«Если локдаун был ошибкой, почему правительство не платит бизнесу за это?!»
Итоги-2020 на круглом столе в «БИЗНЕС Online»: «вертолетные» деньги малоимущим, победа Байдена и бездарное управление карантином во всем мире. Часть 1-я
«Проблема нашей экономики в том, что Россия не очень-то и нужна миру, — мы ведь ничего незаменимого планете не даем», — говорили участники круглого стола «БИЗНЕС Online», посвященного итогам 2020 года. В числе тем — насколько глубок кризис в экономике, можно ли было избежать многомиллиардных потерь и почему на фоне пандемии все труднее найти людей, которые хотят работать.
УЧАСТНИКИ
Шамиль Рахимович АГЕЕВ – председатель ТПП РТ.
Марат Гадыевич ГАЛЕЕВ – депутат ГС РТ, член комитета Госсовета РТ по экономике, инвестициям и предпринимательству.
Иван Дмитриевич ГРАЧЕВ — экс-депутат Госдумы РФ, доктор экономических наук, главный научный сотрудник Центрального экономико-математического института РАН.
Виктор Васильевич ДЬЯЧКОВ – руководитель группы компаний ICL.
Альмир Александрович МИХЕЕВ — директор ООО «Инновационно-внедренческий центр «Анатомика», депутат ГС РТ, член комитета по бюджету, налогам и финансам, лидер «Справедливой России» в РТ.
Айрат Рафкатович НУРУТДИНОВ — генеральный директор ПАО «Таттелеком».
Модератор — Рашид Замирович Галямов, издатель «БИЗНЕС Online».
ДОЛЖНА БЫТЬ САМОСТОЯТЕЛЬНОСТЬ РЕГИОНОВ И ДОЛГОСРОЧНЫЕ ПРАВИЛА ИГРЫ
Модератор: Спасибо всем участникам нашего традиционного, но самого необычного за всю историю существования газеты круглого стола, посвященного итогам года. Почему необычного, говорить, наверное, не нужно — и так понятно. Многие из присутствующих здесь не первый раз участвуют в подобных круглых столах. Но сегодня сам формат нашего общения необычен — впервые мы не за чашкой чая все вместе сидим и ведем обсуждение, а по ZOOM. Хотя такой формат позволяет подключать Москву, другие города, не терять время на переезды. Может быть, в том есть и позитив 2020-го. Главное событие года, безусловно, ковид, и хотелось бы, подводя итоги, понять, как вы лично и ваши компании пережили данный период? Каковы главные итоги 2020 года, по вашему мнению — в республике, в России и мире в плане экономики и политики? Слово Шамилю Рахимовичу Агееву, который не только председатель Торгово-промышленной палаты, но и человек с фамилией на букву «А», а мы будем придерживаться алфавита.
Шамиль Агеев: Вопросы поставлены такие, на которые не хочется отвечать. Ковид показал, что мы не можем работать в чрезвычайных условиях. Показал, что система управления не очень организована, показал недисциплинированность населения, показал, что «телевизионное» управление не всегда эффективно и принятые решения не всегда доводятся до мест, как в случае выплат медикам. А вообще карантинные мероприятия, я считаю, были правильными, сумели первую волну эпидемии сбить.
Теперь об экономике. Президентские выборы в США показали, что наша пресса освещает их значительно больше, чем выборы внутри страны. Такое впечатление, что все наши СМИ живут в Америке. В принципе, какая мне разница — Трамп или Байден, Трумэн или Рузвельт? Мы слишком много на это ставим. Похоже, что средства массовой информации не очень-то управляемы нашими властными структурами — такой мой вывод. По Навальному вообще не понятно. Был до него английский вариант, еще что-нибудь придумают. Поэтому считаю, что на него надо меньше внимания обращать.
По республике. Президентские и муниципальные выборы показали, что у нас финансовых инструментов мало. Местных банков практически не имеется. Еще мы столкнулись с тем, что муниципалитет не то чтобы бесправен — полномочия-то есть, а вот финансовых инструментов нет. И то, что полномочий не хватает, особенно чувствуется. Сейчас все деньги вытягиваются в питерский и московский регионы. И получается, что у местных властей — что на уровне субъектов Федерации, что на уровне муниципалитетов — для решения проблем инструментов нет. Это начинают понимать.
