Что приобрели и что потеряли современные дети и подростки, которые внушительную часть жизни проводят в гаджетах, и почему они все чаще чувствуют себя усталыми и больше всего остального хотят просто спать. Своими наблюдениями и выводами делится психолог Катерина Мурашова.
Сегодня у нас с вами, уважаемые читатели, будет в некотором смысле продолжение и даже попытка осмысления моего предыдущего материала — опрос детей и подростков про самые интересные для них занятия. Если вы ко мне в этих попытках присоединитесь в своих письмах, я буду очень рада.
Важное уточнение: здесь я категорически не собираюсь давать происходящему с нами и с нашими детьми оценок, ни рукоплескать удивительному прогрессу нашего мира, ни качать головой по поводу «Ужас-ужас! Все пропало» совершенно не входит в мои намерения. А входит в мои планы просто посмотреть, что именно происходит, и попытаться понять, откуда у всего этого ноги растут.
Итак. Что у нас в основе? Мой любимый всеобщий закон — закон сохранения вещества и энергии. В формулировке Михаила Ломоносова он звучит как «если где-то чего-то прибавится, то где-то что-то непременно убавится». Исключений в нем, насколько я понимаю, в обозримой нами Вселенной пока не наблюдается.
Давайте для начала посмотрим, что у нас за последние лет 30–40 добавилось. Тут все сразу вспомнят про информацию и разные, не совсем понятные для меня как для бывшего научного сотрудника, публикации на предмет того, что современный человек якобы потребляет за два месяца столько же информации, сколько человек XVII века — за всю свою жизнь. Оставим методики этих подсчетов на совести публикующих эти данные исследователей и обратимся к очевидному: за последние 30–40 лет у нас добавился целый, вполне полноценный, многообразный и многокрасочный мир, в котором мы сами (и наши дети и подростки, естественно) проводим по несколько часов в день. Вспомните последний отчет вашего основного гаджета или компьютера: за истекшую неделю вы проводили за экраном в среднем… сколько часов в день? Мой айпад иногда говорит, что это пять или даже шесть часов. Осознайте данную цифру и согласитесь, что при учете того, что в сутках по-прежнему 24 часа и в среднем 8 часов мы спим, это весьма существенная часть нашей жизни.
Моя бабушка, уже будучи на пенсии, однажды подсчитала (на листочке, в столбик), что целых два года своей жизни она провела в трамвае (она каждый день по два часа ездила на нем на работу). Целых два года! В трамвае! Эта цифра ее очень поразила. Давайте же сейчас попробуем осознать объем нашего «виртуального трамвая». А потом вспомним, что мы ведь не только запустили маршрут и катаемся на нем сами, мы уверенно заселили туда наших детей. И они (в отличие от, допустим, меня и моих сверстников) своей жизни без регулярных поездок в нем просто уже не представляют.
Что же мы делаем в этом, достаточно внезапно возникшем добавочном мире — трамвае, о котором 100 лет назад никто даже помыслить не мог?
Да в общем-то все то же самое, что и в предыдущем: работаем, учимся, общаемся, играем, читаем, слушаем музыку и смотрим кино.
Иногда даже и не отличить, правда?
Единственное, пожалуй, чего мы там не делаем, — это не общаемся ни с чем вещественным, тем, что не зрение и не слух. А что это у нас такое? А это у нас природа, реальный мир во всей своей увесистости и вещественности, и еще мы сами, люди как биологические существа.
И вот здесь я хочу сначала напомнить вам про мой давний пост на «Снобе» про походы в моем детстве, и тогда, когда пост был опубликован. Тогда на «Снобе» еще были дискуссии, и под данным постом дискуссия была очень длинной и жаркой. Кто-то восхищался женщинами — руководительницами кружка и их подопечными, кто-то говорил, что все это «удивительно убого», опасно для детей и как хорошо, что нынче такого нет. Разные, в общем, были мнения.
А теперь, когда вы, надеюсь, прочитали ту давнюю историю и составили о ней свое мнение, я познакомлю вас с выдержкой из письма, которое пришло мне на почту всего несколько дней назад.
Пишет мне учительница Анастасия из Красноярского края. В этом году она пошла в поход со сплавом с группой подростков, среди которых были ее собственные дети, со вполне осознанной целью: для того, чтобы «влюбить эту команду в свой край, песни под гитару, реку, звезды и т. п.».
Но ожидания Анастасии не оправдались.
«[...] боюсь, получилось обратное. [...] Нужно было самим готовить, разводить огонь, мыть посуду, котлы, каждый день рано вставать, собирать палатки, общие вещи, перетаскивать все на рафт, грести, выполнять задания. На маршруте не было туалетов, только кустики, это стало для детей особенным шоком. Они находили какие-то туалеты, построенные предыдущими сердобольными туристами, но их, конечно же, никто в дальнейшем не чистил. В общем, дети сразу стали играть в интересную игру "кто найдет больше недостатков в этом мероприятии". На что у них уходила масса времени: походы в поисках туалетов по часу, а помощи по лагерю минимум. Тяжелее всего для меня было отсутствие у них понимания, что многие вещи у нас теперь общие. Для каждого важна была своя тарелка, палатка, коврик и т. п. Когда я просила поделиться чем-нибудь, чтобы приготовить обед для всех, подать общий салат или постелить для всех каремат, то я встречала негодующий отпор. Пришлось однажды даже поорать на эту тему. Ведь только с индивидуальным набором нам очевидно было просто не выжить, но до детей это как будто не доходило.Расстались в конце смены с облегчением. Я для себя вынесла ощущение, что не очень-то и ценю сыновнюю "референтную группу". С такими в разведке пропадешь, но, видимо, для чего-то они друг другу нужны.Их вывод, как мне кажется, это то, что палаточный туризм оказался сложнее, чем они себе представляли, новых друзей они себе не искали и не нашли, но красивые фото природы все-таки сделали.Вопросы, которые меня беспокоят: неумение и нежелание входить в коллектив, брать на себя часть ответственности — это возрастная особенность некоторых подростков или личностное качество, которое будет свойственно этой группе по жизни?По моим воспоминаниям, мы были организованнее и уважительнее к взрослым, что позволяло нам, где-то просто слушаясь, где-то подражая, брать на себя ответственность за часть бытовых забот. А это поколение хочет поехать без взрослых, скажем, на базу, и кто им там накроет, приготовит, уберет? Как они вообще будут выживать? И вообще, если они видят только свою выгоду, а общее им все равно, как они будут формировать и сохранять свои семьи?
