После своего второго летнего концерта в зале «Дзинтари» наша мировая звезда, «принцесса аккордеона», как ее называют у нас, Ксения Сидорова, через день улетела выступать во Франкфурт–на–Майне на фестивале.
«Пророк» и «Баркарола»
Оба концерта у нас были необыкновенными, и на обоих Ксения была на одной сцене с легендами. На первом — с Раймондом Паулсом, а на втором — с Пааво Ярви (сыном не менее легендарного Неэме Ярви), дирижером с мировым именем, которого сегодня ставят в один ряд с Артуро Тосканини.
За день до этого концерта Ксения вместе с Эстонским фестивальным оркестром под управлением Пааво Ярви выступала на его фестивале в Пярну. А для концерта в Дзинтари Ярви–младший, русский по маме, выбрал оркестровую программу, состоящую из русской музыки — прозвучали потрясающая Первая симфония и Восьмой струнный квартет Дмитрия Шостаковича.
А Ксения играла с оркестром необыкновенное, очень сложное произведение эстонского композитора Эркки–Свена Тюра Prophecy («Пророчество»). Зал взорвался аплодисментами и все никак не отпускал аккордеонистку. Она ломаться не стала и сыграла пленительнейшую «Баркаролу» Сергея Рахманинова.
Понятно, что у Ксении был всего один день до Франкфурта, чтобы хоть немного передохнуть. Но нам все же удалось поговорить.
Заглянув в календарь…
— Дорогая Ксения, спасибо за вашу музыку, ваше мастерство! С тех пор как у вас вышел диск «Кармен» пару лет назад, нам и не удавалось поговорить. Какие за это время у вас произошли, на ваш взгляд, самые значительные события?
— Я всего даже и не помню, живу уже следующим концертом — нужно открыть блокнот–календарь. Был у меня тур по Японии, потом концерты в Нью–Йорке, выступление в Гонконге. Самое главное — были новые страны, такие как Япония, Китай.
И с проектом «Кармен» тоже были туры с моими ребятами, с которыми этот диск записан — Ави Авиталем, Итамаром Дуари и другими — в берлинском «Концертхаусе», Берлинской филармонии. В Канаде дважды побывала с тех пор, и тоже впервые — в Ванкувере и Эдмонтоне, причем с разными программами.
Рояль и аккордеон — не братья
— Вы играете сейчас на аккордеоне с самыми разными инструментами, оркестрами. А с каким выступать более «природно»? С роялем, может быть?..
— Это началось не сейчас, а давно — еще во время моей учебы в Лондоне мы с самых первых дней играли камерную музыку с разными инструментами. Все это до оркестров — они потом пришли. Камерная музыка всегда должна быть, и она была — с самых первых дней.
А вот как раз с роялем менее всего «природно». Рояль и аккордеон — очень разные инструменты, несмотря на наличие клавиатуры у обоих. По звучанию они совершенно разные, поэтому я предпочитаю, если есть рояль в произведении, чтобы участвовали еще и другие инструменты. Если вдруг возникнет вопрос о дуэтной программе с роялем, то здесь будет какое–то ущемление в плане репертуара. Пока не было у меня такой задумки — сыграть дуэтом с роялем.
— А звук каких инструментов ложится на аккордеон лучше всего?
— Струнных — скрипки, виолончели, мандолины, духовых инструментов — кларнета, к примеру. Я недавно отыграла много программ с Адреасом Оттензамером, австрийским кларнетистом, обладающим статусом первого кларнетиста Берлинской филармонии. С ним все звучало очень гармонично!
— А как произошло ваше знакомство с Пааво Ярви?
— Это уже давняя история — мы познакомились четыре года назад. Сначала сыграли вместе на его фестивале в Пярну, и знакомство продолжилось — удалось поработать с ним в Японии, сейчас в Юрмале, а следующий концерт у нас в Стокгольме в конце лета. И еще встретимся в Люксембурге, Цюрихе и других местах. Так что он такой важный для меня человек, и для нас, балтийцев, он важен — один из величайших дирижеров родом из наших стран. Приятно, что он меня заметил.
