Итак, нам нужно дойти до штурмового лагеря, там отдохнуть и в ночь выйти на штурм. Я по себе уже знаю, что для меня это подходящий вариант, так как я достаточно акклиматизирован и нахожусь в хорошей физической форме. К тому же теплых вещей у меня минимум, а значит —хочешь не хочешь —пойду быстро. Вспоминая наши прежние восхождения с Артемом, я предполагал, что и ему по силам будет подняться на вершину за сутки, но поскольку он ни разу в жизни не ходил по настоящим ледникам и что такое горная болезнь, ему неведомо, могут быть недоразумения.
Дорога от Гергети до лагеря «Зеленые ночевки» (3000 метров) одна, заблудиться невозможно, поэтому Артем не стал нас дожидаться и рванул в своем лихом темпе. Мы с Жанной шли не спеша. Именно это единственный верный способ ходить в горы —не спеша.
Если когда-нибудь поедете в горы, помните мой совет. Всех этих горе-бегунов очень скоро вы найдете либо заваленных камнями, нечаянно на них обрушившимися, либо сидящими с одышкой и головокружением от горной болезни. Все на этих же камнях.
В «Зеленых ночевках» у нас с Жанной стояла палатка. Тут же мы встретили Артема. Недолгие сборы, упаковка вещей —и мы вновь готовы идти вверх. От «Зеленых ночевок» (3000 метров) до штурмового лагеря с красивым названием «Бетлеми Хат» (3650 метров) примерно тричаса пути. Посмотрел на Артема —он уже бледный. Решил, что продукты и веревку понесу сам, чтобы не потерять его совсем.
Я уже проходил по леднику между этими лагерями и понимаю, что он безопасный и нетрудный, но Жанне он дался с трудом;Артем шел за Жанной. Сначала я подумал, что он ее прикрывает, но позже стало ясно, что ему просто тяжело.
Поднялись к лагерю уже в сумерках.
Бетлеми Хат (Метеостанция) — самое высокое здание в Грузии (3653 метра). Его история берет начало еще в 20-х годах прошлого века. Тогда было решено построить приют для первых грузинских альпинистов, которые начали освоение новых маршрутов на Казбек. Здание похоже на крепость. Выглядит внушительно.
На входе нас ждала Нино, прекрасная грузинская девушка. Пограничники сообщили на Метеостанцию, что мы вышли наверх (а на Казбеке есть пункт контроля паспортов, так как с вершины горы можно уйти и на российскую сторону, минуя погранпереходы). Нино познакомила нас с Дожни,руководителем станции, и ребятами—горными гидами. Нас пригласили к столу пить чай.
Ночевка в доме на станции стоит 50 лари (1100 рублей) с человека, нам предложили сделать скидку до 40 лари. Артем решил остаться в доме, а для нас с Жанной, с одной стороны, это было дороговато, с другой — у нас была отличная палатка, а рядом с домом есть множество мест, защищенных от ветра. Дожни указал на самое комфортное, где помимо полутораметровой стены был еще и настил из ПВХ.
Пусть не так тепло, но зато своя «недвижимость», хотя недвижимостью ее назвать трудно, так как всегда есть риск, что ее сорвет ветром и унесет куда-нибудь, и думается мне, что то будет не Изумрудный город.
Помимо нас в лагере был один немец, готовый к ночному восхождению. И это для нас подарок, поскольку мы не знаем тропы, нам обязательно нужно идти за группой с местным гидом, в противном случае мы рискуем провалиться в одну из трещин, которых на Казбеке хватает.
Подъем запланировали на 3:30, выход — в 4:00. Переговорили с гидом, он был не против нашей компании.
Ночь штурма оказалась намного теплее, чем ночь на 3000 метров. В какой-то момент мне было даже жарко. Плюс ко всемуя отлично выспался.
