Мирослав Руденко: Русская весна остановила ползучую украинизацию и нацификацию Донбасса

News Front продолжает публиковать цикл интервью с видными общественно-политическими деятелями Донбасса, посвящённые историческим событиям Русской весны 2014 года, положивших начало возрождению Новороссии — стратегического оплота и фронтира Русского мира на бывшей Украине, которая уже восьмой год героически сражается за законное право воссоединения с большой Россией

В этот раз нашим собеседником стал депутат Народного Совета ДНР, историк Мирослав Руденко.

— На момент начала Русской весны Вы чем занимались? Как Вы восприняли то, что произошло в Киеве, и с чего началось Ваше личное участие в событиях в Донбассе?

— Я работал методистом в Донецком областном Центре туризма и краеведения учащейся молодёжи. Это структура в системе областного управления образования, которая координирует внешкольное образование, отвечает за туристические и краеведческие кружки. А где-то года за три до начала всех событий я по собственному желанию ушёл из Донецкого городского совета. То есть, я был знаком с работой органов власти и их организационной структурой.

— То есть, у Вас к 2014 году уже был политический опыт?

— Политический опыт у меня был еще со студенческой скамьи. Мы с моим одногруппником по истфаку Павлом Губаревым принимали участие в русском движении в Донбассе ещё в период «Оранжевой революции» и последующих событий, расклеивали листовки, проводили агитацию, собирали активную молодёжь. Некоторые из тех, с кем мы тогда познакомились, стали нашими друзьями и соратниками. В дальнейшем я сотрудничал с партией «Русский блок» и областной общественной организацией «Донбасская Русь». Правда, в период Русской весны они уже значительной роли не играли, за исключением организации ряда митингов и политических акций на начальном этапе. Так, «Русский блок» пытался остаться в правовом поле Украины, но его сразу же запретили, ещё раньше, чем Компартию.

— Очень странное поведение для партии, само название которой уже вызывает ненависть у украинских националистов…

— Надо сказать, что для системных партий это было обычное явление. Так же происходило и с теми же КПУ и ПСПУ. В Русской весне активно участвовал местный донецкий актив этих партий, тогда как центральное руководство всячески пыталось отстраниться. Я потом смотрел выступления Натальи Витренко. Так вот, в 2016-2017 гг. они были куда более радикальными, нежели в 2014 году.

Я должен сказать, что очень большую роль в Русской весне сыграли именно новые структуры, которые возникли как ответ на сложившуюся ситуацию в процессе самоорганизации общества. Это, в частности «Народное ополчение Донбасса». Оно создавалось как такая неформальная общественная организация или движение, которое даже не успели зарегистрировать. Инициатором его создания был Павел Губарев. В силу его роли в событиях в Донецке, когда он одним из первых публично взял лидерство на себя, за что был арестован СБУ, «Народное ополчение Донбасса» получило широкую поддержку народных масс. Люди стали объединяться вокруг этой организации. Еще были такие структуры, как местное казачество, ветеранские организации, общественные движения, такие как «Донецкая Республика» Андрея Пургина, «Союз граждан Украины», местным отделением которого руководил Артём Ольхин, некоторые маленькие партии. Например, партия «Русь» или «Славянская партия». На момент событий в них было всего несколько активистов, но от имени этих партий уже можно было подать заявку на проведение митинга или выступать в суде. Затем появились такие организации как «Оплот» Александра Захарченко и «Восток» Александра Ходаковского. Из них выросли вооруженные подразделения, которые сражались и защищали нашу Республику.

— Были ли у Русской весны исторические предпосылки? Как все начиналось, были ли эти события неожиданными, либо они вызревали достаточно длительное время?

— Те, кто следил за общественно-политической жизнью, кто был более-менее исторически подкован, конечно, видели, что всё идет к этому. Мы видели, что на Украине власти взяли курс на украинский национализм сначала в мягкой форме, который все более и более приобретал откровенно русофобский характер. Особенно это стало очевидно при президенте Ющенко, когда были возведены в культ «голодомор», Конотопская битва, началась героизация Бандеры и Шухевича. Мы также видели, что элиты Донбасса и всего Юго-Востока были больше сосредоточены на экономических, финансовых вопросах, а идеологию фактически отдавали на откуп галичанам.

Постепенно шла украинизация в разных формах, и нас медленно переваривали. Прошло бы ещё некоторое время, и они смогли бы достаточно сильно украинизировать Донбасс, несмотря на то, что это имперский советский регион, в котором сложилась по факту общерусская идентичность без выпячивания этнической составляющей. Здесь были русский язык, русская индустриальная городская культура, соответствующие ценности и герои. Возможно, кто-то считал себя украинцем, но это были в основном такие советские украинцы, которые не связывали себя с тем, что искусственно привносилось из Западной Украины. Малороссийское наречие может где-то использовалось в сельской местности в быту, но какого-то жёсткого противопоставления не было.

