Моё восприятие Украины за 60 лет

История как она есть. Красивые стихи написал Долматовский, что и говорить. Но только он неправ в том, что «оглянуться нам назад некогда». Журналист для этого всегда может найти время. И вот сегодня, когда «события на Украине» у всех на слуху, думаю, читателям будет интересно обратиться к истории этой сопредельной с нами страны, бывшей когда-то ещё и частью Советского Союза. Ну а начать мне хотелось бы с темы своего личного восприятия этой страны на протяжении добрых 60 лет, что примечательно уже само по себе…



Итак, Украина… Впервые я услышал это слово где-то в начале 60-х, когда мне мои родные сказали, что «твой отец живет на Украине». Ну… живет и живет. Я не стал спрашивать ни маму, ни бабушку, почему он не живет здесь, с нами, а просто принял как данность. Правда, наши добрые соседи – ведь у нас же такой добрый и отзывчивый народ, – постоянно задавали мне вопрос: «А где твой папа?» (как будто не знали!). Но я им просто отвечал: «Он с нами не живет, а живет на Украине». Сейчас, конечно, я бы ответил им на их родном языке – «не сошлись...». Но в то время, чтобы ребенок сказал матом взрослому, было невозможно себе даже представить. Тут же бы донесли маме с бабушкой, и стали бы они меня за это ругать. Так что слово «Украина» мне тогда приходилось произносить довольно часто. Кстати, от него регулярно приходили посылки с… яблоками, большими и вкусными. Так что слово «Украина» у меня в то время ассоциировалось именно со вкусом яблок!



В школе меня часто вызывали по фамилии Шевченко. Не нравилось, что каждый новый учитель спрашивал меня, не родственник ли я какого-то Тараса Григорьевича? Что меня, кстати, страшно бесило… И, между прочим, повторилось потом и в институте. Тупые какие-то шутки были тогда у нас в стране в ходу, ну просто ни ума, ни фантазии.



Побывать на Украине мне впервые довелось в 1963 году. Тогда я с мамой отдыхал в Гурзуфе, куда мы приехали поездом. Помню, как тогда в ночь мы с трудом добирались до места. Но и море, и вообще юг мне очень понравились. Что Никитский ботанический сад, что парк гурзуфского военного санатория, куда мы с мамой пробирались через дырку в заборе, что Севастополь с диорамой на Сапун-горе, панорамой Севастопольской обороны и кораблями на рейде – все мне это очень нравилось. От остальной России все это ничем не отличалось, кроме некоторого акцента у некоторых. Союз и Союз… Все едино!



Что бросилось в глаза по дороге в Крым? Уже писал как-то об этом, но повторюсь. Ехали по территории РФ – дома были как-то «плохевные», серые, заборы из разноцветных досок, кривые, во дворах мусор, дощатые сортиры, какие-то покосившиеся. А тут… Домики все каменные, ограды кирпичные, все прибрано, кругом цветы, и чем не дальше, тем лучше.



Потом все это же самое повторилось в 1969 году, когда я с отрядом школьников ездил в Одессу от пензенского ДК им. Кирова. Ну и, конечно, впечатление произвела сама Одесса и, прежде всего, её театр. И ещё… «Томатное мороженое» (фруктовое). Покупал сразу по две-три порции и ел одну за другой. Тогда же увидел и памятник танку «НИ». Сказал бы кто в то время, что буду о нем писать – не поверил бы!



А в 1970 году случилось и вовсе знаменательное событие. Моя тётя решила наводить мосты и пригласила меня в Харьков к себе в гости на зимние каникулы, откуда мы проехали в Черкассы к отцу и деду с бабушкой. Ну, встретили они меня очень хорошо, понятно. Но важно то, каким я увидел зимний Харьков – огромный серый город, похожий рядом центральных зданий на Ленинград. Обедали мы обычно вне дома – тётя не любила утруждать себя готовкой, так что я очень хорошо познакомился с ассортиментом блюд в вареничных и пельменных Харькова, а у бабушки и дедушки в Черкассах впервые попробовал жаркое из нутрии (сначала думал, что это так блюдо называется – вот «темнота») и потом, когда их стали разводить и продавать у нас в Пензе, посоветовал своей бабушке их покупать и готовить. Очень жалею, что сегодня у нас этой практики почему-то нет.