Как из подобного выходить? Нужно создать муниципальные банки, восстанавливать средние банки, должна быть определенная самостоятельность региона и долгосрочные правила игры. Потому что сегодня одно принимают, завтра — другое. Вдруг ввели маркировку. Ну хорошо, правильно, но тогда скажите, за счет чего предприниматель станет приобретаться оборудование? Далее, переход с единой системы налогообложения — зачем именно сейчас? Потом следующий момент: нам преподносят, что долги будут растягиваться, предусматривается рассрочка долга пострадавшим от пандемии субъектам малого и среднего бизнеса. Но если они получают ноль доходов, будет ноль налогов. Вот Грачев физик подтвердит, что в розетку пальцы вставлять нельзя. К сожалению, муниципальные и президентские выборы в республике показали, что у нас очень мало обратной связи.
В 2020 году одним из главных направлений работы торгово-промышленных палат на федеральном и региональном уровнях стало участие в разработке системы мер господдержки бизнеса. В марте–апреле сформировали три пакета предложений в правительство России по поддержке предпринимательства. Однако на практике, как показали многочисленные обращения предпринимателей в ТПП РФ, многие предприятия так и не смогли воспользоваться мерами поддержки, вынуждены были преодолевать трудности самостоятельно. В итоге соцопросы, которые прошли осенью, показали, что положительно оценивают эффективность мер господдержки только 38 процентов предпринимателей, отрицательно — 26 процентов, а 36 процентов так и не смогли по разным причинам этими мерами воспользоваться.
Если говорить об эпидемии, в республике она благополучно завершится. Я сравнивал разные регионы, в Москву слетал — у нас все-таки еще со времени первого президента Минтимера Шаймиева сохранилась система совместной деятельности органов исполнительной и законодательной власти, и поэтому порядка больше. Это говорит о том, что фактически ситуацию в республике сможем удержать.
Модератор: Шамиль Рахимович, уточняющий вопрос. Как вы лично и ТПП пережили — и переживаете — ковид?
Шамиль Агеев: Мы работали полным ходом. У нас за этот период в палату поступило около 8 тысяч обращений, мы подготовили 196 разных предложений, только что дополнительно подготовили, например, еще предложения по нефтесервису. Проводим их параллельно через российскую Торгово-промышленную палату. Считаю, что сложность в чем? Прежде всего — я серьезно это говорю — в Российской Федерации нет разумной промышленной политики, приоритеты не расставлены. Те отрасли, которые нуждаются в поддержке, авиастроение, например, должной помощи не получают. Вот сейчас о ценах говорят, что они вверх пошли. Но цена из чего складывается? За мусор предпринимателям надо дополнительно платить, тарифы на энергию, газ, транспорт — все составляющие — растут, а на конечный продукт нельзя цену поднимать! Пока мы не перейдем на стимулирование выпуска конечного продукта, пока приоритеты останутся не расставленными, такая катавасия будет продолжаться.
Модератор: Насколько бизнес в Татарстане пострадал от ковида, локдауна и так далее, как вы считаете?
Шамиль Агеев: Думаю, что малый и средний бизнес пострадали, сократили реальные обороты примерно процентов на 30–35.
Модератор: А сколько сошло с рынка?
Шамиль Агеев: По данным налоговой, почти никто не сошел, как ни странно.
Модератор: А с вашей точки зрения?
Шамиль Агеев: Полагаю, процентов 15–20. И еще на подходе… Вот как дальше будет? Сейчас нужно было оживить экономику, а не получается. Самое главное — нет покупательной способности, в этом вся беда, спрос сокращается.
