Князь Андрей Курбский в разгар Ливонской войны перебежал к врагу. Из Литвы он отправил царю Ивану Грозному гневное обличительное послание, в котором оправдывал свою измену царскими репрессиями против достойных знатных людей.
Если бы князь остался в рамках одной литературной полемики с жестоким государем, то мог бы вызвать одно лишь сочувствие. Но, как сейчас будет показано, его аналогия с генералом Власовым – самая прямая. Действия Андрея Курбского во все времена были бы квалифицированы как государственная измена.
Андрей Курбский происходил из рода удельных ярославских князей. Он был старше царя Ивана IV на два года. С юных лет он был приближен к царю, получил звание стольника и в 21 год уже служил воеводой. Во время покорения Казани в 1552 году Курбский командовал полком правой руки, что являлось высшей командной должностью в войске, после должности главнокомандующего, то есть самого царя. Вернувшись из Казанского похода, Курбский заседал в Избранной Раде, то есть в избранном самим царём небольшом кружке приближённых, готовившей крупные реформы войска и управления.
Первый разлад между Иваном IV и Курбским произошёл в 1553 году. Тогда царь тяжело заболел и несколько дней находился при смерти. Большинство знати отказалось присягать на верность малолетнему царевичу Дмитрию, считая, что это приведёт к смуте, и выдвинуло кандидатом на трон двоюродного царского брата Владимира Андреевича. К этой же группе принадлежало и большинство Избранной Рады, включая Курбского.
Царь выздоровел и на первых порах ничем не проявил своего гнева. Но ясно, что поведение тех, кого он считал ближайшими сотрудниками, произвело на него крайне тяжкое впечатление. Оно, по-видимому, потом и прорвалось в той серии репрессий, которые Иван Грозный обрушил на отдельные знатные роды.
Меж тем Андрей Курбский продолжал воеводствовать на разных фронтах молодого Российского государства: против восставших в бывшем Казанском царстве черемисов (марийцев), на южной границе против крымских татар и в начавшейся в 1558 году Ливонской войне. Завоевание Прибалтики, предпринятое московским царём, вызвало желание соседних держав попользоваться добычей. Разгром слабого Ливонского Ордена обернулся началом длительной войны России сразу с Литвой, Польшей и Швецией. Курбский начальствовал передовой ратью русского войска в этой войне и одержал ряд блестящих побед.
То есть Андрей Курбский пользовался большим доверием Ивана Грозного и был одним из первых военачальников Московского государства. Его положение в этом отношении вполне можно сравнить с положением генерала Андрея Власова при Сталине. Тот тоже доверял своему ставленнику, назначая его на ответственные должности и давая важные поручения. До Великой Отечественной войны Власов был специальным представителем Сталина при правителе Китая Чан Кайши и, судя по тому, как Сталин продвигал его впоследствии, выполнил все поручения вождя. В начальный период Великой Отечественной войны Власов блестяще справился с командованием корпусом, а потом армией, и стал одним из известных всей стране военачальников—героев битвы за Москву.
В 1560 году царь начал первую серию опал и казней против мнимых или действительных изменников. Один из его ближайших сотрудников по Избранной Раде Алексей Адашев, тоже командовавший на Ливонской войне, был по царскому приказу посажен в тюрьму, где и умер. Другой член Рады, протопоп Сильвестр, был сослан царём в дальний монастырь. Эти опалы близких товарищей не могли не оказать впечатления на Курбского.
Среди историков нет единодушия в том, действительно ли Курбскому грозили арест и казнь, или он преувеличил опасность, или вовсе оправдывал этой мнимой угрозой свою уже совершившуюся измену. По мнению историка Руслана Скрынникова, Курбский уже в 1563 году установил тайные связи с врагом и передал ему важные сведения о русском войске, которые способствовали поражению последнего в битве 25 января 1564 года под Улой.
Если так, то Курбский проявил себя предателем пуще Власова. Очевидно, что генерал Власов не сдался бы в плен, если бы не оказался в окружении. Историки так и не смогли найти каких-то фактов сговора Власова с противником до его сдачи в плен. Решение Власова сдаться, а потом сотрудничать с гитлеровцами было спонтанным. Курбский же, по-видимому, загодя готовил свою измену. И даже если это не так, обстоятельства его перебежки на сторону врага разительно отличались от перебежки Власова: она не была вынуждена несчастными военными обстоятельствами.
Дальше поведение Курбского и Власова снова сближается. С той существенной разницей, что немцы до последнего момента так и не дали Власову и его «Русской освободительной армии» оружия и не позволили ему выступить на полноценную войну против Сталина. А Курбский, получив от польско-литовского короля Сигизмунда большие земельные владения, уже осенью 1564 года служил у него важным военным советником. При участии Курбского, прекрасно знавшего слабые места русского войска, составлялись планы, благодаря которым польско-литовские войска стали одерживать победы.
Переписку Курбского с Иваном Грозным тоже следует рассматривать как орудие войны, только информационной. Обличительные письма Курбского царю тиражировались и распространялись как на территории России, так и в Европе. Затем, когда на престол Речи Посполитой вступил король Стефан Баторий, дело пропаганды при польском войске было поставлено на широкую ногу. Там работала целая типография, рассылавшая по Руси призывы становиться на сторону короля против царя-тирана, а по Европе – памфлеты антицарского содержания. По сути, вся историографическая традиция (поддержанная Николаем Карамзиным) о жестокостях Ивана Грозного основана на письмах изменника Андрея Курбского и на военной пропаганде, исходившей из штаба Стефана Батория.
Таким образом, вред, нанесённый Андреем Курбским своей стране, не ограничивался одной пропагандой. Он воевал, и реально, против России. Его помощь Речи Посполитой была очень эффективна. Здесь он «превзошёл» по своим изменническим деяниям Власова. Кстати, ещё одна черта, их сближающая: Курбский тоже просил королей дать ему армию из русских военнопленных, чтобы их руками освободить Москву от тирана. Но ни Сигизмунд II, ни Стефан Баторий на это не пошли.
Конечная же судьба обоих различалась. Власов получил полное воздаяние по заслугам, потому что его покровители потерпели полное поражение и безоговорочно сдались. Ливонская же война закончилась неудачно для России, и Курбский мог продолжать спокойно жить в своих новых литовских владениях. Там этот «диссидент» показал своё истинное лицо, силой захватывая земли панов-соседей. Он даже вызвал своими действиями коллективную жалобу шляхтичей королю, но последний взял Курбского под своё особое покровительство.
Неизвестно, что стало с семьёй Курбского в России. Сам князь обвинял царя в их лютой казни, но подтверждений этому не имеется.
