Светские хроники: выставка Федора Рокотова в Историческом музее

ГИМ впервые показывает свое собрание Рокотова — одного из самых влиятельных и загадочных русских портретистов.

О Федоре Рокотове, знаменитом живописце XVIII века, известно не так много: его биография словно окутана рокайльной дымкой, характерной для его картин. По одной из версий, художник — выходец из крепостных, счастливо замеченный графом Иваном Шуваловым, который искал в Москве молодые таланты для создававшейся в Петербурге Академии художеств. Рокотова хорошо приняли в высшем обществе, ему позировала Екатерина II, которая также доверила мастеру написать портрет ее незаконнорожденного сына Алексея Бобринского. Однако живописец при первой возможности вернулся в Белокаменную — и создал своеобразную летопись ее светского общества.

Исторический музей впервые представил взору публики свое собрание Рокотова. Зрители увидят ранее хранившийся в запасниках портрет Елены Воейковой — в 2017-м удалось установить, что он был создан в мастерской Рокотова и с его участием. А также не экспонировавшийся портрет княгини Анны Белосельской: два года назад картина была атрибутирована как работа Рокотова. Есть и другие открытия. «Культура» поговорила с куратором Людмилой Рудневой, старшим научным сотрудником отдела изобразительных материалов ГИМ.

— Почему Исторический музей только сейчас показывает свое собрание Рокотова?

— Вы знаете, последние пять лет мы занимались именно этим проектом. Искусствоведческая наука накопила материал, позволивший атрибутировать те произведения Федора Рокотова, которые ранее числились работами неизвестных художников. Всего у нас 16 произведений Рокотова и две картины, исполненные им совместно с учеником. Но хотелось затронуть и более широкую тему — влияние Рокотова на современную ему живопись: показать, каким авторитетом пользовались его творения, в частности портреты Екатерины II. Кроме того, на выставке есть раздел гравюр с картин Рокотова. Некоторые из оригиналов не дошли до наших дней, поэтому подобные гравюры имеют особую ценность. Казалось бы, это вторичный материал. Однако вместе с тем гравюра — самостоятельный вид искусства: художники, отталкиваясь от оригиналов Рокотова, создавали совершенно новые произведения.

— Третьяковская галерея делала выставку Рокотова в 2016 году. У них тоже были атрибуционные находки. В частности, выяснилось, что хранящийся в Третьяковке парадный портрет Екатерины II на самом деле написан преимущественно учениками Рокотова…

— Наш портрет Екатерины выполнен именно Рокотовым. Вообще это очень интересный портрет — характерный для культуры XVIII века. Тогда образу монарха придавалось большое значение, и нельзя было просто взять и написать портрет императрицы. Это позволялось лишь отдельным мастерам: Рокотов был в их числе. Екатерина, очевидно, ценила художника: он писал ее дважды. Кроме того, запечатлел наследника, великого князя Павла Петровича, его вторую жену Марию Федоровну, их старших детей — Александра Павловича (его портрет есть на выставке) и Константина Павловича. В общем, Рокотов занимал достойное место в ряду современников-живописцев. В 1775 году Екатерина II пригласила знаменитого парижского художника Александра Рослина: ему был заказан ее парадный портрет. Однако в итоге императрица осталась недовольна. Живописец, видимо, слишком буквально передал облик Екатерины — уже немолодой дамы, эдакой доброй бабушки. Императрице этот образ оказался неблизок, она себя ощущала иначе. А вот Рокотов уловил в ней то, что она хотела видеть в себе. Он изобразил моложавую женщину, очень обаятельную, с какой-то внутренней вдохновенностью, с чудесным взглядом голубых глаз. На губах — легкая улыбка: императрица как бы демонстрирует расположение к зрителям — своим подданным. В общем, в созданном художником образе масса нюансов. Наверное, он воплотил своеобразный миф о Екатерине II.

