим любителям выжидать восхода солнца с запада стоило бы обратить внимание именно на эти слова своего кумира. И сейчас, когда у нас нефть дешёвая, мы можем последовать совету Обамы и возобновить у себя производство, опираясь на дешёвую энегрию.
Кстати, в перестроечные времена было очень много шума о том, что производство у нас более энергоёмкое, чем в Западной Европе. Действительно, на единицу цены продукции мы тратили в несколько раз больше энергии, чем Западная Европа. Но критики забывали упомянуть, что цена энергии у нас была на порядок меньше, чем в той же Западной Европе, и, тратя больше энергии, мы экономили тем самым затраты на другие производственные факторы, которые у нас были не дешевле, а иной раз и дороже, чем в Западной Европе. Неслучайно, когда мы вступали в ВТО, одним из ключевых требований западноевропейцев было довести цену энергии в РФ до среднеевропейской или хотя бы до среднемировой. До среднеевропейской мы, к счастью, не стали доводить, но к среднемировой, увы, уже приближаемся. И это ещё одна причина того, почему нам так долго и старательно навязывали ВТО. И ещё одна причина того, почему нам самим следовало держаться от ВТО не ближе пуска ракеты «калибр».
Возвращаясь к нефтяному рынку: нынешняя цена на нефть обусловлена даже не биржевыми спекуляциями, а тем, что американцы сочли более важным для себя задавить Россию, неожиданно для них ставшую серьёзным политическим оппонентом. Они, очевидно, решили, что когда они нас задавят, то смогут восстанавливать у себя рабочие места в более комфортных условиях. И поэтому временно готовы пожертвовать даже своими сланцевыми месторождениями. Тем более что, в конце концов, возобновить бурение всегда можно.
И поэтому с точки зрения производства всё происходящее сейчас на нефтяном рынке несомненно и катастрофически несправедливо, но с точки зрения той политики, которые сейчас на Западе выдают за экономику — всё вполне справедливо.
