Книгу о сражавшемся 70 лет назад в Корее с американскими лётчиками советском пилоте писатель Василий Авченко представит в марте 2023 года
18 февраля исполнилось 100 лет со дня рождения Льва Петровича Колесникова (1923 – 21 февраля 1986) – военного лётчика, писателя, одного из представителей уникальной литературной династии Матвеевых, информирует «Тихоокеанская Россия», ТоРосс.
Будущий автор таких книг как «Лётчица», «Первый полёт», «Небо», «Долина МИГов», «Прощание славянки», «Набор высоты» родился во Владивостоке. Его отец – Пётр Николаевич, был сыном первого летописца города, издателя, писателя, поэта, переводчика Николая Петровича Матвеева. В семье Матвеевых писали все, один из сыновей – Венеди́кт стал поэтом-футуристом, писателем, переводчиком с китайского и японского и отцом поэта Ивана Елагина, второй сын Николай также известный поэт, писатель, литературовед и отец Новеллы Матвеевой. Вполне естественно, что и Лев не отстал от них. Впрочем, в детстве он мечтал совсем об иной стезе.
Из Владивостока семья, которая к тому времени претерпела некоторые изменения в своём составе – родители расстались, мама, Александра Филипповна Колесникова перебралась на Артёмовские угольные копи, где стала работать на ниве просвещения, точнее, в системе ликвидации безграмотности, ликбезе.
Маленького сына, а Льву тогда ещё не было шести лет, она стала брать с собой на занятия кружка, где изучали также устройство автомобиля и трактора. Знакомство с техникой впечатлили мальчугана, и он в мечтах видел себя машинистом паровоза, позже захотел стать инженером, но с класса пятого решает связать свою жизнь с морем. Правда, к тому времени от моря они уже были далеко – в начала 1930 годов семья переехала в Среднюю Азию. Сначала они жили в Фергане, затем в Ташкенте.
Там, под жарким узбекским солнцем, Лев сначала грезит о капитанском мостике на пассажирском лайнере, но позже останавливает свой выбор на военно-морской службе. Читает все книги о море, какие находит, начинает знакомиться с устройством кораблей. И попутно занимается спортом – тяжёлой (штангой) и лёгкой атлетикой (становится перворазрядником), боксом, туризмом.
В 1941 году Лев Колесников заканчивает в Ташкенте среднюю школу и подаёт заявление в военно-морское училище в Севастополе. Аттестат с отличием давал ему право на поступление без вступительных экзаменов. Все планы разрушила начавшаяся Великая Отечественная война… Колесникову вместо моря пришлось учиться осваивать воздушный океан – в военкомате его направили в лётную школу.
Вспоминая позже об этом, Л.П. Колесников так писал в книге «Линия поведения» (1966): «Я не крикнул: «Разрази меня гром, и клянусь форштевнем субмарины: Такому не бывать!» Война обязывает комсомольца быть там, где он нужнее. Я лишь отшатнулся от стола и… увидел море. Море во время отлива. Прощально бормочущие волны отступали к горизонту. Лазурно сверкнула ставшая далёкой полоска моей мечты, и обнажилась передо мной ташкентская суша, по которой я побрёл к медикам. Они внесли в моё личное дело новую запись: «Годен к лётной работе в ВВС». Так Лев Колесников становится лётчиком-истребителем.
После Великой Отечественной войны Л. Колесников служил на Дальнем Востоке, добровольцем участвовал в Корейской войне 1952-1953 года, хотя к тому времени у него уже было двое маленьких детей.
Небу он в общей сложности отдал двадцать лет, прослужив в армии до 1960 года, награждён двумя орденами Красной Звезды. Гражданским человеком стал после увольнения в запас (по Указу о сокращении Вооруженных Сил), о чём легендарный Михаил Водопьянов, один из первых Героев Советского Союза, сетовал в одном из своих донесений: «…Отличный лётчик, а сидит на земле».
Уволившись из армии с должности «штурман авиационной эскадрильи» в звании капитана, Л.П. Колесников перебрался в Сталинград. Работает лётчиком-инструктором в Качинском Краснознамённом высшем военном училище лётчиков имени А.Ф. Мясникова, часто выступает с публикациями об училище, лётном братстве его выпускников на страницах волгоградских газет.
В 1965 году Л.П. Колесникова принимают в Волгоградскую областную организацию Союза писателей СССР. Но первая его повесть «Тайна Темир-Тепе» увидела свет ещё в 1956 году в издававшемся во Владивостоке альманахе «Советское Приморье» (в 1957 году книгу выпустит уже в Москве издательство «Молодая гвардия»). А начать свой путь в литературу Л.П. Колесников и вовсе хотел с написания большого фантастического романа. Когда труд был готов, Лев Петрович по совету матери отослал рукопись Александру Фадееву, с которым Александра Филипповна дружила ещё с юношеских лет. Руководитель Союза писателей в ответном письме посоветовал начинающему литератору писать о том, что хорошо знаешь. Так Лев Колесников стал автором книг о лётчиках. А переписку с Фадеевым он продолжил.
Автобиографическая повесть Льва Колесникова «Голубая, очень голубая, удивительно голубая река» (записки рядового лётчика) вышла в свет пятнадцать лет назад. Прежде чем быть изданной, рукопись книги пролежала в издательских сейфах более четверти века и при жизни автора так и не была издана. По очень простой причине. Массовое участие советских военных лётчиков в Корейской войне не афишировалось. А воевать им пришлось с американцами. Едва только освоившие реактивную авиацию советские лётчики успешно били прославленных асов янки в небе над Корейским полуостровом, выходя победителями из большинства столкновений в воздухе.
