Прошедшие в минувшее воскресенье в Татарстане выборы президента республики показали их полную предсказуемость, а результаты свидетельствуют, что регион стал больше напоминать Чечню: 94,53% голосов отданы за Рустама Минниханова, занимающего этот пост с 2010 года.
Понятно, что победа была предсказуема, но зачем надо было рисовать такой результат? Тем более, что в Москве настойчиво советовали: результаты выборов должны быть не столь однозначными, как обычно, чтобы показать «развитие демократии». Однако в условиях демократии добиться явки в 84,88%, как это сделали в Татарстане, задача просто невозможная. Таким образом, в Татарстане снова пошли по проверенному пути: подтасовки, вбросы (видео подобных фактов уже появилось в Интернете), масштабные пиар-акции с привлечением московских шоуменов и политтехнолгов. Возникает вопрос: зачем? Ведь и так понятно, что победит Рустам Минниханов.
Для меня ответ очевиден: все это будет использовано для политического торга с федеральным центром. В частности, этнократии и татарским националистам крайне важно сохранить наименование должности «Президент Татарстана». Дело в том, что в Казанском кремле, а также в подконтрольных СМИ Татарстан до сих пор позиционируют как государство, которое провозгласило свой суверенитет еще в 1990 году, провело специальный референдум, на котором 60% населения проголосовало за суверенитет и ассоциацию с Россией.
То, что и тогда, и сейчас в Татарстане «рисовали» результаты, никого в федеральном центре не беспокоит. Более того, между Россией и Татарстаном продолжает действовать федеративнй договор о разграничении полномочий и предметов ведения. Т. е. на случай развала России у Татарстана есть все юридические и правовые принципы, чтобы спокойно провозгласить себя независимым государством. Вертикаль власти, которую Владимир Путин стал выстраивать с 2000 года в России, в отношении Татарстана всегда действовала не до конца. Всегда оставались лазейки, пусть даже чисто фиктивные, но они наполняли эфемерную сейчас возможность реальным политическим смыслом.
Если прочитать этот договор от 2007 года, то становится ясно: у Татарстана нет больших привилегий перед остальными регионами России, однако сам факт наличия договора позволяет в перспективе его расторгнуть, а потом объявить, что поскольку он не действует, то и органы власти Татарстана не подчиняются органам власти РФ. Сейчас это может казаться утопичным и маловероятным, но для чего тогда нужно упоминание в Конституции РФ, что республики являются государствами? А ведь в свое время этот пункт был включен в Конституцию специально, чтобы «успокоить» Татарстан (точнее группу этнократов, захвативших власть в республике).
Точно так же и с должностью президента Татарстана. Все эти атрибуты сыграют свою роль в случае дестабилизации ситуации внутри России. Кстати, в преддверии этих выборов произошло уже одно событие, которое продемонстрировало, в какой степени силовые структуры в Татарстане подчиняются федеральным. В августе в республике было громкое «дело Эдуарда Салахутдинова». Член «Молодой гвардии» партии «Единая Россия» занимался тем, что раскрывал подпольные игровые салоны. Сначала его за это побили, он оказался в больнице, а потом его же обвинили в том, что он не боролся с нелегальными казино, а «крышевал» их. И с больничной койки активист МГЕР отправился сначала в суд, а потом в СИЗО (где и находится до сих пор). В руководстве МГЕР возмутились и попытались воззвать к федеральным ведомствам, но тщетно.
Вскоре Следственный комитет РФ, занявшийся делом, выяснил, что в казанской полиции оказывали давление на напарников Салахутдинова, чтобы те дали «нужные» показания. В отношении следователя управление СКР возбудило дело, однако МВД по Татарстану выставило вооруженную охрану у полицейских участков, не дав никому «из Москвы» арестовать кого бы то ни было, а прокуратура Татарстана просто отменила решение СУ СКР. Возникла ситуация, очень похожая на то, что было в Татарстане в 1992 году. Тогда во время проведения референдума «о суверенитете» Генпрокуратура РФ потребовала от прокуратуры республики закрыть все участки для голосования как противозаконные. Однако прокуратура Татарстана не подчинилась и саботировала указание. Референдум, в итоге, состоялся, а его результаты Казань использовала для политических торгов с Москвой. Сейчас «дело Салахутдинова» вновь стало своеобразным индикатором ситуации. И очевидно, что все силовые структуры в республике в вопросе интересов этнократии по-прежнему ориентируются на этнократию. Вертикаль власти осталась на бумаге.
Я уверен, что вскоре Казанский кремль начнет активно доказывать необходимость сохранения должности президента в Татарстане. На принятый 5 лет назад федеральный закон, который запрещает именоваться руководителем российских регионов президентами, в Казани наложили свою резолюцию — «народ против». Удалось же отсрочить на один год (по закону до 1 января 2015 года все национальные республики должны были переименовать должности руководителей, все это и сделали, все, кроме Татарстана), так теперь этнократия будет заявлять, что 84,88% жителей республики, т. е. подавляющее большинство «поддерживают необходимость», а против «воли народа» идти нельзя. Поэтому федеральные законы нужно снова изменить, чтобы «соответствовать новым политическим реалиям».
Самое поразительное, что это было очевидно. Когда в Москве давали отсрочку, полагая, что за 2015 год в республике «урегулируют вопрос» и подготовят население (в действительности — кучку националистов), неужели думали, что Казанский кремль этим не воспользуется? Наивно думать, что этнократия в Татарстане добровольно откажется от своих любимых игрушек и привилегий.
Как политолог, выступлю в роли Кассандры: Москва в очередной раз пойдет на выполнение капризов татарской этнократии. Раз хотят оставить себе «президента», то пожалуйста. Главное, чтобы сохранялась стабильность и преемственность…
Когда 17 марта 1991 года проходил референдум о сохранении СССР, все были уверены, что страна останется единой и неделимой. А через полгода она развалилась. Сегодня, если сохранять «особый статус» Татарстана, консервируя юридическое неравноправие регионов, это обернется для России такими же последствиями.
Марат Нуруллин, политолог