Но выход не удался. Несмотря на ясное небо и штиль, гид отменил восхождение. Под нами были серые облака, и, с точки зрения гида, вероятность того, что они поднимутся и создадут проблемы на восхождении,— 50 на 50. Он рисковать не стал. К тому же завтра ожидалась хорошая погода.
Артем загрустил. Он вообще любит хвастануть каким-нибудь своим умением или достижением, и восхождение на Казбек за сутки могло бы стать очередным поводом для гордости. Но не в этот раз.
Чтобы Артем не грустил, мывсе равно решили прогуляться наверх, опять жедля акклиматизации будет полезно. План был дойти до второго штурмового лагеря. Он выше еще на 300 метров.
С первых же шагов стало понятно, что без местного гида в темноте ходить неразумно. Мы заблудились.
Пришлось возвращаться в лагерь. Со второй попытки нашли нужную тропу,и через полтора часа были на месте. Погода отличная, начало светать, и Артем предложил пройти еще немного. Что же, пошли...
Вот мы уже на отметке 4000 метров. Тропа пропала, и мы просто лезем на какой-то холм недалеко от основного ледника.
— Пошли обратнов лагерь. Для акклиматизации нет смысла лезть дальше, только устаем и рискуем зря, —предложил я. Но Артему хотелось выше.
Мы сели объясниться:
— Давай дойдем до ледника!
— Зачем? Нам идти на него завтра.
— Нувдруг там увидим тропу и сможем подняться еще выше!
— Артем, мы можем дойти до основного ледника, в принципе здесь трещины протаяли, и их видно, мы можем даже пройти по леднику сколько-то. Но с высоты 4500 метров начинается крутой подъем, тропы там сейчас нет, трещины, нам сказали, есть, гиды идут по трекеру. Что ты там предлагаешь делать?
— Ну, посмотрим.
— Не надо смотреть, я могу сказать прямо сейчас, я не настолько рисковый чувак, чтобы забить на рекомендацию гида и с тобой, без опыта, без трекинга, без знаний о расположении основных трещин, лезть на вершину. Притомчто через несколько часов можно будет идти на вершину с группой в относительной безопасности.
Мой аргумент Артема не переубедил. Он все равно хотел наверх.
— Знаешь, если бы я дошел до 4500 метров, мне бы этого хватило, и я бы, наверное, поехал домой.
«Хорошо», —подумал я. Раз ему хватит 4500 метров, пусть едет домой. Уверен, я договорюсь с гидом и вцеплюсь всвязку с какой-нибудь группой (в одиночку по леднику ходить опасно).
— Хорошо, — сказал я. — Пойдем выше, только тогда поступим так. Дальше первым пойдешь ты, и если свалишься в трещину, то я тебя постараюсь вытащить. Энтузиазм Артема закончился через тридцать минут. Когда на видупоявились первые серьезные трещины.
Признаться, я был рад отправиться назад.
Если вы собираетесь в горы, то первое, что надо знать:на маршруте нет места спорам, обсуждениям, выяснениям отношений. В горах это недопустимо. Должен быть руководитель группы, решения которого не оспариваются. А все обсуждения происходят до начала восхождения. Это правило написано кровью! Люди, которые начинают споры на подступах к вершинам, под воздействием горной болезни, в измененном состоянии сознания, подвергают свою жизнь опасности.
Мы благополучно спустились в штурмовой лагерь. Облака так и не поднялись выше, на улице был штиль, идеальная погода для восхождения. Эх.
Чувствовал я себя хорошо, усталость от тренировочного восхождения была в пределах допустимого. Решил прогуляться по лагерю, и уже через 15 метров увидел горы мусора, оставленные на местах под палатки.
Я не преувеличиваю: все вокруг казалось не штурмовым лагерем, а свалкой где-то в Сенегале. Не хватало только бомжей и кружащихся птиц над этим смрадом.
Вчера мы пришли уже почти в темноте и по лагерю не ходили, к вершине тоже выходили в темноте, поэтому свалка стала для меня открытием. Где-то в глубине мусора я разглядел Нино. Нино собирала отбросы в большие строительные мешки. Рядом с ней стояло уже штук пять мешков.