И в Африке побывала!
— Мама у Ярви русская, поэтому он и выбирает русскую музыку, хотя с 18 лет рос в Америке…
— Да он такой гражданин мира, что я иной раз запутываюсь, на каком языке мы с ним общаемся — на русском, английском. Границы стираются. И музыку он играет самую разную, очень много эстонской пропагандирует. Поэтому мне повезло — я сыграла концерт эстонца Эркки–Свена Тюра, который не всякий аккордеонист возьмет в репертуар. Он очень сложный и технически, и по пониманию.
— Япония, Гонконг, Канада, США, Латинская Америка… До Африки еще не добрались?
— Была, была в Африке! У нас был в Вербье тур, который проходил на круизном корабле — такой был классический круиз, и мы играли всюду — от Гамбии и Намибии до ЮАР.
— Публика везде различается — в Японии, наверное, сдержанная… Хотя говорят, что если им что–то понравится, они могут даже ногами топать от удовольствия…
— В Японии очень воспитанная публика, очень чуткая, они очень уважают классических музыкантов. Изначально, даже до того, как они тебя услышали. Если им что–то нравится, то нравится. Когда по душе выступление, то всякая публика открытая.
Есть просто более сдержанные слушатели. Даже в Китае они другие. Я еще в «главном» Китае не была, у меня в следующем году тур по Поднебесной — пока только в Гонконге был концерт. Публика там была очень молодой — средний возраст, наверное, 35 лет. Что для классической музыки очень мало — обычно люди постарше ходят на такие концерты.
…И железная воля
— С вами постоянно на сцене разные исполнители, разные оркестры, ко всем нужно мгновенно приноравливаться — это ведь очень нелегко психологически…
— Да, есть такое… Чаще мои местные партнеры настроены добродушно, а порой смотрят испытующе и с неким недоверием — ага, у нас сегодня аккордеон — что–то он нам покажет? Поэтому тут нужно иметь стальные нервы, железную волю и не зацикливаться на этих мыслях и чувствах — иначе все.
Но мне нравится открывать для себя «новые двери». Просто некоторые слушатели вообще впервые видят и слышат аккордеон, незнакомы с ним.
— Серьезно? Это где же такая публика?
— В Канаде, к примеру. Для них это было открытием, там мало аккордеонов вообще. Есть мои коллеги из России и Украины, которые там выступают, но страна большая — не все их могут послушать. Меня пригласила одна знаменитая продюсер, на концерты, организованные которой, все валом валят.
— Надеюсь, и она, и слушатели вас оценили?
— Да, и даже пригласили на будущий сезон. Это всегда очень приятно.
Дома ответственность больше
— Не так часто удается выступать дома. Наверное, лучше всего играть у нас, где и стены помогают?
— Дома ответственность побольше. Да и публика у нас очень воспитанная. Мне нравится, что на моем втором концерте в зале «Дзинтари» 14 августа было много молодых и даже маленьких зрителей — может быть, они только начинают на аккордеоне заниматься. После концерта ко мне подходило так много юных учеников с родителями! Важно, чтобы люди продолжали играть на этом инструменте, и то, что он нравится, греет мне сердце. Очень радует и то, что у нас продолжают преподавать курс аккордеона в музыкальных школах.
— Вы уже давно перешагнули все границы классики. Хотя с Биг–бендом Латвийского радио недавно Баха играли… Но, наверное, есть что–то более любимое — или все хорошо?
— Мне нравятся такие сочинения, как концерт эстонца Тюра «Пророчество» — это одно из сложнейших произведений, которые играю. Еще и с таким дирижером играть — не дай бог, чтобы не ударить в грязь лицом! Ответственность большая.
Разную музыку стараюсь исполнять, с разными музыкантами. Вот и в Париже у меня скоро будет концерт вообще с диджеем. Это будет такой его микс, прямо в парижском клубе. Пока до конца не знаю, как это и что, но до октября время еще есть.
