«Сноб» рассказывает, почему РПЦ и ученые не могут поделить «Троицу» Андрея Рублева и как может выглядеть компромиссный вариант, который устроит искусствоведов и церковь.
Тайна, которая хранилась под окладом
«Икона всегда покрывается защитным лаком», — рассказывает «Снобу» директор Музея имени Андрея Рублева Михаил Миндлин. Русские иконописцы часто использовали в качестве лака олифу — специально приготовленное вещество из нескольких ингредиентов на основе растительного масла. Оно .
«Под потемневшим слоем изображение иконы плохо просматривалось, — продолжает Миндлин. — Раньше снимать этот слой не умели. Поэтому, чтобы освежить живопись на иконе, художники прописывали изображение поверх защитного слоя. Причем делали они это достаточно вольно — в соответствии с эстетическими вкусами своего времени. В итоге на древних русских иконах образовывались несколько слоев записей. И если перед нами икона конца XIV — начала XV века, то представляете, сколько за это время на ней могло появиться живописных слоев?»
Среди искусствоведов нет единого мнения, когда была написана «Троица», однако большинство исследователей Языкова: «пронзительно-голубой, золотой и темно-красный, почти вишневый».
Подлинность расчищенной иконы не вызывает сомнения у всех серьезных исследователей, отмечает Миндлин. При этом, по его словам, «Троица» — единственная дошедшая до наших дней икона, полностью созданная Андреем Рублевым. В остальных иконостасах, связанных с его именем, Рублев мог выступать в качестве художника, рисующего деревья, одежды, лики святых, или, например, в качестве редактора — человека, который правит живопись после работы группы художников.
Как «Троица» стала русским брендом
«Рубеж XIV-XV веков, когда работал Андрей Рублев, был временем глобального кризиса для всего православного мира», — рассказывает историк искусства Алексей Лидов. Константинополь взятия османами, прося помощи у Запада, внутри Византии усугублялся экономический кризис, в результате которого многие греческие художники, не имевшие возможности зарабатывать на родине, начинали искать работу в других странах. До конца существования Византии, у которой Русь позаимствовала традицию живописи, оставалось примерно полвека.
Стиль Рублева был как раз одним из направлений византийского искусства кризисного времени, когда империей правила последняя династия — Палеологов, говорит Лидов.
«Рублев этот стиль не изобрел. Он его воспринял и начал развивать, — отмечает историк искусства. — Причем на Руси этот стиль оказался очень востребованным, а в XV веке — уже доминирующим. В XVI веке он был закреплен решением Стоглавого собора как обязательный для иконописцев. То есть Андрей Рублев был поставлен государством на уровень великих византийских мастеров, а его иконописная манера стала мейнстримом русского искусства».
Как и «Троица» Рублева, многие работы его последователей хранились за окладами. «Иконы в музейном восприятии (неприкрытые окладами. — Прим. ред.) сразу после их появления практически никто не видел», — отмечает Алексей Лидов. Большинство из них удалось вскрыть и очистить от поздних слоев только после революции 1917 года. В 1920 годы стали появляться первые репродукции икон и мир впервые смог увидеть «Троицу». Из самой иконы советские власти предполагали сделать товар, превратив ее в один из русских брендов. Так, в 1929 году впервые открытые средневековые русские иконы были с молотка за 85,8 миллиона долларов.
Почему «Троицу» не могут поделить и как решить спор об иконе?
«Во времена Советского Союза я специально ходил в Третьяковскую галерею в отдел древнерусской живописи, где молился иконе Троицы», — рассказывает «Снобу» настоятель храма Святой Троицы в Хохлах Алексей Уминский. Он считает «Троицу» одной из главных православных святынь и называет спор вокруг нее между учеными и верующими «конфликтом».
«Части православных не нравится, что чтимые ими иконы находятся не в храмах, для которых они писались, а на музейном хранении, где людям трудно совершать привычное поклонение святыням, — говорит Алексей Уминский. — С другой стороны, научное сообщество не может принять эту аргументацию, потому что оно не видит в иконе сакральности, а видит в ней только культурное и художественное значение. Эту точку зрения тоже можно понять, потому что шедевры уровня «Троицы» нуждаются в надлежащем хранении, так как это не только святыня для христиан, но и общенациональное достояние».
Впервые вопрос о том, где должна находиться «Троица», был затронут российскими властями 4 ноября 1993 года, когда на Красной площади был открыт заново восстановленный храм Казанской иконы Божией Матери. На его освящении присутствовал Борис Ельцин. Президент , на ее живописном слое есть трещина.
«Но конфликт не в этом, — считает Михаил Миндлин. — А в том, что профессиональное реставрационное сообщество считало недопустимым любую транспортировку иконы — потому что наши дороги не идеальны и транспорт не идеален, а колебания в пути могут повредить икону: возможны отставания грунта, красочного слоя, растрескивания».
В 2007 году, вспоминает Миндлин, после транспортировки иконы из здания Третьяковки в Лаврушинском переулке в здание на Крымской набережной и обратно на «Троице» были обнаружены повреждения — отставание грунта и красочного слоя, растрескивание основы и расхождение досок по стыкам. В итоге икону пришлось реставрировать в течение года, добавляет Миндлин. Последующие 15 лет она не покидала пределов Третьяковской галереи.
16 июля, впервые с 1917 года, икона была председатель Совета по правам человека Мособласти Марина Юденич.
«Есть суперблагочестивая церковная позиция: икона написана, чтобы на нее молились, а не разглядывали ее в музее, — комментирует позицию сторонников нахождения иконы в храме Алексей Лидов. — Но в храмах иконы просто разрушаются, как и раньше. Уместно вспомнить историю Звенигородского чина, который когда-то приписывался Андрею Рублеву. По иконам этого чина нет документации, но с большой вероятностью они были найдены в дровяном сарае. И [если бы их не обнаружили ученые] с ними поступили так, как поступали со старыми иконами на протяжении тысячи лет: если икона вышла из употребления, не может больше использоваться, то, согласно византийскому каноническому праву, ее можно захоронить или сжечь. Скорее всего, большинство древних икон ушли из этого мира именно таким образом. Поэтому отправлять такие памятники в храмы — фактически обрекать их на смерть».
Чтобы сохранить икону для новых поколений, можно создать огромный музей с идеальными климатическими условиями, считает Лидов. «Такие музеи созданы в Ватикане, — поясняет он. — Но вопрос, кому этот музей будет принадлежать. Есть ли сейчас у Русской православной церкви ресурсы для такого музея? На мой взгляд, ответ один: если мы хотим, чтобы иконы жили дальше, они должны находиться в музее».
«Владимирская икона Божией Матери — не менее узнаваемая в мире, чем «Троица» Андрея Рублева, — говорит Алексей Уминский. — И эта икона хранится в храме Николы в Толмачах, который приписан к Третьяковской галерее (храм находится примерно в ста метрах от музея, и для перемещения в него реликвий не требуется транспорт. — Прим. ред.). Я не знаю, как сейчас, но несколько лет назад «Троица» раз в год выносилась из музея в этот храм. Там есть специальные ковчеги, в которых соблюдается температурный режим. Мне кажется, что подобные вещи могут решить этот конфликт. Например, во Флоренции или Венеции во многих храмах, где хранятся шедевры, введен билетный режим. Конечно, это тоже кого-то не устроит. Но есть разные варианты, и на их основе можно думать, как преодолеть конфликт», — считает священник.
Автор Алексей Синяков