ОБЩИЕ ПРОБЛЕМЫ НАРАСТАЮТ, ИХ НЕВОЗМОЖНО РЕШАТЬ ПОРОЗНЬ, ПАРТНЕРСТВО ПРОСТО НЕОБХОДИМО
Модератор: Спасибо за вашу оценку ситуации. Слово передаю Марату Гадыевичу Галееву, члену комитета Госсовета РТ по экономике, инвестициям и предпринимательству. Мы его знаем не только как депутата в течение многих лет — он один из идеологов той экономической модели республики, благодаря которой мы сейчас живем, преуспеваем, то есть он один из мыслителей, столпов экономической политики республики. Марат Гадыевич, как вы и ваши коллеги в парламенте пережили ковид?
Марат Галеев: Ковид стал проверкой всего человечества на стрессовую ситуацию. Реакция немножко запоздала, как всегда, но в то же время большинство стран продемонстрировали оперативность в принятии решений, с разной степенью успешности решали проблемы. Но все познали цену локдауна. Это же крайняя мера, когда все останавливается, это беспомощность всех структур. Цена этого — падение всей экономики, разные оценки близки, это 4 с лишним процента. Структура экономики у всех разная, но те страны, которые строили экономику на туризме, конечно, пострадали больше всех, и там пострадал малый и средний бизнес, в том числе. Для некоторых стран это очень серьезная проблема. Это очень многие страны Европы, которые жили на въездном туризме, начиная с Португалии и кончая Грецией. Средний и малый бизнес, к сожалению, пострадал везде, он страдает всегда в этих случаях. Чем это чревато? Это чревато, опять-таки, политическими и социальными конфликтами.
Среднему классу надо помогать. Помощь организована. В Татарстане около двух миллиардов в сумме этой помощи в разных форматах. Но, по моему личному мнению, все эти виды помощи недостаточны. Хотя здесь любое государство делает то, что может. Кто-то пошел на раздачу денег, как в Соединенных Штатах. Но не всем это доступно, все-таки США — глобальный эмиссионный центр. Мы себе такое вряд ли могли позволить, думаю, было правильно, что удержались. И все равно последствия будут ощущаться. В условиях такой экономики, какая у нас сейчас, резко возрастает роль цифровых инструментов. Цифровой рубль должен появиться в ближайшее время по программе Центробанка, инвестиционные инструменты будут проходить в значительной части в цифрах. Поэтому (обращается к Дьячкову), Виктор Васильевич, у вас перспективы видеть здесь не только темные стороны жизни…
Что важно для Татарстана? Он занялся цифровизацией, пожалуй, раньше других субъектов, раньше даже Москвы. Насколько я помню, были 1999–2000 годы, когда подобные идеи начали довлеть над руководством республики. И поэтому наши платформы, во-первых, выдержали испытания в период пандемии, карантина, когда все было дистанционно, во-вторых, другие субъекты воспользовались рядом наших моделей с разработанным у нас программным обеспечением. Поэтому пандемия дала резкое ускорение ряду отраслей, связанных с цифровизацией. Нравится — не нравится, но подобное будет происходить во всем мире, и кто сумеет это каким-то образом раньше других освоить и использовать, тот, безусловно, начнет выходить из кризисных ситуаций быстрее.
Выходить станут все с разной скоростью. Это зависит от объективных и субъективных факторов. Пандемия еще раз показала, что уровень взаимозависимости мировой экономики достаточно большой, — никто не может жить в изоляции. Все-таки проблем перед человеческим сообществом стоит очень много. На 2015 год примерно 725 миллионов жителей Земли были просто голодающими. По прогнозам, к 2050-му таких будет 2 миллиарда. Это глобальная проблема, только одна, а в рамках ООН их обозначено полтора десятка. Данные проблемы не могут быть решены никем в одиночку, партнерство неизбежно, но тут превалирует санкционный инструмент как инструмент политики. Поэтому я полагаю, что Навальный не Навальный, — порочна вся система взаимоотношений, получение односторонних выгод, и, самое главное — никому не удается с помощью санкционных инструментов добиться тех целей, которые ставятся инициаторами. Это всех касается, и нас тоже. Мы также увлеклись данными инструментами: кого-то наказать и прочее. Между тем общие проблемы нарастают, их невозможно решать порознь, партнерство просто необходимо. Поэтому чем быстрее у нас головы достигнут понимания этого, и подобное встанет в практическую плоскость политики государства, тем быстрее мы будем выходить из кризиса. Эпидемия — испытание очень серьезное, которое требует изменений в политике. Здесь не место эмоциям, а они во многом преобладают у всех, я подчеркиваю, у всех — нас тоже касается.
