На годы жизни князя Александра Ярославича по прозвищу Невский (1220-1263) приходятся драматические события в истории Руси. В них ещё очень много спорного и непонятного. Не меньше неясностей и в биографии самого Александра Невского, как она известна по его летописям и житиям.
Своё историческое прозвище Александр Ярославич получил, разбив 15 июля 1240 года шведов у впадения Ижоры в Неву. Правда, получил он его, похоже, не ранее XV века.
В описании битвы в летописях упомянуто, что Александр ранил в лицо шведского ярла (правителя) Биргера, предводительствовавшего в походе: «Возложил своим копьём печать на лице его». Однако по шведским источникам Биргер не был в то время ярлом. Он занял этот пост только в 1248 году.
Между тем, ранение Биргера в лицо – не выдумка летописца. Следы такого ранения учёные нашли на лицевых костях Биргера, когда вскрыли его могилу. Биргер участвовал во многих войнах, особенно гражданских, которые тогда сотрясали Швецию, и мог получить рану где угодно.
Летописец, очевидно, знал о ранении Биргера, обезобразившем его, и придумал сказку о том, что это след копья Александра Невского.
Победа Александра Невского над Тевтонским Орденом на Чудском озере 5 апреля 1242 года считается самым славным деянием русского князя. Однако о масштабах этой битвы историки спорят, в основном – с политических позиций. Упоминание «Ливонской рифмованной хроники» о том, что в битве немцы потеряли только 20 рыцарей убитыми и 6 пленными плохо согласуется с нашим представлением о грандиозной победе русских.
Наши историки традиционно указывают на то, что немцы преуменьшили число своих потерь, а также не включили в них рыцарских слуг и оруженосцев, а их приходилось до десятка на одного рыцаря. Но даже потери Ордена в несколько сот человек тоже не свидетельствуют о большом размахе битвы.
К этому следует добавить, что учёные до сих не нашли места, где происходила битва. Археологические экспедиции не нашли следов сражения (скелетов, оружия и т.д.). Одним из топонимов, упоминаемым летописью о Ледовом побоище, является остров Вороний Камень, за которым якобы скрывалась дружина Александра Невского. Но в настоящее время Вороний Камень представляет собой совершенно плоское место, за которым конное войско не могло укрыться даже лёжа.
Летопись утверждает, что в 1247 году, после смерти своего отца в Орде, Александр Ярославич и его брат Андрей, отправились сначала к Батыю, а потом в ставку к великому хану. Великий хан разделил между братьями русские земли, поставив старшего, Александра, князем в Киеве и Новгороде, а Андрея – во Владимире. В 1249 году братья вернулись на Русь.
Однако по донесениям западных дипломатов Рубрука и Карпини, бывших в это время в Монголии, и по восточным летописям, известно, что как раз в это время империю потомков Чингисхана сотрясала распря. После смерти великого хана Угедея в 1242 году только спустя четыре года был собран курултай для избрания нового великого хана. Всё это время регентшей империи была жена Угедея Дорегене. Она, по свидетельству Карпини, и отравила князя Ярослава. На курултае был избран великим ханом сын Дорегене Гуюк.
Батый не признал этого избрания. Между ним и Гуюком разгорелась война. Таким образом, в момент якобы поездки Александра и Андрея в Сарай Батыя в Сарае не было! Он находился в походе. Когда же князья якобы отправились в Каракорум к великому хану, того уже не было в живых – Гуюк внезапно скончался во время военных действий против Батыя. И только в 1251 году был избран новый великий хан – Менгу.
Кто же тогда мог властно разделить русские земли между двумя братьями-князьями? Неужели вдова Гуюка Огул-Гаймыш? Ни в каком источнике не сообщается, что Александр и Андрей получили свои ярлыки на княжение от женщины. Непонятно, как в условиях такой гражданской войны в Монголии они вообще могли совершить своё путешествие.
Сохранились два письма Римского папы Иннокентия IV Александру Невскому. Одно было отправлено в январе, другое в сентябре 1248 года. В первом Папа ссылается на якобы имевший место переход отца Александра в католичество, совершённый им в Орде, и предлагает Александру военную помощь Тевтонского Ордена против татар. В другом Папа благодарит Александра за согласие построить кафедральный католический собор в Пскове и напоминает о том, что скоро пришлёт легатов для переговоров о соединении церквей и военном союзе.
Согласно летописи, Александр в это время находился в Орде. Однако содержание второго папского послания свидетельствует, что Александр получил первое письмо и ответил на него (в благоприятном для Папы смысле).
Где действительно находился Александр в 1248 году? Какие обязательства он на самом деле принял перед папским престолом? Из наших летописей мы знаем только о том, что в 1251 году к Александру в Новгород приехали легаты, но князь их прогнал, когда те стали склонять его к католичеству. Но ведь неспроста же они приехали? Мы знаем, что Александр сначала согласился их принять. Каковы были его цели и почему они переменились?
В 1252 году Владимиро-Суздальское княжество потрясло новое нашествие монголо-татар – «Неврюева рать». Перед этим брат Александра Андрей совместно с галицким князем Даниилом Романовичем готовили восстание против монголов.
Согласно нашим летописям, Батый узнал об этом и заранее отправил Неврюя с войском разорять Русь. Александр попытался спасти русские земли от разорения и приехал в Сарай предложить Батыю свои услуги против брата. Батый вознаградил Александра ярлыком на Владимирское княжество, лишив его Андрея, но Неврюй всё-таки разорил Русь.
Действия татар в этом эпизоде выглядят нелогичными. Это давно замечали историки. Многие из них – от Василия Татищева до Дмитрия Иловайского – выдвинули гораздо более правдоподобное предположение, что, на самом деле, сам Александр донёс на своего брата, чтобы получить ярлык, и попросил Батыя о военной помощи против Андрея. Татары и дружина Александра совместно разоряли Владимирское княжество, потому что оно было верно Андрею.
Как там было на самом деле? Некоторых пишущих о тех событиях смущает странное сходство имён – Неврюй и Невский, а также то, что, согласно летописям, в 1273 году Сарай посетило русское церковное посольство, в составе которого был некий влиятельный инок Олекса Неврюй. Не напутал ли опять летописец – не было ли это одно и то же лицо?..