Меня еще почему-то очень огорчает то, что, когда перестаешь преподавать у ребятишек или даже выходишь за пределы класса, они тебя уже и не узнают, и не здороваются. 80%, как минимум. Как будто ты отработанный материал, а не человек. Мне кажется, в наше время этого не было. Я стараюсь в этом видеть плюсы или смысл, но не получается. Почему-то кажется, что новые люди вырастают бездушными. Или я чего-то недопонимаю?»
Чем же на самом деле отличаются дети, которые ездили смотреть глухариный ток, и дети, которых этим летом повела в поход Анастасия?
Я стараюсь немного следить за публикациями больших и не очень исследований по затронутой нами теме — какие они, изначальные жители «виртуального трамвая»? Чем отличаются от тех, кто родился и вырос в «дотрамвайную» эпоху?
Исследуют и публикуют довольно много. Не всем исследованиям и выводам мне (бывшему биологу) легко доверять. Но вот недавно в каком-то специальном психологическом издании мне попалось исследование (кажется, это был Московский педагогический институт), где сравнивались учебные и прочие показатели детей сейчас и в 1970-х годах (удивительное совпадение: это та самая разница, которая в походных рассказах выше — дети 1970-х и дети сейчас), — и некий пазл на основе уже упомянутого закона сохранения вещества и энергии у меня сложился красиво и на данный момент достаточно уверенно.
В выводах того (и нескольких других) исследования отчетливо прослеживалась (и доказывалась статистически) в общем-то вполне очевидная и с точки зрения здравого смысла вещь: наши дети научились достаточно уверенно пользоваться сравнительно новым виртуальным миром, но это произошло за счет их способности «управляться» с миром реальным. Где-то прибавилось, где-то убавилось.
Ровно это же (довольно долго я опасалась себе в этом признаться) я наблюдаю и в своей практике, у себя на приемах, в разговорах с детьми, подростками и родителями. В реальном мире нынешние дети не очень любят выходить за границы «детских площадок», им удобно «гулять» в торговых центрах, они плохо понимают, что делать «на природе», если там не жарят шашлыков. Зачастую этого самого «мира природы» они просто банально не видят и не могут ответить на вопрос: какая вчера была погода? Какое дерево растет возле твоей парадной? Проезжаете ли вы озеро по дороге на дачу? Но и это еще не все. Зачастую современные подростки реального мира и себя и окружающих в нем просто побаиваются. Хотят дружить «по-настоящему», но опасаются «предательства». И в результате не имеют друзей. Хотят романтической любви, но в общем-то в нее не очень верят и как-то странно потребительски ее описывают. Хотят любви эротической, секса, но до паники боятся попасть впросак и все чаще говорят об этой части жизни «да ладно, мне это не надо». Очень часто (гораздо чаще, чем 30 и даже 15 лет назад) страдают ипохондрией, описывают странные психосоматические ощущения, примеряют на себя модные диагнозы, ищут и находят у себя всякие болезни.
Мне кажется, мы, взрослые, в своем регулярном праведном гневе «Положи телефон, ты с ним идиотом сделаешься! Займись чем-нибудь в настоящем мире!» — просто не заметили очень важной вещи. Реальный мир для современных городских подростков уже не такой яркий и привлекательный, каким он был для нас. Он поблек и к тому же стал непонятным и опасным. Они смотрят на него слегка не в фокусе и как бы через мутное стекло. И не опознают очень многое из того, что все-таки видят. И плохо ощущают себя как организм, как физическое тело (они часто с самого детства не лазают, не прыгают, не толкаются, не дерутся, не валятся в кучу-малу, им просто не обо что калиброваться). И даже не уверены, что все это им не кажется.
При этом современные дети отнюдь не глупы (то же исследование утверждает, что когнитивно нынешние дети сильнее своих сверстников из 1970-х годов) и понимают, что в чем-то назидательные родители правы и это — мутноватое стекло между ними и реальным миром — в чем-то в корне неправильно. Но одновременно они не в силах ничего изменить (закон Ломоносова — Лавуазье: добавилось — убавилось). И поэтому все чаще наши подростки и даже дети чувствуют себя усталыми и превыше всего остального хотят — «спать и чтобы никто меня не трогал».
***
Желающие оспорить, согласиться или дополнить мое мнение своими наблюдениями за данной проблемой и соображениями по ее поводу, или предложить какое-то решение возникшего казуса, пишите по адресу: katgift12@gmail.com.