— Что представляла собой эта украинизация Донбасса?

— Украинизация шла со школы. Конечно, многое зависело от преподавателя, но такие предметы как «украинская литература» и «история» были сами по себе нацелены на то, чтобы воспитывать в духе украинского национализма, чтобы человек проникался всем этим. Затем пошла вот эта нацификация, которая в штыки была воспринята нашим население. Это проявилось ещё во время событий так называемой «Оранжевой революции» в 2004 году, когда раскол на Юго-Восток, Центр и Запад Украины стал ярко выражен. Я принимал участие в этих событиях, правда, на низовом уровне. Мы проводили митинги в защиту русского языка, против бандеровщины. В период моей работы в Донецком горсовете я привлекался к составлению различных писем и обращений на эту тематику. Поэтому мне все это было близко. И когда пошёл второй «майдан», когда появились вот эти неонацистские радикалы, и их действия оставались безнаказанными, стало понятно, что в буквальном смысле всё идет к гражданской войне, что Западом с этой целью реализуются технологии по созданию «сакральных жертв». Конечно, много было ожиданий от Харьковского съезда 22 февраля 2014 года. Была надежда, что элиты Юго-Востока сумеют консолидироваться и дать отпор, взять власть в наших регионах в свои руки. Но, к сожалению, этого не случилось. Они предали интересы населения, предали своих избирателей.

— И тем не менее, как долго вызревал весь этот процесс, который привел к восстанию в Донбассе и отделению региона от Украины?

Я считаю, что зёрна этого конфликта были посеяны ещё в период распада Советского Союза и начала 1990-х годов, когда сделали ставку на украинский национализм. Причем, кто сделал ставку? Это был тот же советский партхозактив, который остался при власти, потом крупные бизнесмены, олигархи, посчитавшие, что игра на противоречиях, отрыв Украины от России в рамках их экономических интересов. Они поддерживали это всё. Наблюдая за тем, до какой степени всё далеко зашло на Украине, где запрещается русский язык, русская и советская символика, а по Киеву проходят марши в честь дивизии СС «Галичина», можно сказать, что мы однозначно правильно поступили, когда подняли восстание против захватившей власть на Украине хунты. Мы не позволили превратить нас во врагов России и использовать как пушечное мясо. Конечно, очень жаль другие регионы Новороссии, где Русская весна потерпела поражение.

— Как Вы считаете, почему в Донецке и Луганске русское восстание увенчалось успехом, пусть даже оно пока и не привело к ожидаемым результатам, а вот в тех же Харькове, Одессе, Запорожье, других регионах исторической Новороссии оно было подавлено?

— Это сложный вопрос. Я думаю, что здесь комплекс причин. В первую очередь, мне кажется, что в Донбассе на начальном этапе было много низовой инициативы и в меньшей степени была ставка на местные региональные элиты. Те, которые сначала били себя пяткой в грудь, обещая не допустить неонацистов в свои города, но как только в Киеве произошёл переворот сразу же изъявили готовность, как они сами говорили, «конструктивно работать с новой властью». Видимо, они в большей степени оказывали влияние на процессы в других регионах. Известна негативная роль Кернеса и Добкина в подавлении Русской весны в Харькове. Нечто подобное происходило и в других областях, где, в конечном итоге, киевский режим подавил сопротивление. Здесь же, в Донецке и в Луганске с самого начала был очень сильный протест и самоорганизация снизу, вопреки воле и желанию местных региональных элит, которые быстро потеряли контроль и влияние на массы. Я думаю, что здесь сыграл свою роль тот факт, что Донбасс всегда был пролетарским краем с присущей его жителям сплочённостью, солидарностью и высокой самоорганизацией.

— Что для Вас стало поворотным моментом в событиях Русской весны? Когда стало понятно, что обратного пути нет?

— Лично для меня поворотным моментом был митинг «Народной воли» в Севастополе 23 февраля 2014 года. Мы тогда увидели народный порыв, когда люди смогли самоорганизоваться, вышли с русскими знаменами и отстояли свой родной город от бандеровцев. То, что поднялся Севастополь, стало знаковым событием для всей тогда ещё Украины.

— А если брать именно события в Донбассе?