Удивляло, что и в Одессе, и в Харькове вместо «Парикмахерская» на вывесках было написано «Перукарня». Но это единственное национальное отличие, бросившееся мне тогда в глаза. Богаче, правда, был ассортимент продуктов и товаров в магазинах. Но это по сравнению с моей Пензой, которая в то время было «богоспасаемым городом» ещё со времен Салтыкова-Щедрина.



Ну, а потом, как это часто бывает между родственниками, мы круто разругались и разошлись как в море корабли. А причина… была банальна. Тётя, а она у меня преподавала английский язык в Харьковском университете и могла оценить уровень моих знаний, полученных в спецшколе, предложила, чтобы я поступал к ней туда на иняз, и написала моей маме: «Готовь золотые часы на золотом браслете!» Ну и она, то есть моя мама, просто взбеленилась: «За золотые часы ты везде поступишь, но это плохой метод. Образование везде одно. Чуть лучше, чуть хуже – разница невелика. И нечего начинать с такого… А в Пензе ты поступишь легко!» И так оно и оказалось.

Так что уровень коррупции, как это я сейчас понимаю, уже тогда в системе тамошней высшей школы был довольно высокий. То есть даже преподаватель ХГУ для своего племянника «просто так» обеспечить поступление туда не могла, требовалась ещё и «благодарность»… И если так надо было подмазывать выпускника спецшколы с английским со второго класса, то сколько же платили «обычные» украинские школьники за поступление в ХГУ, «мохнатой руки» в нем не имевшие?!

После этого я в 1974 году поменял фамилию, чтобы, так сказать, ничего из прошлого в будущую жизнь не тянуть. К тому же фамилия «Шпаковская» моей молодой жене понравилась больше, нежели «Шевченко». Ей тоже почему-то не хотелось быть «родственницей Тараса Григорьевича». Правда, ни она, ни я тогда не ожидали, что в нашей стране люди, оценивающие других людей по окончанию фамилии на «ий», окажутся в таком количестве после 1991 года. В 1974-ом ещё надеялись, что обещания ХХII съезда КПСС вскорости будут выполнены…



Познакомиться с историей Украины в дальнейшем мне, как это ни странно, удалось во время пребывания в аспирантуре Куйбышевского университета в период с 1985 по 1988 год. А было так, что мой научный руководитель профессор А. И. Медведев не только помогал мне писать диссертацию, но и кое-чему обучал. Например, давал читать сборники партийных документов и указывал, как их укорачивают в разных редакциях. То же было и с мемуарами Жукова. «Здесь одно, а здесь другое!» Так что статьи про воспоминания авиаконструктора Яковлева родились сейчас не на пустом месте.



Но самым интересным был его рассказ о постановлении ЦК ВКП(б) от 1943 года о мерах помощи освобожденным от немецкой оккупации районам СССР. По нему предусматривалось направить туда, в том числе и на Украину, строительные материалы, новейшие ленд-лизовские станки, зерно и главное – скот, угнанный от оккупантов в Куйбышевскую, Пензенскую и Ульяновскую области по спискам. То есть сколько пригнали, столько и вернуть! Но… ведь скот-то дох от бескормицы, шел под нож по плану сдачи мяса (больше скота – выше план!), в итоге скота по спискам не набралось, и тогда его просто реквизировали в колхозах силой. «Ну, они же были под немцами!» Да, конечно, под немцами было очень несладко.

Но что получилось в итоге? Освобождённые районы: Прибалтика, Украина и Белоруссия после войны стали быстро развиваться. Все плохое забылось, а жертва населения областей Поволжья забылась ещё скорее. Добро ведь сложно помнить, не так ли?! И пошли разговоры: «Мы вас кормим!» И ведь оно, и вправду, если посмотреть на уровень жизни в этих районах, было так. По крайней мере, рядовые граждане СССР именно так и думали, что те, у кого больше и лучше, должны помогать тем, у кого меньше и хуже.

