Киберпреступники давно обогнали Уголовный кодекс России. Это подтверждают представители науки об уголовном праве. Что не так со статьей 163 УК РФ о вымогательстве по отношению к администраторам Telegram-каналов и могут ли быть виноваты сами потерпевшие, разбирались представители портала «Право.ру» и адвокатское бюро «Коблев и партнеры».
Все чаще жертвами кибервымогателей с использованием «программ-вымогателей» становятся не простые граждане, а крупные ретейлеры, производственные, строительные, туристические и страховые компании.
Доктор юридических наук и профессор МГЮА Константин Ображиев привел в пример транспортного оператора СДЭК, на который совершили хакерскую атаку весной этого года. Злоумышленники остановили работу компании примерно на неделю.
«Остается только догадываться, какой выкуп заплатила компания, чтобы разблокировать информационные системы и возобновить производственные процессы», — отметил Ображиев.
Зачастую суть преступления и общественная опасность состоит не в неправомерном доступе и создании вирусных программ, а в имущественном требовании, то есть вымогательстве. Из-за этого суд и правоохранительные органы могут по-разному квалифицировать одно и то же уголовное дело.
Например, дело Дудникова, который за захваченные доступы к серверам одной из компаний запросил криптовалюту на сумму свыше 500 тысяч рублей, квалифицировали как вымогательство под угрозой сохранения блокировки, уничтожения и повреждения систем компании, затем как грабеж. Апелляционный суд не нашел состава преступления в деле, а вторая кассация направила его на новое рассмотрение из-за того, что суд «оставил без внимания» факт вымогательства.
«Нужно признать видимый пробел в уголовном законе. Пока же Верховный суд пытается по инициативе Генпрокуратуры подогнать в таких делах статью 163 УК РФ. Мне кажется, что настолько широкая трактовка закона явно не оправдана. Эта статья просто не рассчитана на подобного рода деяния, она требует усовершенствования», — заявил Ображиев.
По этой причине применение статьи 163 УК некорректно по отношению к администраторам Telegram-каналов.
Они действуют по следующей схеме: публикуют дискредитирующую или просто негативную информацию о компании, руководитель фирмы просит сообщество удалить пост, за это админы требуют деньги. Однако согласно все той же статье 163 вымогательство трактуется как
требование
передачи чужого имущества
под угрозой применения насилия
, подчеркнул Ображиев.
В случаях с вымогательствами в Telegram-каналах важно понять, кто был инициатором диалога. Часто именно пострадавшие связываются с «вымогателями». Кроме того, возникает сложность с фактом угрозы распространения информации, которую уже распространили. Ведь когда у девушки требуют деньги за непубликацию откровенного фото, то вымогательство можно определить четко, а в вопросе поста с негативной информацией в сети — нет.
Помимо исследования трактовок закона относительно киберпреступлений в России активно ведется работа по гуманизации судебной практики относительно ненасильственных деяний, рассказала член совета при президенте по развитию гражданского общества и правам человека Ева Меркачева.
«Когда мы говорим о ненасильственных преступлениях, важно учитывать последствия. Одно дело, когда преступление по сути ничего за собой не понесло, и более того, человек еще и выплатил ущерб. Такое часто бывает. В таком случае, зачем в СИЗО держать человека, а потом в колонии?» — задалась логичным вопросом Меркачева.
По ее словам, движение в этом направлении есть. Сейчас Верховный суд продвигает проект, согласно которому будет запрещено помещать под стражу людей, которых обвинили в ненасильственных преступлениях. Кроме того, ведется работа по сокращению сроков по этим статьям, подытожила Меркачева.