Л.П. Колесников пишет в своей книге:
«Никто не звал американцев наводить здесь свои порядки. Громадная страна, расположенная в другом полушарии, в стране маленькой устроила кровавый полигон. Мы видели сгоревшие дотла посёлки и жуткие маски, в какие обращает лица людей напалм. От подобного воздушного варварства американцев Корею мог прикрыть только лишь интернациональный воздушный щит».
В другом месте своего повествования автор вспоминает, как порядком навоевавшись, он попадает в госпиталь в Пекине, где одновременно находятся на излечении китайцы, корейцы и вьетнамцы.
«Мой друг Гриша Берелидзе и я, русский, – пишет Колесников, – сели играть в домино против китайца и вьетнамца. Условие игры поставили через переводчика. Во-первых, кому сделали запись, тот играет стоя. Во-вторых, проигравшие рекомендовались «Мы козлы» и пролезали под столом на встречных курсах. Первыми проиграли китаец с вьетнамцем. Вначале не заладилось. Проигравшие козлами себя не объявили и под стол слазали с постно-недоумёнными физиономиями. Продувшись в свой черёд, мы с Гришей, напротив, всё исполнили весело и как надо. Сбежавшиеся болельщики-китайцы были в восторге. После чего наши партнёры, если проигрывали, с искренним проворством ныряли под стол с радостными воплями «Мы козь-ли».
Воздушные бои в Корее были одновременно и похожи, и не похожи на столкновения в воздухе времён Второй мировой войны. Высокие скорости и маневренность реактивной авиации требовали новых подходов к тактике воздушных боёв. Учиться этим премудростям приходилось на лету. Сложнее было с усвоением языков – корейского и китайского – хотя бы на чисто бытовом уровне. Как правило, переброшенные в Северную Корею советские лётчики сразу же переодевались в форму китайских добровольцев, а с прибывших по железной дороге самолётов были стёрты опознавательные знаки ВВС СССР. На этом вся «натурализация» к новым условиям завершалась. Корейцы, китайцы и советские лётчики изъяснялись между собой весьма своеобразно – набором из идеологического новояза вроде «Ким Ир Сен», «Сталин», «дружба», «хорошо», «сувенир». Иногда, правда, добавлялись такие необходимые везде, где есть наши люди, слова «водка», «вино», «табак». Сложносочинённая фраза «Сталин Ким Ир Сен хорошо» использовалась обычно в тех случаях, когда сбитый американцами советский лётчик после удачного катапультирования попадал в поле зрения северокорейских бойцов. Для них и русские, и американцы были на одно лицо. Соответственно, чтобы ненароком не попасть под горячую руку вооружённого союзника, наши пилоты скороговоркой произносили заветный пароль.
Но однажды произошло нечто странное. Все очевидцы-наблюдатели видели, как самолёт Колесникова буквально рассыпался в воздухе после атаки американского истребителя. Корейцы вскоре доложили в штаб советского аэродрома: «Вашего аса подобрали какие-то люди в военной форме, похожие на янки». На пятые сутки после своего «пленения» в родную лётную часть явился живой-невредимый Лев Колесников. На все расспросы он виновато поводил плечами: «Ребята, я так обрадовался, что остался жив после катапультирования. Вот и праздновал второе рождение в госпитале с болгарскими медиками. Там такие женщины!».
В последние годы жизни Лев Петрович Колесников работал над романом «Акция устрашения», в котором писал об американской агрессии во Вьетнаме. Им также был написан цикл небольших повестей о войне и современности, закончены «Записки лётчика», подготовлена новая рукопись. Но 21 февраля 1986 года писатель скончался от инфаркта.
К 50-летию Льва Петровича Колесникова Маргарита Агашина написала такие строки
Смесь прекрасного и вздора –
Чести, братства, сатаны…
Что-то в нём от мушкетёра…
От гусара… от шпаны!
Эта тайная бравада,
Обаянье сорванца…
Он сболтнёт чего не надо
Ради красного словца.
Ради общего веселья,
Ради дружного стола!
Всё равно – какое зелье!
Я не пью!
Но с ним – пила!
И порю, в лад застолью,
Сердце дрогнет гордой болью:
Путь пилота – путь орла,
Смесь Романтики и Долга!
Пахнет ветром. Стынет Волга.
В синем небе два крыла.
В марте 2023 года в Редакции Елены Шубиной (АСТ) выходит новая книга Василия Авченко «Красное небо. Невыдуманные истории о земле, огне и человеке летающем», рассказывающая о Льве Петровиче Колесникове.
«Эта книга — документальна. О чём она? О Дальнем Востоке первой половины ХХ века, включая смутные годы Гражданской войны и почти пятилетнюю интервенцию.
Об авиации, переживавшей в те десятилетия взрывное развитие и бешеную популярность.
О неизбывном стремлении человека к небу, к Луне, к звёздам. О космической гонке СССР и Штатов — от первого спутника до высадки человека на Луну. О странных сближеньях, загадочных совпадениях, непостижимо влияющих на судьбы и прочерчивающих биографии.
Наконец — или прежде всего — о судьбе вроде бы заурядного военного лётчика Льва Колесникова, вокруг которого странным и порой удивительным образом складываются и переплетаются все вышеобозначенные сюжеты. В линии жизни Колесникова преломилась история его родного Владивостока, страны и мира».