Творение Рокотова понравилось царице, и на копиях с портрета Рослина нередко изображали голову с картины нашего художника. Сам портрет, написанный Федором Степановичем, хранится в Русском музее. В ГИМе — авторское повторение, специально исполненное мастером по заказу его друга, помещика Николая Струйского. Кстати, Рокотов почти никогда не ставил подпись — неизвестно почему. Может быть, считал, что его манеру и так должны узнавать.

— Самая известная картина Рокотова — портрет второй жены Струйского, «русской Джоконды», ныне хранящийся в Третьяковке. А как в Историческом музее оказались произведения, принадлежавшие Струйским?

— У нас действительно есть несколько работ из собрания Струйского: художник написал для помещика целый ряд портретов. В конце XIX века музею удалось купить у Елизаветы Сушковой, последней наследницы Струйских, прекрасный портрет Екатерины II, а также «Портрет неизвестного в темно-зеленом кафтане» — очевидно, какого-то родственника Струйских. Заодно был приобретен портрет Александра Петровича Сумарокова, шедевр нашего собрания. Кстати, тогда же музеем были куплены портреты четы Струйских и «Портрет неизвестного в треуголке», однако в 1920-е мы передали их в Третьяковскую галерею, и собрание Струйских, таким образом, к сожалению, распалось.

— Остальные вещи Рокотова тоже попали в Исторический музей из дворянских собраний?

— Да, правда, не всегда мы знаем, из каких именно. Три портрета происходят из имения Покровское-Стрешнево, родового гнезда Стрешневых. Например, детский портрет Александры Глебовой. От XVIII века сохранилось мало детских портретов, их тогда редко писали. У Рокотова мы знаем несколько подобных произведений, два хранятся у нас: это изображение Глебовой и портрет великого князя Александра Павловича.

— Сколько работ Федора Рокотова сохранилось?

— Сейчас известно более 130 оригиналов Рокотова. Но, конечно, их было в разы больше. Вероятно, многие погибли в пожаре 1812 года. Существует мнение, что Рокотов — почти исключительно мастер камерного портрета. Он действительно любил камерный портрет, это была адекватная для него форма выражения. Сохранилось буквально несколько созданных им парадных портретов. Но, возможно, их было больше. Во время наступления французов жители, покидавшие Москву, старались взять с собой имущество, в том числе маленькие портреты. А вот большие, если они были, остались в городе и вряд ли уцелели.

— В заграничных коллекциях есть Рокотов?

— Некоторые работы увезли после 1917 года. У нас есть небольшой раздел гостей выставки, где экспонируются три портрета из частных собраний. Известно, что они были куплены в Европе на аукционах.

— Расскажите про учеников Рокотова.

— Андрей Зяблов — единственный, чье имя и работы нам известны. Талантливый крепостной художник в конце 1770-х был учеником Рокотова. В частности, скопировал замечательную раннюю работу мастера «Кабинет Ивана Ивановича Шувалова». Сама картина Рокотова не сохранилась: возможно, тоже погибла в 1812 году. Мы знаем о ней только по копии Зяблова. Кстати, оригинал Рокотова считается первой работой в жанре интерьера в русском искусстве.

— На выставке показаны два портрета графа Ивана Воронцова — копии с оригинала Рокотова, выполненные неизвестными художниками. Эти копии создавали разные авторы?

— Да, одна копия исполнена более профессионально, чем другая. Возможно, к первой приложил руку сам Рокотов — изобразил сияние алмазов, вывел край кружевного жабо. Тонкая работа на соседнем портрете попроще. Мы специально поместили их рядом: создание копий на заказ было рутинной работой мастерской. Копии стоили дешевле: экономический момент в ту эпоху тоже был важен. Нередко при заказе портретов сразу просили написать несколько копий — для детей, которых тогда в семье было много.

— А оригинал портрета Воронцова не сохранился?

— Есть аналогичный портрет в Русском музее, который считается недописанным. Можно предположить, что он являлся натурным эскизом. И что существовал законченный портрет, с которого в свое время были сделаны эти копии.