«Общие жёны»: как русские анархисты хотели «национализировать» всех женщин
Анархисты, как известно, по определению являются противниками любых форм подавления человеческой свободы. Они не признают не только государственных, но и общественных институтов. В дореволюционное время брак представлялся русским анархистом формой ограничения прав и свобод женщины в патриархальном обществе. Поэтому некоторые вольнодумцы, вслед за европейскими мыслителями, представляли будущее, в котором исчезнет традиционная семья, а жены станут общими.
Пережиток прошлого
Мнения анархистов по вопросу взаимоотношений полов не были однозначными. Если одни из них ратовали за свободную любовь, то другие считали принуждение женщин к разврату еще одной формой их сексуальной эксплуатации, не менее ужасной.
Например, Михаил Бакунин (1814-1876 гг.) в своих философских трудах писал, что на смену государству должны прийти самоуправляющиеся общины равноправных людей. И среди них не может быть никакого принуждения или зависимости одного человека от другого.
Анархисты полагали, что в светлом будущем сексуальные потребности любого индивида будут удовлетворяться свободно. Они называли брак пережитком прошлого, мечтая освободить женщин от семейного гнета. Многие мыслители считали супружество формой узаконенной проституции, поскольку представительницы прекрасного пола вынуждены жить со своими мужьями из социально-экономических соображений, не имея другой возможности прокормить себя и своих детей. Большинство философов-вольнодумцев дореволюционной России ратовали за свободную любовь.
Так, Вениамин Проппер, использовавший псевдоним Виконт О., в своей брошюре «Анархический индивидуализм» (1906 г.) назвал семью «странным сочетанием вьючного животного с рабыней-наложницей». Он призвал не делать святыни из половых отношений мужчины и женщины, при этом отрицая и церковный, и гражданский брак.
Основатели пананархизма – братья Аба (Абба) и Вольф (Владимир) Гордины – тоже отмечали, что в начале ХХ века женщины являются «рабынями, самками, орудиями производства и предметами потребления». Выступая за освобождение представительниц прекрасного пола от домашней тирании, признание их гражданских прав, братья-вольнодумцы все же отвергали идею свободной любви. Они полагали, что личность, сознающая себя по-настоящему независимой, сможет сама решать, как ей жить. И с кем.
Другой известный анархист Аполлон Карелин (1863-1926 гг.) считал, что освободить женщину от необходимости вступать в брак можно социально-экономическими методами. Он ратовал за наделение представительниц прекрасного пола земельными участками, как средствами производства. Хозяйка собственный сельхозугодий, по мнению анархиста, уже не будет зависеть от мужчины. А значит, и семья ей не понадобится.
Дворец любви коммунаров
Не успела совершиться Октябрьская революция 1917 года, как многие анархисты поспешили реализовывать на практике идею об «общих женах». Они заявили, что вслед за уничтожением царского самодержавия должен быть упразднен и устаревший институт брака.
На волне подобных настроений в Москве был издан «Декрет об обобществлении российских девиц и женщин». Этот любопытный документ расклеили на заборах и домах столицы, вызвав живой интерес среди пролетариев.
Декрет содержал 19 параграфов. Он утверждал, что отныне все женщины 17-32 лет объявлены «достоянием (собственностью) народа». И мужчины, желающие воспользоваться ими, должны обращаться в Московскую свободную ассоциацию анархистов.
Автором данного документа оказался предприимчивый владелец мануфактурной лавки Мартын Хватов. Осталось неизвестным, действительно ли он имел отношение к столичному комитету анархистов, как сам заявлял. В любом случае, этот человек реально сделал нескольких женщин общественной собственностью.
Свой дом, который находился в Сокольниках, Мартын Хватов объявил Дворцом любви коммунаров. Ни больше, ни меньше. А по сути, это был вертеп. С мужчин, желающих провести время с обитательницами дома, предприимчивый лавочник брал деньги. Очевидно, недостатка в «свободных женщинах» анархист не испытывал: многим представительницам прекрасного пола в революционной суматохе было просто некуда идти.
Суд над Хватовым состоялся в июне 1918 года. Его оправдали, ведь за поборника прогрессивных идей вступилась член ЦК РКП (б) Александра Коллонтай (1872-1952 гг.) Она при любой возможности отстаивала свободную любовь между мужчиной и женщиной. А вот Дворец любви коммунаров у подсудимого конфисковали, как и деньги, полученные в результате сутенерства под эгидой анархии.[С-BLOCK]
На следующий день Хватова убили в его лавке. Ответственность за это преступление взяла на себя группа анархистов, не согласных с его взглядами на сексуальные отношения. Эти люди даже выпустили прокламацию, в которой попытались разъяснить соотечественникам, что считают «Декрет об обобществлении российских девиц и женщин» порнографическим пасквилем, порочащим идеи анархизма.
Национализация женщин
Впрочем, у Хватова по всей России нашлось множество единомышленников. Так, 28 февраля 1918 года в Саратове был опубликован «Декрет о социализации женщин». По сути, он во многом повторял аналогичный московский документ. Разве что освобождал от сексуальной повинности дам, имеющих пятерых и более детей.
Автором декрета, который по своей форме напоминал все остальные указы новой власти, оказался владелец саратовской чайной (учреждение общепита) Михаил Уваров. И он также издал свой документ от имени местных анархистов.
Однако провинциальные жители Поволжья оказались людьми менее терпимыми к подобным вольностям, чем столичные обыватели. Местные мужчины заволновались об участи своих дочерей, сестер и жен. Уже в начале марта 1918 года отряд из 20 анархистов разгромил чайную Уварова, а сам хозяин был убит. Саратовские активисты сочли его провокатором, пытавшимся дискредитировать анархистов в народе.[С-BLOCK]
Тем временем, «Декрет о социализации женщин» был перепечатан многими изданиями, в том числе газетами: «Уфимская жизнь», «Вятский край», «Владимирские вести». Например, во Владимире объявили о национализации девушек, начиная с 18-летнего возраста. Под страхом наказания всех незамужних женщин обязали зарегистрироваться. Причем, ведать их личной жизнью должно было так называемое «бюро свободной любви».
Советская власть, надо отдать ей должное, пыталась прекратить это безобразие. Но сначала белогвардейцы, а затем и противники коллективизации использовали возникшие в народе слухи, чтобы дискредитировать коммунистов. Например, крестьян пугали, что в колхозе все жены будут общими.
Вот так идеи анархистов о свободной любви и отмене института брака были окончательно погребены суровой правдой жизни. Сами граждане нашей страны отвергли концепцию «общих жен». Оказалось, что люди готовы смириться с закрытием церквей, сменой традиционного уклада хозяйствования, многочисленными лишениями, но для них незыблемо представление о семье как о важнейшей ценности в жизни каждого человека.