*****
Волчок подрос и стал не только другом, но и помощником. Больше всего он любил ходить с Валентиной Михайловной в магазин. Началось все с того, что однажды, та, собираясь в магазин, сказала:
— Ну что, Волчок, ты теперь большой парень! Поможешь хозяйке сумку донести? — и вложила Волчку в пасть ручки болоньевой цветастой сумки.
К ее удивлению, пес сразу понял, чего от него хотят: сумку трепать не стал, вместо этого бережно донес ее до дома под удивленные похвалы Валентины Михайловны.
— Вот же, молодец какой! Умница!
С тех пор так и повелось. Волчок даже сам иногда напоминал хозяйке, что не мешало бы сходить за хлебом, например. Приносил цветастую сумку в зубах смеющейся Валентине Михайловне.
И вот теперь Валентины нет!
Внезапно Иван Петрович почувствовал, что в руку ему пытаются что-то впихнуть. Пришлось все-таки открыть глаза...
Рука сжимала цветастую сумку жены. Рядом сидел Волчок и проникновенно смотрел на хозяина, как бы говоря:
«Хватит валяться! Пошли в магазин, что ли, сходим!»
— Какой же ты настырный! — Иван Петрович поднялся с кровати. — Не дашь старику погоревать! Ну, пойдем...
И вдруг его обожгло чувство вины...
«Вали нет больше, но ведь остался Волчок — ее подарок, огород, да и вообще — жизнь! Вряд ли жена бы одобрила, что я, наплевав на все вокруг, лежу на кровати и себя жалею!» — подумалось Ивану Петровичу.
— Спасибо, приятель! — потрепал он по голове Волчка. — Вернул хозяина в мир живых!
Иван Петрович сходили с Волчком в магазин, после чего занялся уборкой, стиркой, вымыл окна...
Новые дела находились каждый день. По жене он тосковать, конечно, не перестал. Но теперь это была светлая тоска.
— Ничего, Валюша: свидимся, так хоть мне не стыдно перед тобой будет! — бормотал Иван Петрович себе под нос, пропалывая огород. — Все подарку твоему чудесному спасибо! Не дал пес заплесневеть от жалости к себе!
— Волчок тебе привет передает, родная! Я ему каши наварил, как ты раньше! Вроде получилось, как надо! — сообщал он холмику, усыпанному цветами, когда они с Волчком навещали Валентину Михайловну на кладбище.
Одним словом, Иван Петрович ожил. Поэтому, когда в очередной раз сын Виктор завел разговор о переезде, Иван Петрович был во всеоружии.
В этот раз Виктор прихватил с собой внука Ивана Петровича, Алексея. Видать, для поддержки.
— Папа, ну что ты врос в эту деревню? — завел Виктор свою старую песню. — В твои годы жить одному не только тяжело, но и опасно! У вас ведь, как я слышал, даже фельдшерский пункт закрылся! Работать некому! Поехали в город, хватит характер свой показывать!
— Нет, Витек, не уговаривай! У меня здесь дом, огород, Волчок! Могила твоей матери! Все родное! А в городе я что делать буду?! Где родился, там и пригодился, — покачал головой Иван Петрович. — А то, что фельдшера нет, так я вроде и не болею особо! Может, еще и пришлют какого...
— Например, меня! — встрял в разговор внук Алешка, недавно окончивший медицинский вуз.
— Не болтай! — одернул его отец, ожидавший от Алексея вовсе не этого, — Стоило, конечно, шесть лет учиться, чтобы похоронить себя в глуши! Я тебя к своему другу в частную клинику устрою!
Но самому Алексею идея работать в деревне, похоже, очень нравилась, а вот отцовская — восторга не вызывала.
— А почему сразу: «себя похоронить»? Можно ведь и с другой стороны посмотреть. Может, я мечтаю возродить медицину в дедушкиной деревне! А ты меня хочешь посадить богатых–пузатых осматривать! — заспорил он.
Но Виктор только рукой махнул — глупости все это! Алексей надулся, но спорить с отцом не стал. Знал, что бесполезно.
*****
Иван Петрович счастливо прожил в своем доме еще восемь лет после смерти жены. И хоть на здоровье он, и правда, не жаловался, пришел и его час...
