На протяжении столетий идеалом поведения замужней женщины оставалась (да и поныне остается) безусловная верность своему мужу. Но идеал, нередко, бывает далек от реальной жизни. Даже в прежние времена, когда женщины были всецело подчинены мужьям, они ухитрялись совершать измены. Расправа, если изменницу изобличали, была быстрой и подчас весьма жестокой.
Разница в определении меры наказания заключалась в том, на какие нормы ориентировался оскорбленный супруг: на закон или традицию.
В законодательстве как Древней Руси, так и более поздних времен, подчиненная роль женщины была очевидным и не подлежащим толкованию фактом. В древнейшем своде законов – Русской Правде — возникшем при князе Ярославе Мудром и сохранившем свое значение до XVI века, за убийство мужчины и женщины налагалась одинаковая вира (денежный штраф) – 40 гривен. Однако, была оговорка: если женщина оказывалась «виновата» (то есть, изменяла мужу, например), то вира уменьшалась до 20 гривен. В «Судебнике» 1497 года такие тонкости не рассматривались, и за убийство как женщины, так и мужчины наказание полагалось одинаковое. В подавляющем большинстве случаев это был денежный штраф.
Достаточно мягко карались по «Судебнику» телесные увечья. Если стороны были готовы прийти к соглашению и помириться, то наказания не предусматривалось вовсе.
То есть, муж имел право наказывать свою жену как угодно, а закон мог покарать его лишь в том случае, если жена в результате умирала.
Право и даже обязанность мужа «учить» жену была зафиксирована в документе XVI века «Домострое». Эта книга, хоть и настаивала на том, что муж и жена должны жить в ладу, и предостерегала от чрезмерного битья «в сердцах» как попало – кулаком, пинком, посохом, все же учила, как наказывать жену, если она слов не понимает. «Поучить» можно было плетью, но наедине – «и разумно и больно, и страшно и здорово», а постегав, простить и приголубить.
В случае измены жены муж мог требовать развода, и, как правило, такое требование удовлетворялось. Неверную жену выставляли за порог, ее приданое оставалось у мужа, как у оскорбленной стороны, а женщина была вольна идти на все четыре стороны. При этом измена мужа причиной для развода не являлась.
Вообще же, семейные дела, как и прочие вопросы нравственности, находились вплоть до Нового времени в юрисдикции Церкви. Церковь в любом случае стремилась к сохранению брака. Провинившуюся жену, смотря по степени ее вины, могли заточить на некоторое время в монастырь, или ограничиться наложением на нее епитимьи. Епитимья полагалась также и согрешившему против семейных устоев мужу, но, как правило, более мягкая.
Наличие законов и добрых поучений разного рода вовсе не означало, что эти законы исполняются, а к поучениям прислушиваются. Как раз наоборот.
Если женщина из привилегированных сословий, дворянка или боярыня могла рассчитывать на помощь и заступничество своих родных, а в самом ужасном случае ей грозил развод и заточение в монастырь, то крестьянкам, как правило, приходилось намного тяжелее. За них редко заступались родители или братья, поскольку своим распутством она позорила их в глазах сельской общины. Бытовало мнение, что муж своей жене полный господин и он волен наказывать неверную супругу, как душа его пожелает.
Самым распространённым наказанием были, разумеется, побои. Муж мог избить жену плеткой или розгами, как советовал «Домострой», но этим относительно «гуманным» наказанием ограничивались редко. Неверных жен лупили палками, колотили поленом, избивали ногами, и это нередко заканчивалось серьезными увечьями.
Зачастую муж не ограничивался «домашним» наказанием, а публично унижал, позорил согрешившую жену. В разных регионах России применялись разные позорящие наказания.
В центральных областях провинившуюся бабу могли привязать к столбу и так оставить на несколько дней. Могли раздеть донага и водить по селу с «музыкой» или с барабанным боем – колотя в дно котелка или таза. При этом в несчастную бросали нечистотами, засыпали ей глаза песком и пылью и всячески глумились.
Среди казаков был распространен обычай «купания» провинившейся жены в проруби. Муж мог также привязать жену за косу к хвосту лошади и сечь ее плетью, сидя верхом. Иногда виноватую муж подвешивал вниз головой во дворе дома и так избивал на глазах у соседей.
На юге России изменщицу могли привязать к могильному кресту, завязать юбку у нее над головой и в таком виде оставить на ночь. Был распространен и обычай привязать женщину к крылу мельницы и пустить на малый оборот.
И в центральных и в южных регионах России, на Алтае и т.д. был распространен обычай запрягать виновную в супружеской измене женщину в телегу. Иногда ее запрягали рядом с лошадью, иногда телегу тянуть она должна была одна. Часто женщина была при этом раздета донага. Муж становился в повозку и гнал эту «упряжку» через всю деревню, настегивая плетью. Это наказание, как правило, заканчивалось смертью или жесточайшими увечьями женщины.
При этом к уголовной ответственности мужа за побои не привлекали. Его могли наказать лишь в том случае, если женщина умирала. Но такое происходило довольно редко, родня обычно «покрывала» домашнего тирана, объясняя смерть женщины обычными в крестьянской жизни причинами: упала, зашиблась, поскользнулась на мостках и утонула и так далее. Впрочем, церковь могла наложить на изувера епитимью за побои жены на 6 лет.
Наказания такого рода бытовали в русской деревне вплоть до начала XX века. Они подробно описаны в статье Н. Пушкаревой «Позорящие наказания для женщин в России XIX — начала XX века».
