Вторая Гражданская война в Севастополе и Крыму
Захват матросами Черноморского флота власти для большевиков в Севастополе и в Крыму в начале марта 1918 года по итогам первой гражданской войны на полуострове стал предтечей второй гражданской войны здесь же.
Не общероссийской, а именно крымской.
Армия, как, впрочем, и флот, стреляют в свой народ только ОДИН раз. Второй выстрел – это уже в чужой народ.
То, что совершили в Крыму и Севастополе моряки Черноморского флота под большевистскими лозунгами по отношению к людям на полуострове, как гражданским, так и служивым, однозначно ДОКАЗАЛО, что большевизм воспринимал русских и иные этносы, проживавшие в Российской Империи, только в качестве биомассы, которую необходимо лишить понятия Родины, чувства Отечества и ощущения Отчизны в их душах и сердцах – и швырнуть уже ставший бывшим для большевиков «свой народ» в мясорубку мировой революции для построения «интернационального рая» на Земле.
Теперь именуемого несколько иначе, а именно – глобализмом.
Капитализм, империализм, социализм, коммунизм, глобализм и прочие «-измы», вокруг которых ведутся жаркие споры «специалистами» в области мировой экономики и геополитики, не представляют собой конечный результат общественного развития, а только лишь промежуточный в стремлении организовать на планете одно государство с одной планетарной властью в нём. Уже без «-измов».
Всевозможные «-измы», как базисные, так и надсроечные – всего лишь попытки с разных направлений и разными способами достигнуть этого результата.
И все эти способы в практическом исполнении всегда несут с собой разрушение классических государств с их основами моральных устоев и человеческой нравственности, имеющих своим основанием веру в Бога, а не веру в чёрта.
Бог един, а «-измов» – много.
И истина одна при многих кривдах, именующих себя правдами. Большевики и были такой «чертячей кривдой» по смыслу, но умеющей ловко жонглировать понятиями и терминами, выдавая ложь за правду. Так ловко, что до сих пор в утопию коммунизма, как «счастье для трудящихся масс», некоторые контуженные большевизмом верят до сих пор.
И готовы сегодня, как и в Гражданскую войну, убивать, убивать, убивать всех, «хрустящих французской булкой».
И если нынче не из реального пулемёта, то публичной болтовнёй из «всех утюгов» – уж точно.
Именно поэтому установка в Севастополе так называемого памятника «Примирения» между «белыми» и «красными» – это очередная уродливая попытка ещё раз попытаться унизить тех, кто ценой своей жизни в рядах «белых» защищал свою Родину, Отечество и Отчизну Россию в годы Гражданской войны от разрушения, расчленения и растворения затем её по частям в неком «мировом интернационале».
Установка данного памятника в Севастополе – это продолжение политики раскачивания сегодня в общегосударственном масштабе социально-общественного согласия в российском обществе, ставящей своей целью достижения того самого результата, к которому так стремились большевики, а именно – уничтожение Русской цивилизации созданием на планете некой декларированной цивилизации «счастья для всех», но организуемой на сатанинских лживых принципах «счастья для избранных».
Просто при создании этой конструкции прорабы мировой перестройки всем об этом не говорят, используя их энтузиазм «втёмную».
Большевиками данная конструкция «счастья» именовалась «всемирным интернационалом», а нынче она называется «толерантным глобализмом».
В принципе, этот «памятник» по своей антидуховной сущности равнозначен попытке подружить и примирить ангела с бесом… человеческими усилиями!
Дело не в том, кто и КАК со стороны «белых» и «красных» конкретно проявил себя в жутком противостоянии Гражданской войны и на ком из них больше или меньше «безвинных» жертв.
А дело в том, что каждый из них сделал свой выбор, а именно: ЗА Россию или ПРОТИВ неё.
Дело в том, что никто из ныне суетящихся вокруг этого памятника перед таким ВЫБОРОМ, после которого пути назад нет, а впереди только чужие кровь и смерть, а для многих смерть и кровь свои – не стоял.
Не стоял перед выбором, за которым примирения НЕТ и быть НЕ МОЖЕТ. Иначе напрасны: и смерть, и кровь. И чужая, и своя.
Дело в том, что этот памятник «лишает» Россию будущего, так как призывает примириться с теми, кто её стремился разрушить.
Ибо своим фактом на берегу Карантинной бухты «научает» точно также мириться с теми, кто сейчас в образе либералов и прочих доморощенных демократов делает всё для разрушения уже современной России.
Потому что любой памятник - это ВСЕГДА СИМВОЛ.