— 1 марта 2014 года в Донецке регионалы пытались показать, что они контролируют ситуацию. Они организовали на площади Ленина большой митинг, свезли туда огромное количество людей. Но за несколько дней до этого Павел Губарев выпустил обращение к ополченцам Донбасса, в соцсетях, а 28 февраля он пришел на сессию горсовета, смог пробиться к микрофону и призвал депутатов не подчиняться Киеву. Это видео быстро облетело все соцсети, многие его посмотрели. На следующий день на собранном «Партией регионов» митинге мы с Артёмом Ольхиным и Сергеем Бунтовским развернули огромное русское знамя.  Там же на митинге массово раздавали листовки «Народного ополчения Донбасса». Павлу Губареву, несмотря на противодействие подконтрольных «регионалам» «титушек», удалось пробиться на сцену и выступить перед людьми. Тогда же наши активисты увлекли народ с площади Ленина к зданию ОГА, на флагштоке перед которым был поднят российский флаг.

Кстати, городской мэр Лукьянченко был на митинге и видел, что происходит. По его распоряжению депутаты горсовета быстро подсуетились и во второй половине дня провели сессию якобы в нашу поддержку. Но там были такие половинчатые решения, чтобы успокоить людей и затем перехватить инициативу. Теоретически за них можно было зацепиться, но уже 4 марта, прокуратура Донецкой области, которая на тот момент подчинялась нелегитимному Киеву, отменила все решения горсовета, после чего депутаты сложили лапки и подчинились киевскому режиму. То есть, это была чисто такая политическая игра.

— Предпринимались ли попытки как-то подкупить лидеров протеста, взять их под контроль?

— Предпринимались и неоднократно. К примеру, после ареста Губарева на меня и моих товарищей выходил на тот момент депутат Верховной Рады Николай Левченко. Он предлагал помощь в освобождении Павла в обмен на работу в интересах донецкого олигархата. Естественно, мы не пошли на это.

Впоследствии, Левченко выехал в Россию и там на ток-шоу представлял интересы своего шефа Ахметова. По сути, он стал предателем Донбасса. В своё время, в 2007-2008 гг. Левченко, будучи секретарём Донецкого горсовета, активно выступал в защиту русского языка и против «оранжевых», но потом, когда «Партия регионов» пришла к власти, они по команде стали топить за евроинтеграцию, подготавливая тем самым почву для Майдана. Я помню, уже в октябре 2013 года, за полтора месяца до начала событий в Киеве, они проводили в Донецке митинг с лозунгом «Мы за ЕС».

— Как происходило провозглашение Донецкой Народной Республики? Что этому предшествовало?

— Весь март 2014 года шли митинги и аресты активистов и лидеров протеста. Вслед за Павлом Губаревым были задержаны ещё несколько человек. Естественно, мы координировались с крымчанами, которые к тому моменту провели референдум и официально вошли в состав России. Мы ждали от них помощи, которая вскоре пришла в виде отряда Стрелкова. В то же время было понимание того, что необходимо приступать к более активным действиям, потому что второго шанса может и не быть. Когда в марте два раза брали здание ОГА, то предпринималась попытка создать Верховный Совет Донецкой области, но она не была должным образом оформлена, подготовлена и структурирована. Между тем на неформальных собраниях Координационного совета Донецкой области (КСДО), инициаторами которых были Андрей Пургин, коммунист Борис Литвинов, политолог Кирилл Черкашин, стали вырабатываться документы, которые затем легли в основу Декларации о государственном суверенитете. Принимали участие в этой работе и такие известные участники Русской весны, как Владимир Макович, Денис Пушилин и Александр Захарченко. 6 апреля 2014 года в третий раз было взято здание обладминистрации, а на следующий день состоялось провозглашение ДНР. Я на том заседании зачитывал обращение к Владимиру Путину. Мы тогда ещё думали, что у нас ситуация всё-таки будет развиваться ближе к крымскому варианту.

— Были ли в тот период какие-то надежды на Януковича, который позиционировал себя в качестве «легитимного президента Украины» и теоретически мог создать какую-то альтернативу киевскому режиму, пусть даже номинальную?

— Я помню, что в марте на митингах ещё были какие-то плакаты с призывами к Януковичу как «легитимному президенту» назначить своего губернатора Донецкой области. Но понятно, что это было уже невозможно. А в апреле, когда уже провозгласили Республику и начались события в Славянске, таких мыслей даже не возникало. Ещё в конце февраля, когда я слушал его первое обращение, было ясно, что это ни о чём. К тому же, в памяти были воспоминания из 2005 года, когда здесь в Донецке был развернут палаточный городок в его поддержку. Я тогда ещё был студентом и активно участвовал в «антиоранжевых» митингах. Янукович тогда приехал и чуть ли не на колени становился перед людьми, уговаривая их расходиться и не противодействовать победе Майдана. Так что, все свои возможности и все доверие Янукович исчерпал…

(продолжение следует)

Беседовал Дмитрий Павленко, специально для News Front

* — запрещенная на территории России организация