Блистательная во многих отношениях эпоха Екатерины может быть по праву названа ещё и «золотым веком» русской медали — столь многочисленны и разнообразны дошедшие до нас произведения медальерного искусства того времени. Начнём с коронационных и исторических медалей. Коронационная медаль по случаю восхождения на престол Екатерины II Через два месяца после июньского переворота (по новому стилю это 9 июля, но давайте, как в случае с Октябрьской революцией, придерживаться исторического именования), положившего конец 186-дневному правлению Петра III, его решительная супруга, к тому времени по удивительному стечению обстоятельств овдовевшая, прибыла в Москву на коронационные торжества. Особая комиссия, руководимая президентом Военной коллегии князем Никитой Трубецким, между тем потрудилась в Первопрестольной на славу: в кратчайший срок на пути следования процессии по городу было возведено целых четыре триумфальные арки, подлатана мостовая, приведены в порядок фасады домов, подготовлено масштабное, как сказали бы сейчас, пиротехническое шоу. Празднество, завершившееся 22 сентября по старому стилю в Кремле возложением на голову Екатерины императорской короны, украшенной 58 крупными и 4878 мелкими бриллиантами, описано в литературе достаточно подробно, нас же интересует сообщение о том, что на лукулловом пиру в Грановитой палате гостям раздавали коронационные медали. Хотя изготовили их в спешке, но исполнение было на первый взгляд вполне удовлетворительное. На аверсе — портрет Екатерины в короне и мантии с государственным гербом. Легенда по кругу: «Б.М. ЕКАТЕРИНА II IМПЕРАТ И САМОДЕРЖ. ВСЕРОС» («Божьей милостью Екатерина II императрица и самодержица Всероссийская»). Автор аверса — мастер Тимофей Иванов, как следует из подписи внизу: «ТIF». Многофигурный же реверс вполне заслужил вот эту пышную дескрипцию в «Истории России с древнейших времён» Сергея Соловьёва: «Православие и Российское Отечество, спасенные геройским духом ея величества от угрожавших им бедствий, радостно возносят украшенный дубовыми листьями щит с именем ее величества, на который провидение Божие императорскую корону налагает, перед ним стоит курящийся жертвенник с изображением знаков духовного, военного и гражданского чина, на который Российское Отечество сыплет фимиам во изъявление всенародных молитв и усердных желаний о долгоденствии и благополучном государствовании вседражайшия их монархини и избавительницы». Надпись вверху: «ЗА СПАСЕНИЕ ВЕРЫ И ОТЕЧЕСТВА», под обрезом внизу — дата по старому стилю. Реверс работы «С.Ю.» — мастера Самойлы Юдина. Особенно примечательна, конечно, верхняя надпись, в которой упоминается спасение веры. Со спасением Отечества всё вроде бы понятно: Екатерина свергла собственного мужа, прусскую марионетку, которой король Фридрих управлял из Берлина через своего посланника в России Генриха Леопольда фон Гольца. Правда, эта самая марионетка незадолго до пресловутой смерти от «геморроидальных колик» успела подмахнуть два любопытнейших указа — наш историк Николай Карамзин именовал их не иначе как «славными и бессмертными». То были манифесты о вольности дворянства и об уничтожении Тайной розыскных дел канцелярии. Впрочем, вот какую версию появления первого из манифестов со слов бывшего секретаря императора Дмитрия Волкова зафиксировал историк князь Михаил Щербатов в своей записке «О повреждении нравов в России»: «Петр Третий, дабы скрыть от графини Елизаветы Романовны (Воронцовой, фаворитки Петра. — М.