И кто возле этого памятника из «братьев» Каин, а кто Авель – «белогвардеец» или «красноармеец» – каждый решает для себя сам.
В Российском военно-историческом обществе, являющимся инициатором установки этого памятник в Севастополе, – это уже для себя решили?
Выбрали одного из «двух братьев» себе по душе?
При выборе, однако, не надо забывать, что дары Авеля Бог принял, а вот дары Каина – нет. Что и явилось «формальной» причиной убийства одного брата другим.
Но за этим внешним библейским «сюжетным формализмом» лежит та самая истина Гражданской войны, а именно: это была война не за «фабрики рабочим» или за «землю крестьянам», а за то, оставаться ли с Богом у себя на Родине, как Авель, или убивать Россию её разрушением, как Каин.
Разве такое примиряется?
Обратимся к дальнейшим развитиям событий на полуострове в столь неоднозначных для многих до сих пор окончательных оценках событий трагической истории России периода 1917-1922 в целом и в Крыму и Севастополе 1917-1920 по итогам первой гражданской войны на полуострове – в частности.
По итогам первой гражданской войны на полуострове к власти на нём вначале марта 1918 года приходят большевики.
Внешний вид и внутреннее содержание этой власти представляли собой напряжённое и крайне неустойчивое состояние.
В те места Крыма, куда не добрались карательные отряды черноморских матросов и на штыках винтовок не учредили эту самую большевистскую власть – о ней имели весьма смутное представление.
Большевики фактически уверенно контролировали только города Крыма, имея своей базой Севастополь.
Действенного аппарата административного управления территориями с точки зрения налаживания обычной «обывательской» жизни – не было. В Севастополе были сосредоточены главные военные силы, а в Симферополе номинально имелся управленческий орган в лице Губернского ревкома.
Для ликвидации этой властной раздвоенности был учреждён Таврический Центральный исполнительный комитет (ЦИК) из 10 большевиков и 4 левых эсеров. Местом пребывания был определён Симферополь, но с сохранением в Севастополе Военного комиссариата.
19 марта 1918 года в Севастополе было проведено экстренное заседание Таврического ЦИК совета рабочих, солдатских и крестьянских депутатов и провозглашается Таврическая Республика Советов в составе Симферопольского, Феодосийского, Ялтинского, Евпаторийского, Мелитопольского, Бердянского, Перекопского и Днепровского уездов.
Но уже 22 марта 1918 года эта республика была переименована в Социалистическую Советскую Республику Тавриду (ССРТ), её территория была ограничена исключительно территорией собственно Крыма.
Впрочем, у этой крымской «социалистической республики», созданной большевистскими экспериментаторами, не было ни флага, ни гимна, ни герба, ни конституции…
Зафиксируем ситуация, а именно: создание ССРТ не явилось волеизъявлением большинства жителей Крыма разных национальностей, а стало результатом реализации планов ЦК ВКП(б) (то есть «главных большевиков») в Москве использовать Крым как одно из звеньев в создаваемом фронте борьбы против ожидаемой(!) агрессии войск кайзеровской Германии после подписания самими же большевиками Брестского мира.
Впрочем, по существу являвшегося не миром с Германией, а капитуляцией перед ней с отдачей значительных территорий уже бывшей Российской Империи немцам. А это была собственно территория всей нынешней Украины.
Идея создания Республики Крым принадлежит лично В.И.Ленину сразу же после заключения Брестского мира.
Причём реализованное в Крыму «право на самоопределение», декларированное большевиками и получившее вид ССРТ, никак не было связано ни с национальным составом населения Крыма, вдруг возжелавшего бы, как, например, финны или поляки, организоваться в самостоятельные государства; ни с культурными или религиозными особенностями региона и так далее.
Создание Социалистической Советской Республики Тавриды было всего лишь замыслом большевистского центра в Москве использовать новую республику и Черноморский флот в борьбе с угрозами со стороны немцев или Центральной Рады на Украине против юга Советской Республике с центром в Москве.
И здесь быстро «на коленке» слепленная «советская» республика в Крыму с «шитой белыми нитками» внешней политической легитимностью выступала перед германцами, типа, неким самостоятельным субъектом, с мнением которого требовалось бы считаться всем самостоятельным государственным образованием в рамках европейской и мировой внешней политики.
В частности Германии. Но немцы так не думали, ибо 29 марта 1918 года Германия по соглашению с Австро-Венгрией включила Крым в зону своих прямых интересов.