В тот день жара стояла адская. Иван Петрович с Волчком отправились в магазин за хлебом. Болоньевая цветастая сумка привычно болталась в зубах у начавшего седеть пса...
— Не торопись, Волчок... Жара проклятая! Так печет, что аж в глазах темнеет... — попросил Иван Петрович.
Волчок обернулся и увидел, как хозяин, выронив палку, верно служившую ему опорой последние годы, оседает на пыльную дорогу...
Выронив сумку, пес метнулся к хозяину, ткнулся в грудь и завыл, закричал...
— Господи, Петрович! — на плач Волчка из ближайшего дома выскочила баба Маня и, выудив старенький телефон из кармана фартука, набрала номер скорой.
Но Иван Петрович не дождался помощи... Ушел к своей Валентине.
— Чего ж вы так долго-то?! Тут молодой и здоровый состарится и помрет! — ругалась баба Маня.
— Да мы-то в чем виноваты?! Врачей не хватает! Вон, и у вас фельдшерский пункт приказал долго жить! — устало ответил один из медиков. — Не всегда успеваем... К сожалению.
*****
Похоронили Ивана Петровича рядом с женой. Волчок долго лежал возле двух могилок, и скупые собачьи слезы падали на траву горькой росой…
— Ох, папа... — Виктор надел на голову кепку, выходя с деревенского кладбища. — Вот, предупреждал я тебя, уговаривал... Как чуял, что этим дело кончится.
— Это я виноват! — неожиданно заявил Алексей.
— Ты-то здесь при чем?! — Виктор даже остановился и посмотрел на сына.
— Да при том! Трепло я гороховое! Нужно было не болтать и тебя не слушать! Сказал, что приеду работать в деревню деда, надо было ехать! Какая вот от меня сейчас великая польза?! — в голосе Алеши слышалась такая горечь, что отцу стало жаль его.
— Ну ты уж на себя вину за все несовершенства мира-то не бери! Всем не поможешь!
— Всем — нет! А деду мог бы! Понимаю, для него теперь поздно, но ведь здесь и другие люди живут... А еще Волчок здесь. Дом дедушкин. Я хочу в нем жить! — решительно заявил Алешка.
— Да ты с плеча-то не руби! — попытался возразить Виктор. — Обдумать надо все на трезвую голову.
— Хватит! Сколько можно обдумывать?! Дообдумывался до того, что дед умер! — отрезал Алексей. — Город я не слишком люблю, в частной клинике уже насиделся, аж тошнит! Да и вам с мамой хлопот меньше! С продажей дома возиться не придется!
— Ну, что ж... — Виктор внимательно посмотрел на сына. — Если ты все взвесил... Дерзай! Не похож ты на меня, сынок. Может, это и хорошо! Я вот, наоборот, все из деревни рвался! А без людей деревни умирают...
Алеша благодарно обнял отца.
*****
Деревня новому доктору обрадовалась! Да и Алексей здесь чувствовал себя на своем месте. А уж окончательно он осознал, что дома, когда познакомился с Катей, учительницей русского и литературы из соседнего поселка.
Волчку Катя тоже понравилась: вскоре после знакомства он вручил ей сумку Валентины Михайловны. Сердобольная баба Маня подобрала ее в пыли в тот страшный для Волчка день и засунула псу за ошейник.
— Спасибо! — приняла подарок Катерина. — Только она уже очень старенькая, того и гляди, в руках развалится. Давай-ка мы с тобой новую сошьем. Обещаю, будет почти такая же.
Свое обещание Катя сдержала, даже ткань нашла очень похожую.
— Ну как? Согласен с такой ходить? — вручила она свой подарок Волчку. Тот обнюхал сумку и благосклонно взял в зубы цветастые ручки...
Алексей принял это, как добрый знак. Вскоре они с Катериной поженились. И теперь у Волчка появилась новая работа...
— Ну, кто там у нас следующий? — Алексей посмотрел на дверь.
— А вот, он! — заглянула в кабинет врача баба Маня и впустила Волчка. В зубах тот держал болоньевую цветастую сумку. — Поесть тебе принес. Катюшка, похоже, не хочет, чтобы ее муж голодал.