По выборам в США. Тут я с Шамилем Рахимовичем не очень согласен — разница есть, какой будет в США президент, потому что здесь дерутся концепции, доктрины. Они разные. Трамп — одна концепция, которую ему не очень-то успешно удалось реализовать, потому что средний бизнес все-таки там страдать начал еще до пандемии. Скукоживаться он стал раньше, это являлось политикой в пользу отдельных структур. Хотя и лозунги были другие: давайте поднимем всех реднеков — срединные, так сказать, штаты, — но средний класс начал до пандемии сокращаться. Лозунги не всегда совпадают с реальностью. Но здесь и столкновение доктрин. Все-таки у Байдена, я думаю, так или иначе, партнерство будет каким-то образом развиваться. Другое дело, в каких направлениях.
Модератор: У меня уточняющий вопрос. Вы член парламента, знаете всю его кухню. Насколько тяжело Татарстан пережил 2020 год, локдаун, пандемию?
Марат Галеев: Локдаун нас коснулся в меньшей степени, хотя пару недель на предприятиях был простой. Но в республике, всесторонне рассмотрев, подсчитав цену локдауна, правильно сделали, что строительный бизнес, в частности, а также аграрный не остановили почти ни на один день. В других субъектах был остановлены целый ряд отраслей, в Татарстане такого не было. Мы показали способность управлять этим процессом, оперативно принимали решения. Вот возьмите, скажем, масочный режим. Масок весной просто не хватало, был дефицит по всей стране. В республике мгновенно развернули производство масок, дефицит был преодолен очень быстро. Мало кто это заметил, но это же было сделано конкретно бизнесом и республикой самостоятельно. Самолетами завезли оборудование. К ноябрю выпущено уже 50 с лишним миллионов масок. И то, что за 100 дней в Казани построили инфекционную больницу, это тоже своего рода рекорд. Поэтому республика показала готовность реагировать и управлять процессом.
Модератор: Дефицит бюджета какой у республики, Марат Гадыевич?
Марат Галеев: Конечно, дефицит будет, в размере порядка 7 миллиардов прогнозируется на 2021 год. Тут надо иметь в виду, что российская экономика упала больше, чем в среднем в мире. И темпы роста ее предполагаются меньшие. Есть проблемы все-таки и с качеством менеджмента по стране. А Татарстан работает в рамках своих полномочий. Наш девиз такой: с кем бы то ни было — на федеральном, международном уровне — мы обязаны созидательно работать, конструктивно, не конфликтуя. Это наша задача, и вся команда президента действует именно в таком ключе, в том числе наши депутаты в Госдуме.
УПРАВЛЕНЦЫ ВЕЗДЕ ДЕЙСТВОВАЛИ ПО ПРИНЦИПУ «КОГДА ЖАРЕНЫЙ ПЕТУХ КЛЮНЕТ»
Модератор: Иван Дмитриевич Грачев, известный политик, бывший депутат Государственной Думы России. В последнем созыве руководил комитетом по энергетике, то есть был фактически теневым министром энергетики России, если по американской аналогии говорить. Сейчас главный научный сотрудник ЦЭМИ — известного института РАН, одного из мозговых экономических центров страны, — и, к нашей большой радости, блогер «БИЗНЕС Online», еженедельно ведущий свою колонку. Иван Дмитриевич, вам слово.
Иван Грачев: Тогда про себя вначале. Работаю, пожалуй, даже лучше, чем обычно, парк рядом, гуляю. Семь научных статей написал и опубликовал, из них четыре про ковид. Делал свою экономико-эпидемическую модель, в которую включил вместе и экономику, и эпидемию. То есть у меня есть некоторые основания оценивать, кто как управлял эпидемией, поскольку, как научный работник, я это обстоятельно исследовал. В самом начале эпидемии я в «БИЗНЕС Online» давал оценку, что малый бизнес упадет в среднем на треть и порядка 15 процентов обанкротится, даже с учетом поддержки. Вот сейчас Агеев это подтвердил.