Социалистическая республика Таврида, де-юре, как бы представляло собой самостоятельное государственное образование, но де-факто являлось автономией в составе Советской России, выполняющая все директивы и приказы центра.
В свою очередь немцы соглашением с Австро-Венгрией игнорировали и свои же обещания большевикам по итогам подписанных ими документов в Бресте, то есть «перемножали на ноль» и де-юре и де-факто крымской государственности в виде ССРТ.
Хотя обеспокоенность крымских «советских властей» о будущем ССРТ Нарком по делам национальностей Советской Республики (РСФСР) И.В.Сталин всячески смягчал, например, вот этой телеграммой руководству крымской республики: «По имеющемуся у нас документу германского правительства ни немцы, ни Киев, на Крым не претендуют, берут только материковую часть Таврической губернии».
Состояние вооружённых сил советской республики в Крыму перед лицом неизбежной интервенции немцев в Крым достаточно красноречиво охарактеризовал нарком по иностранным делам республики А.И.Слуцкий: «Бросаться в войну мы не может, так как Красная Армия в Крыму превратилась в банду мародёров».
В русле первых декретов советской власти деятельность управленческого аппарата Республики Таврида следовала сути казарменного военного коммунизма с тотальной национализацией всего и вся.
12 апреля 1918 года крымским Советом Народных Комиссаров все недра земли и воды объявляются достоянием всего народа республики Таврида. Национализировали даже имущество религиозных общин. Что, естественно, шло в разрез с интересами широких масс населения полуострова. Как итог всеобщей национализации – резкий всплеск безработицы.
Остановил свою деятельность даже Севастопольский морской завод.
Из Крыма большевиками начался тотальный вывоз сельскохозяйственной продукции в центральные районы.
По разным оценкам к середине апреля с полуострова было вывезено от 3,5 до 5 миллионов пудов хлебного зерна.
Чрезвычайно Комиссии (ЧК) в советской республике Таврида не было, но действовала так называемая Следственная Комиссии и Революционные трибуналы. Впрочем, хрен редьки не слаще.
Методы построения «новой светлой» жизни использовались по-большевистски простые и эффективные: обыски и массовые изъятия ценностей без должного контроля изъятого. Что, в свою очередь, подталкивало сотрудников комиссии и трибуналов к чрезмерному самоуправству «себе на карман», вызывавшее озлобление населения.
26 марта крымский Совет Народных Комиссаров проводит «революционный призыв» сапёров и артиллеристов.
На Чонгаре начинается рытьё окопов. Естественно, «главным копателем» была назначена буржуазия в возрасте от 18 до 45 лет, без всякой скидки на состояние здоровья.
Личный состав Черноморского флота к этому моменту составлял порядка 6 тысяч человек.
Численность сухопутных войск советской республики в Крыму доходила до 4 тысяч человек.
Плюс территориальные отряды самообороны, созданные при каждом местном Совете.
В целом – около 14-15 тысяч вооружённых «советских республиканцев», вроде бы как готовых сражаться за большевиков.
Отношения между большевиками и местным крымским население не отличались взаимной симпатией.
Скорее наоборот.
Особенно со стороны крымских татар. Во всяком случае, НИ ОДИН крымский татарин не записался в Красную Армию, несмотря на грозные требования большевиков из местных совдепов.
Не было и гражданского мира между греками и татарами на полуострове. Повсеместно в разных уголках Крыма происходили взаимные погромы. Большевистская власть эту ситуацию не контролировала.
18-19 апреля 1918 года началось вторжение немцев в Крым вместе с частями Украинской Народной Республики.
Никакого серьёзного сопротивления большевики вторжению не оказали – немцы и украинцы без особых затруднений вошли в Крым.
Одновременно на побережье от Судака до Ялты и в горном Крыму произошло вооружённое восстание крымских татар, которые шли в авангарде наступающих германских и украинских войск.
Большевистское руководство Социалистической Республикой Таврида бросилось спасться, «кто как может» и «у кого как получится». Получилось не у всех.
Хотя стремительность наступления вдоль побережья Чёрного моря в направлении на Ялту и Севастополь заметно приостановилась. По причине того, что «украинские офицеры» разгромили под Алуштой огромный винный склад и сильно «отяжелили от вина». Им стало совершенно не до войны и прочих наступлений.
Более-менее организованное сопротивление, пока «украинцы» трезвели в тылу и не могли помощь своим восставшим татарским союзникам, оказывали черноморские моряки и красногвардейцы из… греков.
Причём сопротивление это порой выражалось в ответных акциях резни, уже татарского населения. В том же Гурзуфе, после резни христиан, греками было вырезано 60 стариков из числа крымских татар.