Я спросил, где можно взять мешок. Сначала она отказалась от помощи, и мне пришлось настаивать.
«Почему она отказалась?» —позже размышлял я. Ответа так и не нашел. В лагере, кроме нас троих, Нино и Дожни был еще немец и пять гидов. Но кроме Нино никому не приходило в голову убирать мусор. Может быть, ей было стыдно перед русскими туристами за своих грузинских коллег. Нино, кстати, не горный гид. Она организатор туристических групп. И сегодня сюда придет 18 человек, организованных ею.
Разжившись мешками, я приступил к сбору. Пока собирал, размышлял. Вчера вечером, когда пили чай, один из гидов спросил,откуда я. На этот вопрос я в последнее время затрудняюсь дать ответ. Сказать «из России» будет не очень верно, ведь я не был там уже два года. И до этогоя, считай, год там не был. Ответил как есть: «Из России, но давно там не был».
Тот же гид спросил: «Ненавидишь свое правительство?»Я сказал, что обсуждать политику не буду, у меня нет достаточной компетенции, чтобы об этом говорить. И рассуждать о своей стране в негативном ключес негражданами Россиимне кажетсянеким видом предательства.
А сейчас, глядя на груды мусора вокруг, я думал: этому парню, вместо тогочтобы болтать о политике, стоило бы взять мусорный мешок и сделать одно из самых туристических мест Грузии чище. И не одному ему стоило бы этим заняться.
Люди любят винить свое правительство, внешних врагов, масонов, евреев, соседей, кого угодно, но истина чаще всего проста:плохо живется там, где плохо живут.
Мусор на эту вершину затащили не президенты и не масоны, его затащили и бросили простые люди, те же гиды. Этот мусор все видят, он раздражает взгляд, но даже егодесятки лет никто не убирал. А вот груды ментального мусора еще и разглядеть самостоятельно не так просто. К сожалению, большинству стран постсоветского наследия предстоит разгребать свой мусор еще долгие сотни лет. Если, конечно, у человечества эти сотни лет есть.
В итоге решил, что соберу пять мешков, после этого пойду на обед. Потом отдохну и еще пособираю. Жанна заметила меня в груде мусора, а она вообщеэкофетишистка и, увидав мусор и меня, тут же выбежала из палатки собирать его. Я даже испугался немного, подумав, что она заставит меня весь этот мусор тащить до Степанцминды.
Позже присоединился Артем, а через полтора часа нас ковырялось в мусоре уже человек семь. Я был рад. Это круче, чем обсуждать политику. (Хочу отметить, что я считаю, что участвовать в политике своей страны нужно и важно. Но делать дело, а не праздно болтать.)
За обедом Артем сказал, что еще думает, но, вероятно, сегодня пойдет вниз. Я был к этому готов, поэтому не удивился.
— Иди, конечно, без проблем, я вцеплюсь в связку. Сегодня придет еще несколько групп.
После обеда подошел Дожни, рассказал, какие группы во сколько выходят завтра на восхождения,и пригласил нас с Жанной ночевать в доме столько, сколько захотим.
— Хоть вообще тут живите, — закончил он.
— Почему?— спросил я.
— Вы хорошие ребята, горы любите.
Я был очень рад.
Здесь на Метеостанции висят десятки флагов разных стран.Нет только российского. И сегодня, просто убирая мусор на горе, для политики и дружбы между Россией и Грузией мы сделали в сотни раз больше, чем бесконечно болтающие умники. И очень надеюсь, что рано или поздно на горе появится и русский флаг.
Вот он, вечер перед штурмом вершины. Всегда волнительный и ответственный. И пусть Казбек — это не непальская громада, и нет на нем отвесных стен, но 5000 метров все равно ответственная вершина. И не просто так по всему маршруту до вершины можно увидеть памятные таблички, рассказывающие о жизни и смерти альпинистов, решивших взойти на нее, но не сумевших по воле случая или по глупости.
