Означает ли завершение боевых действий в Карабахе окончательное урегулирование этого конфликта
«Осенняя война» в Нагорном Карабахе стала самым масштабным потрясением для Закавказья после «горячего августа» 2008 года. В обоих случаях статус-кво был решительно сломан, старые наборы проблем сменились новыми. Впрочем, направленность изменений в 2008 и 2020 годах различна. Если в первом случае восторжествовало сепаратистское дело (Абхазия и Южная Осетия получили пускай и ограниченное, но международное признание), то во втором – курс на восстановление территориальной целостности.
За тридцать лет после распада Советского Союза Азербайджан стал вторым после России государством, пострадавшим от сецессии, но сумевшим вернуть контроль над регионами, которые считал своими. Однако и здесь имеются нюансы. Москва «собирала территории» без внешней помощи, военной или дипломатической, и установила суверенитет над всей Чечней, не оставляя некоторую ее часть под опекой иностранных миротворцев «до особого прояснения» ее статуса. Отложенный статус для одного из своих северокавказских субъектов на пять лет Москва предлагала. Но сделала она это по собственной инициативе после фактического поражения в первой чеченской кампании, а не из-за усилий международных посредников. Как бы то ни было, вторая карабахская война показала: процессы распада союзных республик могут быть не просто приостановлены, но и обращены вспять.
Сегодня, когда уже немало сказано на тему совместного заявления Владимира Путина, Ильхама Алиева и Никола Пашиняна о прекращении военных действий в Карабахе, чрезвычайно важно посмотреть на один из самых сложных постсоветских конфликтов в стратегическом разрезе. В чем его уникальность? Можно ли считать его закрытым? Или у нас впереди новые раунды борьбы за небольшой кусок кавказской земли, ставшей актуальной проблемой международной повестки дня?
Особый случай среди непризнанных
Карабахский конфликт, как и целый ряд других этнополитических противостояний на территории СССР, актуализировался в процессе распада этого союза. Все эти случаи роднит то, что раздел некогда общего советского наследства проходил вне четких и согласованных правовых рамок (законодательство о праве республик на сецессию, содержащее сложные процедуры референдумов, было проигнорировано). Верх брали соображения политической целесообразности, а вновь возникшие государственные образования и мировое сообщество согласились принять за основу распада СССР юридический принцип uti possidetis (uti possidetis, ita possideatis – «чем владеете, тем и владейте»). Пятая статья Беловежских соглашений гласила: новые независимые страны уважают территориальную целостность друг друга в границах бывших союзных республик, сформированных в советское время. Складывалась парадоксальная реальность: в составе СССР новые государства жить не хотели, но проведенное им «генеральное межевание» были готовы признавать и всячески поддерживать. Однако ключевая проблема заключалась в том, что целый ряд автономий, входивших в состав союзных республик, оказался не готов поддерживать старый римский юридический принцип, апробированный ранее в процессе деколонизации Африки. Следствием этого стало появление государств, не имевших международного признания, но реально существовавших и доставлявших проблемы как в отдельно взятых регионах, так и на международном уровне. Впрочем, в ноябре 2020 года ряд положений «базовых принципов» все-таки оказался реализован. Районы вокруг НКАО вернулись под юрисдикцию Баку, но не в результате дипломатических усилий, а в ходе военных действий. Одна из двух «корзин» оказалась закрытой.
Вдобавок к этому Азербайджан добился установления коридора между своими западными областями и эксклавом Нахичевань, который был отрезан от «материковой территории» прикаспийской республики по суше, из-за чего коммуникации осуществлялись через Иран.
Новая реконфигурация и старые проблемы
Однако то, что мы видим сегодня, не сводимо только к очередной территориальной реконфигурации в Карабахе, на этот раз в пользу Азербайджана. Скорее всего, в скором времени мы станем свидетелями изменения переговорной повестки. Ведь все то, что ранее касалось оккупации азербайджанских районов и экспансии НКР, утратило актуальность.
Азербайджан отмечает прекращение огня в Нагорном Карабахе Алексей Куденко/РИА Новости
Баку думает о том, как экономически восстанавливать возвращенные территории и устанавливать там работающую власть. Но это повестка сегодняшнего и завтрашнего дня. А послезавтра на первый план выйдет ситуация вокруг редуцированной территории НКР. Про то, как она должна управляться, в соглашении от 10 ноября ничего не сказано. Однако ее «по умолчанию» отделили от того, что рассматривалось в прежних дипломатических документах как оккупированная земля. В Баку считают, что собственно Нагорно-Карабахская Республика и прилегающие к ней районы не слишком отличаются друг от друга с точки зрения обеспечения безопасности государства.
В Ереване на эту проблему смотрят так же, только имея в виду безопасность НКР, а не Азербайджана. Поэтому-то сегодня в Армении многие называют Пашиняна предателем, обвиняя в «сдаче Арцаха». Правда, азербайджанские войска не вошли в Степанакерт и взяли под контроль лишь часть территории бывшей НКАО (Шуша, Гадрутский район). Во многом ситуация вернулась к точке времен распада СССР, когда бывшая столица Карабахского ханства, Шуша, находилась под азербайджанским контролем. Просто потому, что, в отличие от Степанакерта и большей части автономии, азербайджанцы составляли в ней большинство населения. Не исключено, что этот резон (а не только военные успехи Баку) был принят во внимание при выработке карты миротворческой операции и территориальной реконфигурации в Карабахе.
Но как бы то ни было, редуцированная НКАО осталась вне контроля Азербайджана. А требование расформирования НКР и ликвидации ее инфраструктуры не было закреплено в соглашении о перемирии. Между Степанакертом и Ереваном останется сообщение, хотя создание и поддержание этого коммуникационного канала также поднимает немало вопросов. Однако если непризнанная НКР даже в урезанном виде продолжит существование, неизбежно рано или поздно встанет вопрос о ее статусе. Тем паче что соглашение от 10 ноября не дезавуирует ни Минскую группу ОБСЕ, ни переговорный процесс как таковой, ни «базовые принципы». К слову сказать, два других сопредседателя (США и Франция) уже обозначили свой интерес к продолжению диалога. Таким образом, возврат к территориальным реалиям 1991 года во многом сместит и акценты политической дискуссии вокруг Карабаха, где на первый план выйдет вопрос о перспективах его армянской общины после возвращения азербайджанских районов под юрисдикцию Баку. И данный сюжет создаст немало непростых головоломок. В этой связи спешить с выводами об окончательном закрытии карабахского кейса не стоит.
Автор – ведущий научный сотрудник Института международных исследований МГИМО МИД России, главный редактор журнала «Международная аналитика».