К концу XVIII века перед Россией остро встал вопрос официального присоединения Чукотского полуострова к Российской империи. Он был обусловлен появлением у берегов Чукотки французов и англичан и активным взаимодействием чукотского населения с американцами. Российским властям стало понятно, что во-первых, обычным путем к шерту (заключению договора) чукчей привести невозможно – взятие заложников не действовало. Родственные связи у чукч были развиты слабо, народ предпочитал свободу жизни соплеменников. Выиграть войну тоже было сложно – территория была отдаленной, русский контингент – ограниченным, на стороне чукчей была многочисленность и знание местности. Доклад начальника Анадырьского острога Фридриха (Федора) Плениснера поставил императрицу Екатерину в известность, что собрать с чукчей ясак сложно: Плениснер описывал Чукотку как забытый Богом край, «последнейший и беднейший из всего земного круга». Стало ясно, что с чукчами следует вести переговоры.
Чукчи тоже склонялись к миру: их заботила постоянная убыль населения из-за конфликтов с русскими, они хотели занять земли, которые остались после войн с юкагирами и коряками и были заинтересованы в организации торговых отношений, нуждаясь в железе, в табаке и в оружии.
В 1756 году несколько чукотских тойнов (князей) сами заявили о намерении решить все миром, отпустив к майору пленного казака.
В течение 10 лет состоялось не менее 12 встреч переговорщиков, некоторые чукотские князья даже вносили ясак, требуя взамен не брать «аманатов».
Правительство решило пойти на уступки – запретило брать заложников, отказалось от ясака, требовало от казаков приводить чукч под власть России только миром и уговорами и даже ликвидировало острог на Анадыре.
Подобное поведение было расценено чукчами как слабость. Они возобновили набеги на коряков, а в 1768 году подступили к Гижигинской крепости, и русские были вынуждены дважды вступать с ними в бой.
3 марта 1768 году в Гижигинске произошел погром чукчей. В крепость их пригласил воспитанник «начальника Чукотки» майора Павлуцкого Николай Дауркин, который сам был крещеным чукчей. Но из-за провокаций коряков и недоверия казаков, встреча окончилась расправой с чукчами.
Как пишет историк Андрей Сергеевич Зуев в работе «Русско-чукотские переговоры 1778 года», Дауркин, рассердившись на казаков, написал доклад самой Екатерине, обвинив их в незаконных действиях.
Письмо дошло до Екатерины через шесть лет, и она повелела расследовать погром и привести чукчей к миру. Задача была возложена на армейского капитана Тимофея Ивановича Шмалева и на Дауркина.
Первые же следственные действия показали, что казаки плохо знают чукчей и не могут предсказать их поведение. Шмалев подошел к изучению проблемы как ученый. Он изучил чукотско-русские и чукотско-корякские взаимоотношения и рекомендовал действовать только «лаской и дружбою». Указал, что налаживание отношений должно иметь постепенный характер, довел до сведения властей, что договариваться с чукчами вообще сложно, так как каждый род имеет свое мнение, и указал, что чукчи крайне завистливы к богатству. Но главное, на что Шмалев обратил внимание – это на то, что частные случаи разбоя нельзя рассматривать как войну всего чукотского народа с русскими.
В результате расследования начальство крепости было выгнано со службы, а Шмалев и Дауркин решили действовать ласкою. Узнав, что чукчи собирают войско, они отправили к ним парламентеров с подарками, освободили пленных, а летом 1777 года отправил в Охотск двух манаток-чукчанок, чтобы те увидели, как живут русские. После возвращения они были одарены и отпущены к своим. Разумеется, не обошлось без отдельных столкновений, но поведение Шмалева дало плоды.
Вскоре в крепость пожаловали девять местных князей с женами, которым Шманов продемонстрировал, что бывший начальник крепости содержится под стражей, заверил их в заинтересованности в них самой императрицы. Главное, чего удалось добиться – это установления отношений с крупным чукотским тойном Амулятом Хергынтовым, после чего чукчи разъехались по Чукотке, чтобы собрать совет старейшин.
Совет состоялся осенью 1777 года, и чукчи согласились состоять в подданстве Российской империи с платежом ясака, однако выдвинули условие, чтобы платить его на реке Анадырь.
25 февраля 1778 года в Гижигинской крепости состоялись переговоры русских с тойонами. В честь тойнов Шмалев выстроил в караул 200 казаков, каждого тойона обнял, каждого одарил одеждой со своего плеча по обычаю местных, а затем пригласил их за стол, где кроме русских блюд подавались лучшие блюда чукотской кухни, в числе которых была недоваренная оленина.
Затем чукчи посетили корякских князей, которые тоже встречали их при полном параде, а один из чукчей принес вжертву подведенного к нему оленя.
Визиты и переговоры продлились до 3 марта, пока наконец князья не объявили о желании быть в подданстве Её императорского Величества.
Когда дело дошло до подписания бумаг, оказалось, что один из тойнов умер по причине старости, а еще двое – Аетким и Айвулан сказались больными и из яранг не вышли.
Шерт был засвидетельствован только тойоном Амулятом Хергынтовым, которого Шмалев стал называть в докладах самым важным тойном среди чукч. Возможно, другие князья решили, что устной договоренности достаточно и решили избежать непонятного обряда – подписания бумаг, а возможно, действительно были нездоровы.
С русской стороны протокол подписали Тимофей Шмалев, крестьянин Попов, три казака, 22 военных, Николай Дауркин, корякский князь Мункегьи Энгелин и его 11 старшин. Как залог выполнения договора Амулят оставил в крепости пять аманатов.
Осенью этого же года Екатерина издала указ, по которому «соизволяла принять чукчей в подданные» и освобождала их от ясака на 10 лет, разрешая вести охоту и торговлю без ограничения.
Договор позволил по всей Чукотке поставить изображения российского герба, чтобы каждый иностранец знал, к чьему берегу пристал его корабль.
