Михаил Илларионович Голенищев-Кутузов, светлейший князь Смоленский, изображается всегда великим полководцем, победоносно изгнавшим из России армию Наполеона. Этот образ довлеет над историками в тех случаях, когда они вынуждены рассказывать о битвах, проведенных Кутузовым неудачно.
Между тем, у любого военачальника, даже самого выдающегося, случаются провалы. А Кутузова никто из современников не считал гениальным полководцем, во всяком случае – не ставил рядом ни с Наполеоном, ни с великим Суворовым. В изгнании Бонапарта видели карающую десницу Господа, рок, просчёты зарвавшегося корсиканца, мужество русского солдата да заслугу «генерала Мороза». Кутузова, чья лень и инертность стали притчей во языцех, никто по совести не считал фактором победы над французами.
Надо отдать должное Кутузову: сам он знал себе цену и никогда не преувеличивал своё значение и свои таланты. «Разгромить Наполеона? О нет! Дай Бог не разгромить, но хотя бы перехитрить его!» – сказал он, когда узнал о назначении главнокомандующим в грозное лето 1812 года. Кстати, этого поста, сопряжённого с высочайшей ответственностью, он совсем не добивался.
Таланты у ученика Суворова, безусловно, были, и множество победных сражений с турками – тому подтверждение. Но русская армия, как правило, била турок, причём меньшими силами. Французская армия, созданная революцией, была совсем другим противником. Впрочем, у Кутузова и для неё были свои козыри. Опять же, прекрасно зная свои способности и возможности русской армии, он и не стремился никогда к открытому генеральному сражению с Наполеоном. Тяжёлое поражение у Аустерлица 2 декабря 1805 года в особенности отбило у него всякую охоту к этому.
Справедливости ради, Кутузов не желал этого сражения. Оно было ему навязано двумя императорами – австрийским и русским – которым он должен был подчиняться. Но всё-таки Кутузов занимал должность главнокомандующего. Если он был против сражения, он был обязан чётко донести своё мнение до государя. Всё свидетельствует о том, что он этого не сделал.
Кутузов, надо отдать ему должное, блестяще провёл отступление от превосходящих сил Наполеона по территории Австрии. Кутузов был прав в том, что нужно дальше продолжать отход. К русской армии из России подходили свежие силы, а Наполеон по мере наступления становился слабее. Но с чисто количественной точки зрения были правы и монархи – Александр I и Франц II. Союзная армия была уже многочисленнее французской, а особенно сильно – вдвое – превосходила её в артиллерии. Её можно было разбить, если бы во главе её не стоял Наполеон.
Во время битвы под Аустерлицем Кутузов выполнял диспозицию, нарисованную австрийским Генштабом. Однако Кутузов, будучи главнокомандующим, ни словом не возразил против неё и не попытался внести какие-то свои коррективы. Он также не стал открыто возражать против самого намерения сразиться с Наполеоном. Николай Шильдер писал, что на военном совете, предшествовавшем битве под Аустерлицем, Кутузов просто-напросто заснул. «Чем и выразилась вся его оппозиция к плану», – добавил историк.
Тем не менее, Кутузов в свойственной ему манере сделал попытку отговорить Александра I, воздействовав на него окольными путями. С этой целью Михаил Илларионович обратился… к придворному гофмейстеру графу Николаю Толстому. Тот, как передаёт историк Сергей Соловьёв, резонно ответил: «Моё дело – соусы да жаркое, война – ваше дело».
Совершенно безропотно Кутузов принял на себя роль исполнителя чужих велений, даже не пытаясь внести в них какие-то коррективы. Аустерлицкое сражение закончилось самым крупным поражением русской армии со времён Нарвской битвы 1700 года.
Достаточно много в последнее время написано про Бородинскую битву в том ключе, что она стала незначительным, но всё-таки поражением русской армии. Ведь русские после неё продолжили отступать и даже отдали противнику Москву. Хотя перед Бородино Кутузов клялся во всеуслышание и писал московскому генерал-губернатору Фёдору Ростопчину, что никогда не сдаст Москву.
Любопытно свидетельство одного из адъютантов Наполеона – графа Филиппа Поля де Сегюра – о том, что после Бородинской битвы император французов больше всего опасался отступления Кутузова на фланг, в сторону Калуги. В этом случае Наполеон не смог бы продолжать движение на Москву. Однако Кутузов фактически увлёк противника за собою в древнюю столицу. Следовательно, результаты Бородинской битвы не были использованы Кутузовым в полной мере. Если бы он избрал другой путь отступления, и Наполеон не вошёл в Москву, эту битву можно было бы считать выигранной русскими.
Кутузов в итоге отступил на Калугу, но уже после того, как оставил противнику Москву. Одно из крупных столкновений произошло под Тарутино, где русские войска упустили возможность нанести поражение корпусу Мюрата. Кутузов отказался выделить достаточно войск, поэтому Мюрату удалось легко ретироваться с поля боя.
После начала отступления Наполеона крупное сражение произошло 24 октября 1812 года у Малоярославца. Обычно говорят, что после этой битвы Наполеон оказался вынужден отступать по разорённой им Смоленской дороге, что ускорило гибель его армии. Тем самым, создаётся впечатление, что у Малоярославца Кутузов победил.
На самом деле, у Наполеона и в мыслях не было «отступать» по Калужской дороге, так как это было бы продолжением наступления – у французов в той стороне не было гарнизонов и продовольственных баз. Отступать они могли только на Смоленск. У Малоярославца Наполеон хотел только попугать Кутузова и заставить его не преследовать его армию, что ему отчасти и удалось.
Как установил в наше время историк Николай Троицкий, в результате Малоярославецкого сражения Кутузов ретировался почти до самой Калуги, то есть очень далеко отступил с поля боя – следовательно, признал себя побеждённым. И это дало Наполеону существенный выигрыш во времени. Заняв Малоярославец, Наполеон пробыл в нём два дня, подтягивая тылы, после чего беспрепятственно повернул на Смоленскую дорогу.
У села Красного Кутузов упустил случай нанести поражение французскому корпусу Нея, отрезанному от армии Наполеона. По всем свидетельствам, Кутузов игнорировал просьбы всех командиров двинуть достаточное количество войск и как нарочно медлил.
Переправа через реку Березину, когда погибло довольно много французов, предстаёт обычно как победа русского воинства. Но если учесть, что планом русской армии предусматривалось окружить там и взять в плен самого Бонапарта, вместе с остатками его войск, то действие на Березине предстаёт очередным успехом Наполеона, сумевшим спастись из безнадёжной ситуации. И опять главная вина за не одержанную победу лежит на инертном Кутузове. Другое дело, что можно спорить, является ли упущение верной победы поражением.