Меня просто поразило качество управления этой эпидемией. Настолько плохое качество по всему миру! В мире, по разным оценкам, умрет примерно 10 миллионов человек, от самого ковида и от сопутствующих вещей, с учетом перегрузки системы. У нас в России — порядка 200 тысяч. Потери мировой экономики — где-то 10 триллионов долларов, нашей страны — порядка 100 миллиардов долларов. Но важно, что в этом не было ни малейшей необходимости. Вот эти 10 миллионов человек спокойно можно было спасти. Для этого достаточно было оптимально управлять карантином. Он в основе своей был абсолютно неправильным везде — что в нашей стране, что в Америке, что во Франции. Грубо говоря, по моделям можно было посчитать, что оптимально надо задавить контакты в среднем процентов на 30. Но при этом контакты контактам рознь — есть контакты на работе, в транспорте, на тусовках, в торговых центрах. На самом деле, работу вообще не надо было давить. Оценки показывали, что достаточно было задавить транспорт — выше 30 процентов, тусовки — 30-50 процентов… Дифференцированное подавление контактов позволяло пройти почти без спада экономики, и без экспоненциального роста заболевающих, где-то на уровне 5 тысяч заболевающих и выздоравливающих в день весь 2020 год до массовой вакцинации.
В этом не было ничего сложного, подобное можно и нужно было подсчитать. Я утверждаю это, потому сам делал расчеты. И более или менее все графики, которые в «БИЗНЕС Online» тоже публиковал, совпали по Москве с реальной ситуацией, то есть все шло примерно так, как по данной модели. Кроме того, на тот момент, когда я начинал, точно дифференцированную картинку карантина подсчитать не мог, потому что вес контактов не очень знал. Потом уже, в мае–июне, выяснил, что у Google и «Яндекса» информации по дифференцированным контактам в аптеках, больницах, на транспорте, на остановках настолько много, что совершенно точно можно было посчитать оптимальную стратегию подавления эпидемии, получше, чем я сделал. И обойтись на самом деле примерно в 10 раз меньшими потерями в экономике и по числу смертей. Но никто такого не осуществил. Для меня это просто поразительно.
У нас много говорят об искусственном интеллекте, понятно, что его можно было привлечь, в том числе через ИИ оценивать рефлексивное поведение руководителей. Все это достаточно легко делается. Но все эти вместе взятые суперкомпьютеры и искусственные интеллекты не оказали никакого реального влияния на улучшение качества управления эпидемией, ни в мире в целом, ни в России. Это означает, что при нынешнем качестве управления во всем мире и нашей стране тоже — она примерно по средним мировым сценариям шла во время эпидемии — суперкомпьютеры, цифровизация никакого значимого влияния на решение фундаментальных, общечеловеческих, страновых проблем не окажут.
Второй момент — про волны и прививки. Волны на самом деле связаны не с вирусом, а именно с рефлексивным управлением. Грубо говоря, управленцы везде, что во Франции, что в Германии, да и в России, действовали по принципу «когда жареный петух клюнет». Вот начинается эпидемия, 100 больных в день, уже очевидно, что надо мягко, дифференцированно карантин вводить. Но никто этого не делает, пока дело не дойдет примерно до 10 тысяч больных. Вот тогда вводят локдаун, в котором тоже ни малейшей нужды нет — нужно дифференцированное подавление контактов, причем без ограничения контактов трудовых. Далее примерно после месячного локдауна ситуация резко улучшается — и абсолютно ослабляются карантинные меры. И так до тех пор, пока опять экспоненциальный прирост заболевших не достигнет 10 тысяч. Тогда снова вводят что-то типа локдауна. Ну и так до трех раз, то есть абсолютно рефлексивное, бездарное управление без исходных хороших оценок и без какой-то оптимальной стратегии.
