…Дорога манит нас дальше. По ухабам, завалам из деревьев и грязь добираемся до села Первомайского, которое некогда называлось Сурским острогом. Едва остановились недалеко от храма, как из подворотни вылетают два грязных как черти уазика, без номеров и явно подготовленных для бездорожья. Один из них лихо остановился передо мной. Из-за руля буквально выпал измотанный мужик, лет сорока и сходу заявил: - Братишка, дай сигаретку, пожалуйста. Мочи терпеть больше нет. Как выяснилось, ребята из Мордовии. Они уже больше суток рубились по окрестным склонами, наглухо застряли, вызвонили трактор, но у того не оказалось солярки. Тогда один из них позвонил жене, та приехала из Саранска, по дороге купив канистру дизтоплива, и вот только сейчас они вырвались наконец-то обратно в село. Чуть успокоившись, мужик начал рассказывать. В Мордовии тоже стоят блок-посты, но тоже пропускают, как и Карсуне. Из-за пандемии из денег осталась только одна его зарплата на семью с ребенком и беременной женой. Чтобы не сойти с ума в городе, уехал в Сурский острог развеяться с сыном и другом, благо дома здесь были уже куплены. Но вот с погодой не повезло. Сначала снегом все завалило так, что даже на подготовленном УАЗе не получилось уехать, а местным дороги чистить нечем (трактор-то есть, но нет топлива). Пришлось отпроситься с работы, а, чтобы не обидно было, устроить покатушки по грязи. Пользуясь случаем, спрашиваю: знает ли, где здесь раньше была крепость. На удивление оказалось, что знает (отмечу, место крепости Сурский острог считалось утерянным). - Да мы как раз к ней и пробивались, когда завязли. Но там мало что осталось: склон съехал ближе к Суре, из земли торчат только каменные столбы, а еще все перекопано «черными копателями». Они тут просто не переводятся, надоели. На мою просьбу показать место, мужик тяжко вздохнул и ответил: - Второй раз сегодня я туда не полезу – и так оторвал все, что можно, на машине. Лучше приезжай летом и сам спокойно доберешься. Я еще долго выспрашивал: по какой дороге надо ехать, в каком месте искать, какие зацепки видно… В общем, как найти крепость, я понял, и получается, что летом надо делать экспедицию по поиску уже двух потерянных острогов - Сурского и Городищенского. Мы попрощались, пожелали друг другу здоровья и разошлись. Делая очередной кадр на фотоаппарат, я увидел приближающихся ко мне волков. Сперва аж опешил, но присмотрелся, все-таки это были собаки, хотя и вполне возможно скрещенные с волками. Псы смотрели на меня с надеждой получить что-то вкусненькое, но дать мне было нечего. А в голове так гудело: «А ведь и реальные волки свободно могут прийти в эти пустеющие деревни. И что делать?». Тем более что в округе волков развелось много. Безумие какое-то. Чтобы остыть, я направился в местный храм, построенный местными жителями, где стены расписаны ликами десятков святых. Храм - самое спокойное место в селе… Ох и непростая у это храма судьба. В самом начале XX века решили местные жители построить церковь. Скинулись кто чем может: кто деньгами, кто материалом, кто работал на стройке… Кирпич сделали из местной глины, что была в речке, у горы. Сами месили, сами обжигали, сами и укладывали. Но работа шла медленно. Только возвели часть стены, как в 1904 году случился пожар, сгорело более 80 домов. И тут же новая беда – в строящемся храме сорвался со стены мальчишка и погиб. В общем, церковь пришлось на время бросить и всем миром восстанавливать село. Когда же вернулись к работе, почти сразу снова несчастье: семилетний сын одного из мастеров взялся играть на строительных лесах, споткнулся, упал в чан с раствором и погиб. Только отпели мальца, так в тот же день молнией убило пастуха, а через неделю село накрыл сильный ливень с градом, уничтожившив весь урожай. Жители, поражённые чередой дурных предзнаменований, надеялись, что после установки крестов на храме все несчастья закончится. Но не тут-то было. Все снова пошло наперекосяк: сперва крест застрял и погнулся, потом порвался канат, и крест вообще упал на крышу, и только со второй попытки его все-таки установили. Погнутым он стоит и до сих пор. Работы опять остановили. В ленивом темпе оштукатурили, расписали стены, покрасили крышу, даже купили и установили колокола. Особенно восхищал главный колокол - «привезён колокол, весом 124 пуда 36 фунтов, с языком в 5 пудов 23 фунта, заказанный на нижегородском заводе братьев Приваловых, стоимость покупки составила 2 536 рублей 91 копейку». А вот освятили храм в октябре 1917 года, в промозглую погоду и за 2 недели до революции. Надо отдать должное местным жителям, храм они коммунистам не дали разграбить, и действовал он до конца Великой Отечественной войны. Впрочем, любимый колокол все-таки отстоять не удалось – его сняли и переплавили на патроны. Как знать, сколько врагов получило смерть от острожского колокола... Ну и храм закрыли после войны: непокорные мужики погибли на фронтах, а баб никто и спрашивать не собирался. И нашли церкви новое примените – под склад ядохимикатов. Гуляя среди ликов святых внутри храма, четко видно, до какой высоты лежала эта химия: ниже – выжженный кирпич, выше фрески… А вскоре избавились и от колокольни: её разобрали на кирпич и выдавали передовикам сельского хозяйства для строительства печей. Вот такую печь я видел на въезде в село. Она стояла на месте сгоревшего дома… Блуждая по храму, пытался понять: за что так сурово наказала судьба и сельчан, и этот храм, да и всю деревню? Ведь и жили, и трудились, и врага разгромили, и с любовью храм строили… И вот передо мной полуживое село с полуразрушенным храмом… Грустно… И тут же вспоминаю местную бабушку Евдокию Никифоровну Рузанову, которая рассказывала мне в 2014 году о жизни села во время войны. Тяжелый 41-й год. Шла битва за Москву. Никто не знал, удержится ли столица, вот и готовили вдоль Суры новую линию обороны, на случай прорыва врага. Стоял адский мороз (больше 40 градусов), и снега было по пояс. Её, 16-летнюю девчонку, назначили трактористом и отправили под Инзу копать противотанковые рвы. Работа была настолько тяжелой, что никто не выдерживал больше месяца. После чего их, вымотанных и оголодавших, возвращали в село. А сюда, в Сурский острог, привозили девчонок из Мордовии. Распределяли по 10 человек в дом. И эти девчонки с утра уходили в леса, ломами и лопатами долбили землянки, рыли окопы, подземные укрытия, а ночью возвращались. «Как вернутся, мы печку сильно-сильно растапливали, они у нее падали и спали. Все обмороженные были. А утром, все поголовно на работу – и не важно: болеешь или нет. Жалко их было». Жалко, а сама только вернулась с подобной работы… А эта линия обороны так и не пригодилась… Врага остановили… А про этот героический труд все позабыли. Выбравшись чуть за околицу села, смотрю на гору. Гору, которая уже дважды становилась защитой Родины. Да и дважды ли? Кто знает. А я смотрю на гору и думаю: ведь буквально на глазах умирает история моего края, уходят из жизни старики, меняются традиции… Мы все становимся Иванами не помнящими родства, которым ничего не важно, не интересно, не жалко… ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ…