Вот только с точки зрения экономики это все было не совсем так. Кто-то заплатил кровью, а кто-то – коровами, но вот корова в долгосрочной перспективе почему-то оказалась важнее! Кстати, мой профессор до того, как попал в Куйбышев, был важной шишкой в Молдавской ССР, знал он, что говорил, из своего собственного опыта.



Ну а потом наступил 1991 год, и как-то отделение Украины от России никакого впечатления на меня не произвело. В 1995 году по старинке поехали отдыхать в Крым в Гурзуф и впервые ощутили разницу в том, что было у нас в России и что – там. У нас реформы шли явно быстрее. В той же моей Пензе появилось множество магазинов, где продавалось решительно все, а там… сосиски можно было купить лишь в одном магазине на весь город, тогда как все остальные словно застряли в 1989-ом.

Ну, и деньги… Мы-то привезли с собой доллары, а там в ходу были «зайчики», и надо было видеть, с каким уважением смотрели на нас, когда мы их меняли. Впервые почувствовали себя состоятельными людьми и… гражданами действительно великой страны.



Второй наш визит «на Украину» состоялся уже в 2010 году. Жили в Алупке и каждый день ходили к морю через парк Воронцовского дворца. Место очень красивое. Но не слишком приспособленное для отдыха именно у моря, как это ни странно звучит. Деньги были уже новые, не «зайчики», но к владельцам долларов по-прежнему относились с уважением, хотя охотно обменивали русские рубли. Но курс доллара был выгоднее.

На следующий год был опять Крым, но остановились мы на квартире в поселке Любимовка. Было очевидно, что 1995 год уже в прошлом. Появилось много хорошей, по-украински вкусной еды. Но, опять же, самого украинского в Севастополе (а он находится рядом с Любимовкой) было очень мало. «Перукарня», «Едальня» – вот, пожалуй, и все очевидные свидетельства того, что ты за рубежом. Не понравилось уже тогда отношение украинских пограничников. «А куда вы едете, а сколько везете денег, а где будете останавливаться?!» Ну зачем это было так?



Но сама по себе поездка была очень познавательной. До этого мне все говорили: «Бахчисарай! Какое место, какая красота!» Съездил… Ничего особенного, хотя красиво и живописно. В Любимовке вдоволь насмотрелся на орудийные башни знаменитой «батареи Александрова» (батареи № 30) и побывал на базе подводных лодок в Балаклаве. Узнал, сколько камазов грунта вывезли при её строительстве, во что это обошлось нашей стране и как быстро потом забросили её за ненадобностью, когда появились подводные лодки большего тоннажа. Лишний раз убедился в недальновидности нашего руководства, как принимавшего решение о строительстве этой базы, так и того, что его продолжало.

Позавидовал немного балаклавцам (эта база от любой напасти их спасет!) и уехал. Хотя написал потом две статьи про батарею и про базу в журнал «Тайны ХХ века».



Интересно, что когда на следующий год мы поехали отдыхать в Зеленоградск в Калининградской области, то литовские пограничники оказались явно лучше во всех отношениях. В новенькой форме, на боку пистолеты «Глок», и кобуры не потертые, вежливое общение. А здесь все было так, как когда-то было сказано: нет ненависти сильнее, чем ненависть брата к брату!

Ну, а о событиях начиная с 2014 года, что и рассказывать, они и так у всех на слуху, как и сегодняшние. Но интересно, что о войне на Украине я впервые прочитал ещё в 1998 году в газете «Клуб губернаторов и мэров», яркой такой и цветастой, изданной по случаю перевыборов губернатора Пензенской области. Тогда эту газету заказал действовавший губернатор, и там в одном из номеров было что-то вроде «художественного рассказа о будущем», где на выборах опять победили коммунисты. И там была фраза про ожесточенные бои на северо-востоке Украины и боях за Харьков. Понятно, что человек написал это в качестве «пугалки», но прямо-таки словно в воду смотрел!