Но плюсовая вещь — с прививками. Опять-таки в «БИЗНЕС Online» я говорил, что осенью уже станут вакцинировать, а к концу года начнутся массовые прививки. Большинство читателей мне не верили: как же так, наша бензоколонка-страна не сможет этого сделать. А я был совершенно убежден, что так случится, потому что в части атомных дел неплохо знаю, какие имелись вложения. И был уверен, что точно так же не исчезли никуда работы, связанные с обороной. И что на самом деле по любым группам вирусов исследования ведутся, заготовки есть и, соответственно, Россия, а, следовательно, и другие два центра силы в мире (США и Китай) с данной задачей справятся. И они справились. Дальше модельные оценки показывают, что с начала массовой вакцинации через 4–6 месяцев произойдет перелом почти до нормального уровня жизни, если на самом деле, как планируется, дойдут до производства 20 миллионов доз в месяц. И здесь есть чрезвычайно важная тема об отраслях-локомотивах, в этом плане создание вакцины сыграло огромную роль, показывая, какие России нужно выбирать локомотивные проекты на будущее.
Модератор: С эпидемией понятно. А как вы оцениваете экономическую ситуацию в России?
Иван Грачев: В полном соответствии с моими прогнозами, спад экономики в России около 6 процентов по итогам 2020 года. Уровень жизни бедных и средних упал процентов на 20, что бы там статистики ни говорили. Но вместе с тем, спад этот будет коротким. Опять спорили со мной большинство экономистов, я говорил, что никакой Великой депрессии не будет, а произойдет короткий мощный кризис, и начнется очень мощное, бурное восстановление, которое коснется и нашей страны.
Модератор: Ну, пока еще не началось…
Иван Грачев: Потому что мы еще не вошли в режим почти нормальной жизни. Плюс то, о чем я говорил — до сих пор власти не поймут, что надо дифференцированно давить контакты. Близко к этому Москва сейчас подошла, но все равно недостаточно давят там торговые центры, транспорт…
МОЖЕТ, ВСЕ-ТАКИ У ЛЮДЕЙ ВОЗНИКНЕТ ПОНИМАНИЕ, ЧТО НЕЛЬЗЯ ДО БЕСКОНЕЧНОСТИ НАГНЕТАТЬ ВРАЖДУ
Модератор: Хорошо, спасибо, Иван Дмитриевич. Слово Виктору Васильевичу Дьячкову, руководителю группы компаний ICL, одному из наших не только татарстанских, но и российских ведущих IT-компаний. Как вы и ваша компания пережили ковид и все связанные с ним процессы? И в целом каковы итоги года?
Виктор Дьячков: Нам повезло, наверное, больше, чем многим, уже только потому, что нам не запрещали работать, признали отраслью, которую нельзя останавливать. И поскольку основной ресурс у нас это люди — программисты, системные администраторы, а основное направление бизнеса касается именно услуг, и высок процент удаленных услуг, мы были готовы к тому, чтобы перейти на удаленку. И сейчас у нас порядка 80 процентов работают удаленно. Из трех с половиной тысяч это достаточно большое число. Оценивая, как сказалась эпидемия на здоровье наших людей — мы буквально недавно смотрели статистику. Осень началась, и по числу заболевших, по чисто внутренней статистике, по больничным, мы не видим разницы с прежними годами. Может, потому что у нас большая доля молодых людей, парней и девушек, средний возраст — 32-33 года. В связи с этим, возможно, у нас наблюдается более оптимистичная ситуация.
Если говорить об экономике, то если выразить одним коротким словом, то и республике, и в стране — это спад. Не стагнация, она была в последние 3-5 лет. А в этом году — спад, реальный спад экономики. В нашей отрасли в отдельных сегментах спад тоже есть, и он будет, но есть и элементы роста. Особенно это связано с теми направлениями, в которых мы обеспечивали удаленный доступ для работы наших заказчиков, когда получили хорошие заказы для работы нашего завода в рамках национальных проектов. Завод, начиная с мая, работает без выходных и в две смены, он загружен до сих пор, думаю, даже часть заказов у нас будет исполнена только к середине января. Тут дело в системе размещения заказов. Ты конкурс выиграл, а дальше любой написал в ФАС какую-то записку, ведомство берет тайм-аут, долго-долго смотрит, все это дело дальше задвигается, пересматривается, конкурс затягивается, потом его объявляют заново… Иногда срок достигает трех месяцев. У нас есть один проект, практически конкурс был выигран в конце июля — начале августа, а реальный заказ мы получили в первую неделю декабря, поэтому, конечно, выполнить его… Естественно, у нас все закупки были сделаны, ведется работа, но уложиться до Нового года никак было не успеть.
