«Стать популярным, как поп-музыкант, нельзя». Художник Алексей Журавлев про текст, гопников и городскую среду
В апреле в галерее Victoria Underground прошла первая персональная выставка самарского художника Алексея Журавлева. Автор – студент Московской школы фотографии и мультимедиа имени Родченко, победитель конкурса «Взлет». Выставка «Правда» – это шесть воспоминаний из детства героя, воплощенных в керамических скульптурах, видео, фото и графике. Они отсылают к эстетике самарских панелек, дворов с ЖЭК-артом и философским надписям на стенах. Поговорили с автором о его тяге к аутентичности, особом провинциальном духе, учебе и переезде в столицу. — Алексей, где ты получил художественное образование? — Искусством я начал заниматься лет восемь назад, когда поступил в Самарское художественное училище. Сначала изучал азы, занимался натюрмортами. Где-то на третьем году обучения меня начало больше привлекать современное искусство. Позже я решил учиться у Сергея Баландина в Самарской школе авангарда. С этого момента начал активно создавать новые работы. Я стал ездить в Москву, смотреть различные выставки. Школа и общение с преподавателями перестраивают тебя. Ты постоянно видишься с разными художниками и кураторами, начинаешь ощущать, как все это работает. В училище ты строишь произведение искусства, а в школе авангарда изучаешь проблемы, углубляешься в суть. — В столице действительно больше перспектив для молодых авторов? — Я прожил в Москве два года. Да, там, конечно, больше перспектив, мероприятий и выставок. Это другой уровень. Однозначно стоит поехать туда, чтобы поучиться. Сначала я поступил на курсы в Музей современного искусства, а сейчас учусь в Московской школе фотографии и мультимедиа имени Родченко в мастерской Сергея Браткова. Еще мне давали резиденцию на полгода в «Открытых студиях» на «Винзаводе». Это тоже хороший опыт — прокачивает тебя, так как каждый день общаешься с художниками в резиденции. — Как, по твоему мнению, сейчас можно стать известным автором? — Для начала, думаю, могут помочь различные школы и курсы. Вливаешься в коллектив, начинаешь делать хорошие работы и участвуешь в выставках. Большую роль имеют знакомства. Но в целом стать популярным, как поп-музыкант или кассовый актер, нельзя. Художников-современников люди знают довольно плохо. — Почему ты вернулся в Самару? — Из-за пандемии, примерно год назад. Все выставки и мероприятия закрылись, а в школе Родченко перешли на онлайн-обучение, поэтому находиться в столице смысла не было. Здесь в Самаре я вместе с художницей Анастасией Деревякиной начал заниматься подготовкой к квартирной триеннале. Делали ее у Сергея Баландина. Время, проведенное на самоизоляции, было похоже на каждодневный повторяющийся ритуал, и мы решили сделать из комнаты изотерическое пространство, превращая повседневные предметы в объекты культа. Затем осенью я начал готовиться к персональной выставке “Правда”. — Работы получились немного сказочными, но при этом очень личными. Что тебя вдохновляло? — Все из-за той же пандемии я стал мало передвигаться по городу, больше времени начал проводить рядом с домом. Местная атмосфера меня натолкнула на мысли, что дворовый мир похож на живое и неживое пространство, то есть ты как будто не в лесу, но и не в городе. Все эти пеньки, ЖЭК-арт создают некую мифическую реальность. Выставка получилась довольно личной. Вряд ли я бы сделал подобное в Москве. Надеюсь, что создам что-то интересное еще в Самаре. Скоро я собираюсь возвращаться в столицу – уже несколько раз откладывал поездку. — На выстаке у тебя были работы с текстами, до этого я видела у тебя похожие проекты. Расскажи об этих экспериментах. — Меня вдохновляют не только художники, но и музыканты, поэты. Поэтому я пробовал создавать работы, основываясь на текстах Егора Летова, Романа Неумоева, Вадима Кузьмина. Для одного из своих проектов я брал листы формата А4 и просто писал на них фразы, например, «я был обезличен, я был озабочен», а потом клеил себе на лицо. В итоге я создал серию селфи. Перформансы у меня тоже были. Я брал стекло, ставил перед собой, писал на нем: «Я решил сказать слово – я скоро умру». Эта надпись покрывала меня на фото. Также у меня была куртка, на которой была фраза: «Кто-то смотрит мне вслед — тоже скоро умрёт». Кроме того, у меня была выставка в заброшенном доме. Там я писал на стенах углем, клеил фотографии. И именно в день открытия выставки крышу дома неожиданно начали сносить, притом что годами его вообще не трогали. — В прошлом ты использовал образ гопника, такого типичного обитателя неблагополучных районов города. Откуда он появился? — Раньше я жил в Промышленном районе. Везде панельные дома, делать здесь особо нечего. Окна моего дома выходили на «разливайку», обстановка совсем не радует – пьянки и драки. Можно сказать, что под моим окном был «общественный туалет». Главной достопримечательностью района была река Вонючий Дунай. Из всего этого и родилась серия фоторабот под названием «Район». Ее можно было увидеть на выставке в галерее «Виктория». Я рисовал гопников, а потом решил переместить героя в уличное пространство, сам переодеваясь в него. Персонаж является карикатурой на подобную культуру. Его работы, созданные мелками на асфальте, отражали его детскую натуру. Если говорить о географии города, то Самаре не очень повезло. Я считаю, что добраться из одной точки города в другую достаточно тяжело. Большая часть города отрезана от его культурной части и существует сама по себе. Недалеко от дома есть закрытый двор, где находятся огромные граффити. Это отвоеванная местными художниками территория. Она привносит в серую обыденность хоть какое-то разнообразие. Но, по сравнению со всем городом, это лишь малые крохи. Фотографии автора и героя статьи