— Вы всегда говорили, что ваша миссия, цель и стремление — чтобы аккордеон стал концертным инструментом. Все это уже осуществилось в полной мере…
— Аккордеон появился в Австрии, был изобретен австрийским мастером–изготовителем музыкальных инструментов армянского происхождения Кириллом Дамианом вместе с сыновьями Гвидо и Карлом в 1829 году, а уже потом стал любимым в Италии, получил распространение во Франции, Мексике, Шотландии и небывалую любовь и популярность снискал в России и всех странах бывшего Советского Союза. Он очень часто в разных программах звучит, утвердился полноправно и равноправно.
Музыкальный «Оскар»
— Вы сейчас перебрались с мужем в Мадрид. Когда возвращаетесь домой?
— Сразу после концерта в Германии, на фестивале во Франкфурте. А после, уже скоро, в конце августа, уеду выступать в Стокгольм с маэстро Ярви.
— Как вам живется в Мадриде, ведь 13 лет жизни отдано Лондону? Другие люди, другая атмосфера…
— Да, в Испании другая культура, другой язык, народ открытый и добродушный. Сейчас осваиваю испанский. Уже все понимаю, но ответить полно пока не могу. Я же очень мало бываю дома! Почти все время в разъездах. Но хватит с меня лондонского тумана!
— Вас, конечно, муж поддерживает и вдохновляет. Знаю, что у вас с ним очень теплые и доверительные отношения. А не протестует ли, что вы так мало бываете дома?
— Вот это единственное, чего ему недостает и чего он хочет как можно больше. Но он иногда и со мной ездит. Вот скоро поедем вместе в Гамбург, где мне будут вручать приз года «Эхо» (Echo), который называют музыкальным «Оскаром», вторым после «Грэмми», — в номинации «Инструменталист года». Вторым лучшим инструменталистом года признан 75–летний Маурицио Поллини, знаменитый итальянский пианист. Вместе со мной этот приз будут вручать и Андрису Нельсону, звездному дирижеру родом из Латвии — за лучшее оркестровое исполнение.
— Так прекрасная компания собирается в Гамбурге!
— Да, и родители мои и мужа, наверное, приедут. Так и увидимся все вместе…
— Вы сейчас на пике известности, и хочется что–то новое делать. А вот что? Как приходят новые проекты?
— Как–то это все само собой приходит. Сейчас вот готовимся к большому выступлению с мандолинистом Ави Авиталем в Большом зале «Карнеги–холла» с оркестром «Орфей». Думаем, какую программу взять, какие произведения выбрать, хотим, чтобы кто–то для нас написал концерт… Пока не буду раскрывать карты, но очень много интересного впереди.
Когда 42 в тени…
— А как много приходится заниматься?
— Постоянно занимаюсь. Сейчас уже и на часы не смотрю. Когда путешествую на концерты, в промежутках между выступлениями занимаюсь. Дома, в Мадриде, летом каждый день 42 градуса, и приходится прямо с утра включать кондиционеры. Но лучше так, чем постоянный дождь, как в Лондоне.
— Когда в следующий раз увидим вас в Латвии?
— Думаю, 15–16 декабря — я играю программу «Кармен» в Цесисе и Резекне, поэтому приеду со всей нашей командой.
— Как преодолеваете разные часовые пояса?
— Приходится. Перед приездом в наши края у меня был сольный концерт в Нью–Йорке в «Линкольн–центре» на фестивале Moustly Mozart. Как–то пережила эти восемь часов разницы во времени…
— А в Латвию приедете до зимы? Хотя бы на побывку?
— Разве что на очень короткую побывку, немного расслабиться в родительском доме. А потом опять — небольшой тур будет у меня со Штутгартским филармоническим оркестром, и на Сицилии выступления, в Монте–Карло — далее везде. Мой календарь расписан на два года — 90 выступлений впереди.
— Ой, это же сколько нужно здоровья и выдержки на все! А постоянные перелеты!..
— Да, здоровье тут главное.
— И как удается восстанавливаться? Какие–то специальные упражнения…
— Да нет — просто сплю много, хорошо ем, дома провожу время, готовлю. Я человек домашний, и мне хорошо дома.
— Желаю вам больших успехов на всех выступлениях!
Наталья ЛЕБЕДЕВА.