По поводу президентских выборов в США — безусловно, весь мир ждал их и наблюдал за ними. Оценивать их влияние на нашу экономику можно, наверное, негативно, потому что когда ты чего-то ожидаешь, — а значит, откладываешь какие-то решения, сдерживаешь инвестиции, — то, вне всяких сомнений, это сказывается только отрицательно. В отношении Навального — мне кажется, если бы не было его, то придумали бы кого-то другого. То есть антироссийская риторика не останавливается, она идет… В позитиве только могу сказать — недавно прочитал, что где-то в Дании, где выступали российские гандболистки, датчане, реагируя на какую-то статью в местной газете о наших девчонках, — как они нарушают гигиенический режим в связи с пандемией, смеются, радуются жизни, — заявили: слушайте, хватит нападать на русских, мы уже залезли совсем не в ту сферу, мы просто завидуем людям, которые здоровые, молодые и ничего не боятся. Так что, может, все-таки у людей возникнет понимание, что нельзя до бесконечности нагнетать эту вражду. Но пока она реально существует. Еще до пандемии я много ездил в Европу по делам бизнеса. Например, в Чехии на паспортном контроле видно, как к тебе относятся, как берут твой паспорт, как смотрят на тебя. Пропаганда идет, и не будет Навального — найдут какой-то другой повод, то есть пропагандистское давление на нас продолжится.
В Татарстане, полагаю, экономика примерно в таком же состоянии, как в целом по России. Я был в декабре в Лаишево на открытии ледового дворца. Президент РТ, помимо Лаишевского дворца, открыл одновременно 5 спортивных центров. То есть, несмотря на то, что в экономике спад, что есть дефицит бюджета, не хватает денег, тем не менее, вот эти социально значимые проекты не были остановлены. Это говорит о здоровом, хорошем начале в экономике. Это однозначно позитив, и надо, наверное, так и держать.
В целом по нашей компании — 9 месяцев мы закончили с ростом в 10 процентов. Рост показали производство оборудования, а также экспорт. Пострадало такое направление, как розница, поскольку розница оказалась в режиме, когда не работала, и, соответственно, ряд контрактов пришлось остановить.
Что еще можно добавить? Ну, может быть, по поводу представителей Татарстана в федеральном правительстве — подобное, наверно, хорошо для строителей. Вряд ли нашей отрасли что-то добавят, но все равно это позитив, оценка управленческого кадрового потенциала республики и востребованность ее в целом в стране.
Могу сразу ответить на прозвучавшую критику искусственного интеллекта. Технологии могут помогать, и реально, с учетом наличия той информации, которая есть у операторов, ИИ оказывает помощь. Но влиять на ситуацию с пандемией в условиях, когда вся страна работает в режиме ручного управления и системные технологии практически не востребованы — тут технологии не помогут. Они не нужны, зачем — трубку снял, позвонил, дал команду, и все заработало.
Модератор: Во всем мире то же самое. Иван Дмитриевич сказал и про мир, не только про Россию.
Иван Грачев: Я вовсе не критиковал, а как раз говорил, что с помощью хороших компьютеров, искусственного интеллекта детально можно было просчитать оптимальную стратегию подавления контактов…
Модератор: В мире никто не смог этого сделать.
Иван Грачев: Совершенно верно. Поразительно, но в мире почти никто ничего подобного не осуществил, то есть власть везде не готова.
Виктор Дьячков: Вообще говоря, даже слово появилось «коронабесие». То есть мир, мне кажется, не совсем адекватно отреагировал на данные события.
Иван Грачев: Совсем неадекватно.
Виктор Дьячков: Я, например, не придерживаюсь идеи, что стоило президенту давать стране эти вот каникулы, когда он их объявил, а многие обрадовались, что можно не работать.