Для меня эта вершина не первая, не втораяи даже не третья. Бывал я и в Гималаях, и на Памире, и в северном Атласе. Много где. Но все еще считаю себя дилетантом, новичком. Вообще, задумываясь о профессионализме, осознаю, что я дилетант во всем: в бизнесе, в учебе, в спорте, в литературе, в отношениях.
Меня даже профессиональным бездомным пока назвать нельзя — все-таки три года еще не срок. По-доброму завидую людям, нашедшим себя в профессии, мастерам и специалистам. Но у меня абсолютно нет тяги стать одним из них. Помню, смотрел фильм «Любовь Дзиро к суши» (рекомендую) и поражался, как один человек 60 лет может делать одно и то же дело по восемь –десять часов в день. Поражался с восторгом, но не разделяя этих взглядов.
Вот и в горах я вновь дилетант. Стоимость услуги гида на одну ночь —300 евро. Даже если бы нас было пятеро, для меня это было бы дороговато. Хотел было в шутку поинтересоваться у Дожни, какие услуги гида, помимо восхождения, входят в эту цену за ночь. Но решил не рисковать. Ледоруб — страшное орудие.
Нас двое. Артем мялся, метался, но все же решил не уезжать. Хотя вчера, поднявшись до 4000 метров и спустившись назад, он, казалось, был полон решимости отправиться домой. Трещины и уклоны немного напугали его, плюс ночевки за 40 лари (1100 рублей) и аренда оборудования на 60 лари (1500 рублей) в сутки бьет по карману. Но, думаю, то, что Дожни объявил нам благодарность за уборку мусора ибыл столь щедр, что разрешил бесплатно жить в доме, повлияло на решение Артема остаться.
На часах 3:30.
Сегодня мне поспать не удалось. В дом мы с Жанной решили не переезжать —своя палатка милей. Но, в отличие от вчерашней ночи, сегодня я мерз. Не помогали даже три кофты и куртка, надетые друг на друга. У нас с Жанной один спальник на двоих, мы раскрываем его целиком и получаем одеяло. Но функция спальника теряется, с этого момента он больше не удерживает тепло. Да и спальник этот куплен мной в Намибии,а там моей главной задачей было не вспотеть. Охуж эти контрасты. Ну да не страшно, сутки можно и не спать. Высота 3660 метров не так разрушительна для организма, он все ещеможет восстанавливаться.
Вообще, все в жизни познается в сравнении: Инь и Ян, добро и зло, основа нашего мира. Чем глубже мы понимаем крайнюю степень одного явления, тем ярче можем воспринимать его отражение. Чем сильнеезамерзали в горах, тем больше радуемся теплу очага и кружке горячего какао. Однажды ночью, замерзая до кончиков души, на высоте 6400 метров, я узнал, что такое холод.
Настоящий холод —это когда замерзли не руки и ноги, их ты давно перестал ощущать. Настоящий холод — этокогда замерзла твоя душа. Когда огонь в глазах превратился в льдинки, сделав из тебя «белого ходока». С той ночи у меня есть собственная шкала холода, и здесь, на 3660 метрах, я продрог, но не более чем менеджер среднего звена под взглядом ненавистного руководителя.
В 3:40 я пришел в дом за Артемом. На вершину выходят две группы. Вчерашний гид с немцем и группа «гида-политолога» с двумя участниками. Для нас это хорошо —будет тропа.
В 4:00 группы выходят к вершине. Мы сидим. Артем замешкался с оборудованием, потом туалет, потом опять оборудование. В итоге отстали на 30 минут. Я не переживаю, по виду мы парни крепкие, маршрут на ближайшие три часа знаем, нагоним.
Но не тут-то было.
Что произошло на штурме,в заключительной части истории о восхождении на Казбек. Стоила ли она того и стоит ли это повторять?