Л.), что он будет веселиться с новопривозною (Еленой Степановной Чоглоковой, впоследствии княгиней Куракиной), сказал при ней Волкову, что имеет с ним сию ночь препроводить в исполнении известнаго им важного дела в рассуждении благоустройства Государства. Ночь пришла, Государь пошел веселиться с княгиней Куракиной, сказав Волкову, чтобы он к завтрему какое знатное узаконение написал, и был заперт в пустую комнату с датской собакой. Волков, не зная ни причины, ни намерения Государского, не знал, о чем писать, а писать надобно. Но как он был человек догадливый, то вспомнил нередкие вытвержения Государю от Графа Воронцова о вольности дворянства, седши написал манифест о сем. По утру его из заключения выпустили, и манифест был Государем апробован и обнародован». Медаль «В память вступления императрицы Екатерины на престол» В манифесте Екатерины по случаю её восшествия на престол о мужниных заслугах перед дворянством не говорилось, разумеется, ни слова, зато свергнутому императору вменялось в вину, что-де «церковь наша греческая крайне уже подвержена оставалась последней своей опасности переменою древнего в России православия и принятием иноверного закона». Чем же лютеранин Карл Петер Ульрих, перекрещённый, как и его коварная жена, в православие, довольно открыто, правда, пренебрегавший церковной обрядностью, но при этом сразу по воцарении прекративший начатое ещё век назад, при царе Алексее Михайловиче преследование староверов, мог всерьёз угрожать «греческой церкви», кроме секуляризации монастырских земель? К тому же секуляризацию спокойно продолжила и благополучно завершила его весёлая вдова. Не этим ли повисшим вопросом объясняется появление через пять лет новой медали, в создании которой монархиня приняла уже непосредственное участие, — «В память вступления императрицы Екатерины на престол». Медальер Иоанн Георг Вехтер изобразил на аверсе Екатерину в образе Минервы, в шлеме и кирасе. Сова на шлеме, символизирующая мудрость, долженствовала продемонстрировать наступление эпохи просвещённого абсолютизма. По кругу пущена знакомая надпись: «Б.М. ЕКАТЕРИНА II IМПЕРАТ И САМОДЕРЖ. ВСЕРОС». А вот на оборотной стороне, где запечатлён момент преподнесения короны Екатерине II Россией в образе поддерживаемой святым Георгием (его легко узнать по неизменному копью) коленопреклоненной женщины, нелепых слов о спасении веры уже нет. Реплика как бы исходит от парящей в облаках фигуры Провидения. Указывая рукой на сидящую Екатерину, Провидение обращается к России: «СЕ СПАСЕНИЕ ТВОЕ». Медаль выпустили большим тиражом. Некоторые экземпляры, вставленные в изящные табакерки, преподнесены были в дар главным участникам переворота 1762 года, другие долго ещё использовались в качестве подарка иноземцам. Ценность медали, не являющейся, казалось бы, столь уж большим раритетом, такова, что сумма, выплачиваемая за неё коллекционерами на британских аукционах, колеблется сейчас от 40 до 50 тыс. фунтов стерлингов. Со времени создания памятной коронационной медали, то есть с 1767 года, можно говорить о серьёзном увлечении императрицы малой пластикой. Безусловно, первое, что приходит на ум, — уникальная коллекция глиптики, приобретённая Екатериной у наследников герцога Орлеанского и являющаяся драгоценнейшим перлом нашего и без того богатого шедеврами Эрмитажа. Несколько менее известно другое крупное предприятие императрицы, в котором оказались задействованы только местные силы. Её указом в 1772 году были образованы Медальные Комитеты первоначально для создания «медалической со времен Государя Императора Петра Великого истории». Идею позаимствовали у Academie des inscriptions, учреждённой при Людовике XIV для изобретения медалей на события его правления, но далеко превзошли французов как по размаху исторической ретроспекции, так и по качеству исполнения — русские медали с того времени стали цениться как произведения искусства далеко за пределами России. Большая императорская корона Комитеты — настоящее государственное учреждение, задачей которого являлась подготовка к изданию альбома с рисунками старых и вновь спроектированных