Кажется, будто классики из школьного учебника жили красивой жизнью, полной вдохновения и искусства. Конечно, это не так. Как и у любого человека, у них были свои радости и печали. Особенно много горя выпало на долю замечательного поэта Афанасия Фета.
Афанасий Фет родился в 1820 году в довольно странной семье. Его отцом был один из виднейших помещиков Орловской губернии Афанасий Шеншин, а матерью – немка по имени Шарлотта, бывшая в годы своей молодости простой прислугой в трактире. Злая звезда Афанасия Фета вошла в зенит еще до его рождения: его родители недостаточно хорошо продумали особенности межконфессионального брака. Дело в том, что его мать была немкой лютеранского вероисповедания, родители познакомились именно в Германии и, соответственно, их брак был заключен именно по протестантскому обряду. Потом, правда, семейная пара обвенчалась по православному канону, но это произошло уже после рождения маленького Афанасия.
Учитывая, что в Российской Империи очень щепетильно относились к подобным деталям, вышло так, что ребенок, родившийся до венчания родителей, официально считался незаконнорожденным. Из-за бюрократических завихрений маленький Афанасий не имел права на дворянский титул, родовую фамилию и, соответственно, на наследство богатого отца. Более того – согласно бумагам он официально считался сыном от первого брака своей матери. Первым же мужем Шарлотты был немец по фамилии Фет, о котором хронистам известно немногое.
Впрочем, это недоразумение далеко не сразу стало очевидно современникам. В первые 14 лет своей жизни будущий поэт носил фамилию Шеншин и считался прямым наследником отцовского богатства. Когда же правда стала широко известна окружающим, ему пришлось перекочевать из стана богатых наследников в скромный лагерь бедных родственников.
Злые языки, правда, тут же зашептались, что, дескать, немка Шарлотта действительно вышла замуж за богатого русского барина уже беременной, но вот только не от него, а от первого мужа. И, дескать, именно по этой причине мальчика лишили права называться дворянской фамилией. Этот слух, как бы ни был он живуч, скорее всего, имеет очень далекое отношение к истине. Да и обычай наказывать тех дворян, которые венчались со своими женами не в православной церкви, был давно и хорошо известен в России. Так, например, при Анне Иоанновне одного такого дворянина в наказание насильно женили на карлице в ледяном доме, поэтому отец поэта заплатил за свой проступок еще относительно небольшую цену, что, впрочем, слабо утешало самого будущего поэта. Для того, чтобы вернуть себе то, что принадлежало ему по праву, молодой Афанасий Фет решил связать свою жизнь с военной службой. Ведь там так просто, как он полагал, получить дворянство.
План был прост и ясен: надо быстро получить любой офицерский чин, после которого можно официально вернуть себе дворянский титул. Так, во всяком случае, думал совсем молодой Афанасий Фет. А дальше – его восстановят в правах наследства и дальнейшая жизнь станет простой и сытой. Каково же было его негодование, когда в тот год, когда он сумел получить первый офицерский чин, вышло неожиданное решение властей, гласящее, что отныне и впредь дворянский титул получают лишь те военные, которые сумели достичь второго офицерского чина. Судьба открыто насмехалась на Афанасием: стоило ему получить повышение, как тут же было было обнародовано решение, что дворянство отныне получают только те военные, которые достигли никак не меньше майорского чина. Афанасию больше ничего не оставалось, кроме как продолжать служить. Но, когда он, спустя много лет упорной службы, стал майором, то выяснилось, что дворянами теперь делают исключительно полковников!
Ничуть не лучше обстояли дела и на личном фронте: он был страстно влюблен в девушку по имени Мария Лазич и она отвечала ему взаимностью. Дочка обедневшего помещика с сербскими конями, почти что бесприданница, была очень хороша собой и невероятно талантлива. По праву считалась одной из лучших пианисток своего времени. Фет, хоть тоже был беден, приглянулся знойной красавице. Но он хорошо понимал, что не сможет обеспечить ей должное будущее, а обрекать любимую на полуголодную жизнь офицерской жены в каком-нибудь далеком гарнизоне он не хотел. Считая, что поступает правильно и благородно, он бросил Марию. Она его жеста не оценила и покончила с собой.
Сохранились ее полные отчаяния слова, адресованные поэту: «Я общалась с Вами без всяких посягательств на Вашу свободу, а к суждениям людей я совершенно равнодушна. Если мы перестанем видеться, моя жизнь превратится в бессмысленную пустыню, в которой я погибну, принесу никому не нужную жертву». Он не поверил в серьезность ее намерений. Как выяснилось, напрасно. Последующие сорок лет жизни он будет писать стихи о своей рано ушедшей возлюбленной, и терзаться угрызениями совести.
Есть, впрочем, еще одна (еще более зловещая) версия гибели Марии Лазич: она случайно подожгла полу просторного платья о небольшую лампадку и, пытаясь сбить пламя, выбежала на балкон, где резкие порывы ветра еще сильней разожгли огонь. Потушить пламя удалось, но девушка погибла от ожогов.
Судьба сжалилась над поэтом только под закат его жизни. Он сумел удачно (хоть и по расчету) жениться, вернул себе родовую фамилию и дворянский титул, вот только было уже слишком поздно.
Он, что называется, перегорел, отчаялся и внутренне надломился. И, хоть он и стал на удивление эффективным помещиком, ни долгожданное дворянство, ни обширные владения, ни солидный вес в обществе уже не могли обрадовать его. Тем более, что начались проблемы на творческом поприще: он ссорится со многими коллегам по писательскому цеху, его перестают печатать в «Современнике». Отчаявшись, он решается на грозный шаг. Решает свести счеты с жизнью. Но и тут злая судьба не дала ему исполнить желаемое. Он попытался заколоть себя стилетом, но секретарь поэта сумел отобрать у него оружие, тогда Фет бросился к шкафчику, где лежал нож для бумаг, но на половине пути скончался от сердечного приступа. Прожив очень странную и исключительно несчастную жизнь, он покинул мир в возрасте 71 года. Детей у поэта не было, а оттого право на наследное дворянство сгинуло вместе с ним самим…
В письме своей супруге, сразу после возращения родового имени, он пробовал анализировать причину своих неудач и писал следующее: «Теперь, когда все, слава богу, кончено, ты представить себе не можешь, до какой степени мне ненавистно имя Фет. Умоляю тебя, никогда его мне не писать, если не хочешь мне опротиветь. Если спросить, как называются все страдания, все горести моей жизни Я отвечу тогда — имя Фет».