Иван Грачев: Совершенно верно, это глупая затея была.
Виктор Дьячков: Я считаю, что нельзя было останавливать экономику. Президент Лукашенко не случайно сказал: «Ребята, жрать-то что будем?» Да, нужно было работать, но при этом минимизировать все риски, связанные с распространением вируса.
Модератор: Хочу подчеркнуть как событие года, то, что в новом федеральном правительстве два представителя Татарстана занимают ключевые позиции — вице-премьер РФ Марат Хуснуллин и министр строительства и жилищно-коммунального хозяйства РФ Ирек Файзуллин.
Шамиль Агеев: Вы думаете, они могут что-нибудь могут решать? Локально. Полномочия у них ограничены. В своих пределах — вот у тебя рубль есть. А налоги никто из них менять не может. И Центробанк делает то, что хочет…
МЫ МОГЛИ ОКАЗАТЬ НАСЕЛЕНИЮ ГОРАЗДО БОЛЬШУЮ ПОДДЕРЖКУ
Модератор: Слово Альмиру Александровичу Михееву. Он депутат Госсовета, новое лицо, лидер социал-демократической партии «Справедливая Россия» в Татарстане. В этом году Альмир Александрович был кандидатом в президенты республики и достойно провел кампанию, проявив себя в большой политике. И предприниматель он успешный, работает в области медицинской техники. Я не спрашиваю, как вы пережили ковид, поскольку уже написали об этом очень интересный блог в «БИЗНЕС Online», думаю, наши читатели воспользовались вашими советами. В целом ваша оценка — какие итоги года главные?
Альмир Михеев: Для меня, как для руководителя регионального отделения партии «Справедливая Россия», одним из главных итогов года было то, что с введением таких изменений, как многодневное голосование, выборный процесс практически полностью выходит из-под общественного контроля. «Справедливая Россия» была против этих изменений, потому что мы понимаем, что ни у одной партии нет сейчас таких ресурсов, чтобы обеспечить контроль голосования. Я не говорю уж про пеньки, наверное, все-таки мы не дойдем в Татарстане до пеньков. Но голосование в большем количестве мест, чем ранее, и в течение трех дней — просто сумасшедших ресурсов требует для контроля. Я не первый год провожу избирательные кампании, и понимаю, что день голосования — самый дорогой, потому что приходится нанимать наблюдателей. Это очень дорого. Трехдневное голосование — я не представляю, как какая-то партия может себе позволить контроль. Поэтому считаю, что это один из главных итогов года — к сожалению, мы, партии, потеряли общественный контроль над самим ходом и над итогами голосования.
Как депутат, который общается с населением, вижу, что действия правительства страны по борьбе с эпидемией и манипуляция статистикой по числу заболевших и умерших, меры предпринятые, а, скорее, не предпринятые по поддержке населения в период действия ограничений — все это просто полностью добило доверие к правительству. Я не просто так говорю о манипуляции статистикой по заболевшим и умершим. Мы видим сейчас, что у нас в республике, по официальным данным, порядка 75 человек в день заболевают. В Казани 6 ковидных госпиталей. Я знаю, что сейчас травматологический центр РКБ полностью работает как ковидный госпиталь. Любой заинтересованный в подсчете количества заболевших может просто встать на парковке возле ковидного госпиталя и посчитать, сколько машин скорой помощи сюда приезжают. Я уверяю, их будет за сто. А привозят только средних и тяжелых. И если мы их только в одном ковидном госпитале имеем больше ста, о каких 75-ти можно говорить? Думаю, это абсолютно неправильная позиция правительства. Занижать эту цифру, прятаться не нужно, потому что в итоге только ухудшает ситуацию, — люди начинают относиться к эпидемии расхлябанно, безответственно, поскольку цифра 75 не очень и высока.
Я считаю, что мы могли оказать населению гораздо большую поддержку. У нас в фонде национального благосостояния миллиарды рублей лежат мертвым грузом. А никакой реальной поддержки население не получило. Именно сейчас, мне кажется, надо бы дать людям вертолетные деньги, пусть самым малоимущим сло?