Матросы с борта эсминца «Гаджибей» высадили десант в Алушту и 24 апреля ворвались в город. Началась месть за убитых крымскими татарами после зверских мучений немногим ранее «комиссаров», в частности: Коляденко – наркома финансов, Новосельского – наркома внутренних дел, членов ЦИК и СНК Таврической ССР, в том числе и уже ранее упомянутого А.Слуцкого и многих других…
Началась форменная война между уходящей большевистской властью плюс греками с одной стороны и крымскими татарами – с другой
Так греки жестоко расправились с татарским населением деревни Скеля (нынче Родниковое в Байдарской долине – прим.).
Озверение было массовым и взаимным.
Так очевидцы описывали события в Кизиилташе (ныне Краснокаменка под Феодосией – прим.): «…Подступив к деревне, красногвардейцы и греки поставили в разных пунктах на шоссе пулемёты и начали обстреливать деревню; одновременно с тем ими произведены были поджоги… в тот же день началась ловля татар красногвардейцами и греками и стрельба по ним; через два-три дня после того деревня была подожжена в центре… Выгорело до 20 домов; пожаром уничтожено и всё находившееся в них имущество. Население в страхе разбегалось. Небольшая шайка красногвардейцев из греков г. Гурзуфа… терроризировала жителей деревни, производя убийства и расстрелы татар, поджоги их домов, разграбление имущества и прочие насилия… В селении расстреляли 13 жителей. Их трупы были обнаружены в могилах и общих ямах обезображенными. У некоторых обрезаны уши и носы, разбиты прикладами головы, заметно было, что их избивали камнями».
Моряки действовали в основном десантами с кораблей и рейдами в глубину территории полуострова. Греки действовали по ситуации на местности.
Это всё происходило, пока немцы не спеша продвигались от Перекопа, а украинцы трезвели после крымского вина. Впрочем, после отрезвления по приказу германского командования украинские части были выведены с территории полуострова.
После ухода (бегства) импотентной большевистской власти первой «большевистской» республики Таврида – наступил черёд мести уже грекам со стороны татар.
Очевидцы вспоминали, что пожарами полыхал весь южный берег – татары жгли греческие усадьбы. На всём побережье между Ялтой и Алуштой не осталось ни одного греческого семейства. Не уцелело ни одной табачной плантации греков, ни одного их дома – всё было подвергнуто разрушению.
Зафиксируем ситуацию, а именно: вторая гражданская война приняла в Крыму в этот период ярко выраженный этноконфессиональный конфликт.
Убивали друг друга не за идеи коммунизма, скрепы монархизма или желаемое Учредительное собрание.
Убивали не «за советы» или «против советов».
Убивали не из-за политических разногласий и философских расхождений в оценке смысла жизни.
Нет.
Убивали за «чужую» веру и иную национальность.
Большевики, некогда мирно уживавшихся десятилетиями бок о бок подданных Царя на территории Крыма, ввергли в жуть взаимных безжалостных этнических чисток и «варфоломеевских» ночей взаимно религиозной ненависти.
Как говорится, спасибо «великой октябрьской социалистической революции», разрушившей на тот момент до основания все фундаменты государственной законности и правопорядка Российской Империи, веками поддерживающей мирное общежитие разных этносов и разных религий в своих пределах. Особенно в многонациональном Крыму.
Так почему бы сегодняшним устроителям памятника «примирения» в Севастополе ни установить, кроме «белогвардейца» с «красноармейцем», ещё и «мусульманского татарина» с «православным греком» у подножия «золотой бабы», якобы, олицетворяющей – по задумке авторов памятника из Российского военно-исторического общества – мать-Россию?
Ведь с чисто формальной стороны и крымские греки и крымские татары «образца» 1918 года самые что ни на есть «активнейшие» участники гражданской войны на территории Российской Империи.
Примирять, так примирять!
Ну, и, конечно же, Черноморский флот…
25 апреля 1918 года представители черноморского Центрофлота – «краса и гордость» пролетарской революции – отправили делегацию в Симферополь и заявили немцам о своей готовности… сдаться.
С вершины Малахова кургана в подобострастно согнутые перед германцами спины революционных матросских делегатов глядел смертельно раненный вице-адмирал Владимир Алексеевич Корнилов и губы его и через века шептали: «Отстаивайте же Севастополь…».
30 апреля 1918 года германские войска, не встречая никакого сопротивления, вошли в Севастополь.