медалей с историческими комментариями к ним, а также чеканка новинок на Монетном дворе. В руководящий состав вошли упоминавшийся выше князь Михаил Щербатов, человек разностороннего дарования, Андрей Нартов, историк и переводчик, Михаил Херасков, крупнейший русский поэт своего времени (по крайней мере если судить о литературном масштабе по гигантскому объёму его поэмы «Россиада»), Якоб Штелин, гравёр и медальер, а также специалист по модным в ту пору фейерверкам, и некоторые другие замечательные лица. Альбом, содержащий 128 рисунков медалей (из них 82 оригинальных проекта), подготовили через два года, однако он остался неизданным (медали изготовлены также не были), так как все творческие силы оказались в конце концов переброшены на другие исторические серии, в том числе созданные по проектам самой императрицы. Медаль «Владимир Мономах» Одна из них, к работе над которой привлекли всех лучших русских резчиков того времени, и среди них — упомянутые выше Юдин с Ивановым, представляла собой миниатюрную портретную галерею русских князей, начиная с легендарного Гостомысла, и царей. Основой для неё послужили «Краткий Российский летописец» Михаила Ломоносова и серия портретов в яшме, вырезанных нюрнбергским мастером Иоганном Кристофом Доршем. Дизайн у каждой медали типовой: на аверсе — портрет князя или царя, его имя и титул. Легенда на реверсе — указание из «Летописца» о том, каким образом унаследован великокняжеский или царский престол, тут же перечислены и основные события правления. Вот обычный пример — медаль «Владимир Мономах». На аверсе: «ВЕЛ. КН. ВЛАДИМИР ВСЕВОЛОДОВИЧЬ МОНОМАХ»; на реверсе: «ПО ОБЩЕМУ ВСЕХ ПРОШЕНИЮ СЕЛ НА ВЕЛ. КНЯЖЕНИЕ КИЕВСКОЕ 1114 Г. ВЕНЧАН ЦАРЕМ И САМ.(одержцем) ВСЕРОССИЙСКИМ ВЛАДЕЛ 11 ЛЕТ. ЖИЛ 72 ГОДА». Эти медальные пособия по русской истории, наглядно демонстрирующие ставшую официальной ломоносовскую идею о преимуществах для России самодержавного правления, в котором наш великий учёный видел залог блаженства и благосостояния родины, продолжали выходить во всё время царствования Екатерины до смерти её в 1796 году. Но и позднее, после кончины каждого из монархов вплоть до Николая I, серия дополнялась их именными медалями. Завершена она изготовлением уже в наши дни трёх недостававших медалей — «Александр II», «Александр III» и «Николай II». Петербургский монетный двор успел отчеканить ещё и 94 медали, посвящённые отдельным событиям времён Рюрика, Олега, Святослава и Ярополка (а вообще сочинённые Екатериной «Записки касательно российской истории» содержат проекты двухсот с лишним медалей). Тут не обошлось без исторических курьёзов, связанных с вольной трактовкой Екатериной русской истории. Так, на реверсе медали «На победу Святослава и Ольги в краю древлянском» изображён не пылающий Искоростень, подожжённый хитроумной и мстительной Ольгой с помощью ни в чём не повинных воробьёв, как о том сообщает нам «Повесть временных лет», а, напротив, дана картина совершенно мирная: княгиня с сыном спокойно обозревают раскинутые за рекой поля и жилища древлян. Подводя предварительный итог, можно сказать, что русское медальерное искусство екатерининской эпохи достигло европейского уровня и отчасти превзошло его. Неслучайно именно тогда появляются первые коллекционеры русских медалей, среди которых — выдающийся скульптор Этьен Фальконе, чьё имя само по себе показатель высокого художественного уровня. Дважды, в 1767 и 1790 годах, из Петербурга в Вену в качестве дара австрийскому императорскому дому отправлялись богатейшие и разнообразнейшие коллекции серебряных и бронзовых медалей, хранящиеся теперь во флорентийском музее Барджелло. А в библиотеке Эдинбуpгского университета и поныне находятся 178 русских медалей, подаренные ближайшей сподвижницей Екатерины II княгиней Екатериной Дашковой.
