не молчите
Чтобы понять реальные масштабы всероссийской стачки дальнобойщиков, нужно считать не только те машины, что демонстративно выезжают на трассы, но и те, что тихо стоят в гаражах.
Первое. Масштабы протеста кажется сильно заниженными, потому что большая часть протестующих действует методами «итальянской забастовки», не выходя на демонстративные акции, а просто поставив машины на прикол. Такой протест — «невидимый», по мнению дальнобойщиков, он обернется ростом цен и дефицитом в торговых сетях.
Второе. За исключением Дагестана, где отмечены столкновения между самими дальнобойщиками, протест проходит подчеркнуто мирно, любые разгоны и прочие силовые мероприятия — инициатива региональных силовиков.
Третье. Эта история — надолго, потому что мотивации прекращать забастовку у дальнобойщиков нет. Система «Платон» в сочетании с другими налогами и сборами делает работу за баранкой экономически бессмысленной.
via
Отличие этой забастовки от всех других акций протеста в том, что ни один из участников не собирается отступать, несмотря на аресты, запугивания и уговоры властей.
Магомед: «Я тут вместе со своим отцом и соседом стою, у нас одна фура на троих. Скинулись и купили. Кормили три семьи, теперь не можем. Больше половины заработанного уходит на оплату налогов, солярки, содержание большегруза, а теперь еще этот «Платон». Мы в минусе. Будем стоять до победного».
Гаджи: «У меня нет фуры. Я таксист. Приходил сюда в первый день, поддержал братьев и уехал. Но потом, когда увидел в интернете, что сюда ОМОН нагнали, решил присоединиться и стоять с ними. Они что, враги народа, чтобы их держали в окружении вооруженных до зубов людей? В них что, стрелять будут? За что?»
Умар: «За один рейс до Москвы и обратно я плачу 14 тысяч «Платону». Неважно, груженый или пустой. Если так будет продолжаться, то машину придется продать. Я не очень верю, что его отменят, но какая-то надежда есть. Если я потеряю работу, то моему старшему сыну придется бросить учебу и кормить семью, а он уже на четвертом курсе, в академии МВД учится».
Иса: «Я не дальнобойщик, у меня самосвал, но я тоже решил участвовать в стачке, потому что с меня теперь требуют каждый месяц делать пропуск за две тысячи рублей. Зачем? Я в городе живу, за пределы не выезжаю, федеральных дорог не порчу, почему я обязан платить сверх того, что плачу по закону? Мне своих четверых детей кормить надо».
У водителей Дагестана в списке требований обязательным пунктом стоит доступ к центральным телеканалам.
Рустам Маламагомедов: «Мы хотим быть услышаны. Центральные СМИ молчат, хотя Дагестан сегодня на грани революции. Наши ребята категорично требуют прислать журналистов главных телеканалов и только после этого согласны общаться с властью.
Мы платим транспортный налог, платим за акциз топлива. Машина в среднем за год проезжает 100 тысяч километров. Если «Платон» будет брать изначально заявленную стоимость 3,73 рубля за километр, получается 373 тысячи рублей в год только с одной машины. Акциз топлива забирает 10 рублей за километр. Это еще 400 тысяч рублей».
Если власти не начнут реагировать на наши требования, люди начнут уходить от телевизоров. Сейчас телевизор говорит, что все прекрасно, и что единственная наша проблема — это Украина и Сирия. Тем временем страна в нищете.
via
Дагестан бастует на 98%. Возле протестных лагерей стоит Нацгвардия, но пока не оказывает большого давления. Власти обещают людям диалог на региональном, а потом на федеральном уровне, но для этого надо свернуть лагерь и вернуться к этому месяца через три. Люди все прекрасно понимают и не верят обещаниям.
Дагестан — не единственная точка, где бастуют. В Чечне выставлять протестные лагеря нельзя, но там стоит 90% машин, даже наемные водители остановили свою работу. Давления со стороны полиции пока нет.
Ингушетия также стоит на 90%. Там развернуты протестные лагеря. Аналогичная ситуация в Северной Осетии. Стоят Ставропольский и Краснодарский край. И по всей стране до Владивостока — то же самое.
На сегодняшний день, несмотря на все противоречивые высказывания разных ассоциаций, по всей России стоят 50–60% машин.
via