Революционные черноморские моряки, в отличие от Императорских, не встали на бастионах вокруг города рядом со своими адмиралами.
Они были «героями» только убивать своих офицеров и адмиралов и расстреливать из орудий крымские города.
Сначала черноморские революционные матросы предали Имперское Отечество в целом, а потом и социалистическую республику Тавриду – в частности
В руки немцев в общей сложности попали 170 боевых, вспомогательных и транспортных судов различных классов.
Кроме того – две авиационные бригады, огромные склады со снаряжением, оружием и боеприпасами.
А некогда героический Черноморский флот, из ИМПЕРАТОРСКОГО став большевистским, частично «доблестно» самоутопился со словами телеграммы с борта эсминца «Керчь»: «Всем, всем. Погиб, уничтожив те корабли Черноморского флота, которые предпочли гибель позорной сдаче Германии», а частично сдался, без боя спустив Андреевский флаг.
Однако погибают в бою и гибнут в схватке с врагом или побеждают его герои, такие как капитан-лейтенант Александр Иванович Казарский и экипаж брига «Меркурий»: 20 орудий против 184 турецких!
А предатели предпочитают предавать…
Именно так, предательством, и закончил свою историю ИМПЕРАТОРСКИЙ Черноморский флот, овеянный славой великих побед во имя Отечества, но позорно отрёкшийся от верности долгу и присяге своей Родине, России, и продавшийся за тридцать «интернациональных сребреников» большевикам во имя мировой революции.
Зафиксируем ситуацию, а именно: по итогам второй гражданской войны в Крыму и Севастополе бесславно прекратил своё существование, как боевая стратегическая единица в масштабах государства, Черноморский военно-морской флот.
Впрочем, как и политическая сила в масштабах войны Гражданской.
Разгром флота руками самих революционных черноморских матросов был полнейший.
Это – факт.
1 мая 1918 года в Новороссийск прибыли, например, эсминцы «Гаджибей», «Калиакрия» и другие.
2 мая сюда же пришли линкоры «Воля» и «Свободная Россия» и ряд транспортных судов.
Только в Новороссийске утопили 9 эскадренных миноносцев и 1 линкор.
Корабли, оставшиеся в Севастополе, подняли украинские флаги, но менее чем через сутки – по грозному окрику немцев – над кораблями были подняты военно-морские флаги Германии
И вот по какой-то совершенно сатанинской логике большевиков в последующие годы это позорнейшая капитуляция перед немцами и собственноручное уничтожение Черноморского флота преподносилась, чуть ли, ни как одна из самых героических(!) страниц(!) борьбы «красных» против «белых». На которой «патриотически»(!) воспитывались целые поколения молодых людей.
Но их цинично обманывали, Ибо, по сути, за немецкие деньги большевик Ленин и его приспешники, «во имя углубления мировой революции», предавали врагу не только Черноморский флот, но и всю Россию.
И с этим предательством предлагает «примириться» памятник «примирения» в Севастополе?
У Черноморского флота в его истории есть два памятника собственноручному массовому затоплению боевых кораблей.
Один из них установлен в Севастополе.
Этот памятник – символ МУЖЕСТВА ИМПЕРАТОРСКИХ черноморских моряков, с палуб кораблей ушедших на севастопольские бастионы в свой последний и решительный бой.
Бой, который продолжали вести и их боевые товарищи-корабли, своими телами загородившие путь врагу на внутренний рейд крепости.
Другой находится в Новороссийске. И является символом «мужественных» большевистских моряков…
Как знать, доживи «при власти» большевик Ленин до октября 1941 года, то он бы приказал в третий раз утопить Черноморский флот, а Севастополь снова сдать немцам без боя?
Правда – весьма неудобная и тяжёлая для восприятия штука. А правда истории – вдвойне.
Но только что это меняет, если факты упрямая вещь?
Разве что – толкование их.
Чем собственно и занималась большевистская историография, личный позор и предательство Родины в Гражданской войне в случае с Черноморским флотом интерпретируя, как интернациональный «подвиг» и глобальную воинскую «доблесть».
Кстати, о большевистском. А ведь правильнее будет писать большевицкий.
По правилам русского языка: кулак – кулацкий, мужик – мужицкий. Или тот же Коми-Пермяцкий автономный округ.
Но именно такое «тарабарское» написание большевистский было закреплено, как правильное, словарями «русского языка» советской эпохи и до сих пор коверкает русскую грамматику.
Но вернёмся «в революцию» – впереди многострадальный полуостров и Севастополь уже поджидала третья гражданская война в Крыму.