— Да что же это такое! — Алексей нахмурился. — Я же запретил Волчка в кабинет пускать. Ладно уж, иди сюда, неси свою сумку! — улыбнулся он поникшему было псу.
«Надо бы напомнить Катерине, что мы договаривались не отправлять больше Волчка ко мне с обедами — медицинское учреждение как никак! Так ведь бесполезно!» — подумал Алексей.
Он знал свою жену, как облупленную: спорить не будет, но сделает по-своему. Алексей заглянул в сумку — пахло изумительно! Повезло ему все-таки в жизни!
Автор АЛЁНА СЛЮСАРЕНКО
Он не переносил цепи и ошейника, скулил, выл, лаял всю ночь, если его привязывали. Поэтому он всегда летал вольным ветром по улице и делал вид, что не понимает деда, который тщетно звал его домой…
Часто вспоминаю свое детство, которое было неразрывно связано с деревней. В мое время мы не мечтали о «турциях» и «египтах», а знакомство с «испаниями», «франциями» и иже с ними ограничивалось возможностями уроков географии и выпусков «Клуба путешественников».
Зато было единение с природой - чистый воздух, изумрудная трава и прозрачная речная вода. И, конечно же, разнообразнейший животный мир. Лошади, коровы, бараны, свиньи, куры, утки, гуси…
Пусть ваше воображение нарисует себе эдакую «тьмутаракань» - жутко провинциальную сельскую местность в среднерусской глуши. Получилось? Так вот, это и есть то самое место, куда меня привозили мои родители на каждые выходные дни и на все школьные каникулы.
Я всегда стремился к бабушке и дедушке, ждал и считал дни. А все потому, что в деревне у меня был друг. Настоящий.
Простой необычный пёс
Его звали Цыган. Точнее, это его кличка, ибо Цыган был самым обычным псом, дворнягой. Хотя, нет! Не обычным! Он был моим другом. Лучшим другом! Цыган всегда был рад моему приезду, не отходил от меня ни на шаг, защищал и никогда не предавал.
Нашим любимым совместным мероприятием был поход на рыбалку. Окрестности деревни изобиловали прудами и водоемами, в которых плавало большое количество рыбы. Цыган всегда получал часть улова, чем был несказанно доволен. Наверное, поэтому он всегда с радостью и даже задором следовал за мной, когда я вооружался удочкой.
Часто пес становился моим защитником. Если гуси вдруг наклоняли шею и начинали шипеть на меня, стремясь укусить, то мой друг со звонким лаем вклинивался в ряды наступавших и разгонял их, давая мне возможность покинуть поле боя неуязвленным.
Да и лучшего охранника, чем мой друг, было не сыскать. Если бабушка отправляла меня в магазин за покупками, то Цыган пристраивался рядом и мелко семенил, попутно отгоняя от меня собак, которым я по какой-то причине не нравился. И собаки убегали, поджав хвосты. Создавалось впечатление, что мой мохнатый товарищ обладал каким-то особенным собачьим авторитетом среди местных дворняг.
Но это все семантика. Есть случаи, происшедшие с Цыганом, которые заслуживают отдельного повествования.
Пес-GPS
Я всегда поражался одному обстоятельству: когда мы ехали в деревню, то Цыган неизменно встречал нас уже на околице. Казалось бы, что тут удивительного? Вот только край деревни располагался в четырех километрах от дома. Да и собака должна была это расстояние предварительно преодолеть, чтобы встретить нас. Значит, Цыган проявлял хорошую «чуйку», ожидая нас в гости.
Родители пытались объяснить экстрасенсорные способности пса рефлексом, который выработался годами, ведь наши пятничные приезды были традиционными. Но как объяснить случай, когда однажды проселочную дорогу (асфальта на ней тогда еще не было!) развезло так, что мы вынуждены были с полпути вернуться. Пес нас не дождался. Но и не стал ждать долго.
По словам бабушки, Цыган вернулся вскоре после нашего звонка о невозможности прибыть в гости. Он был не в духе, забаррикадировался в своей конуре, ворчал и зевал, намереваясь, очевидно, предаться чарам Морфея. Но через несколько минут выскочил из своего убежища и помчался по лужам к краю деревни, чтобы встретить нас. Просто папа нашел способ добраться до деревни на грузовике-внедорожнике, в кузове которого мы и разместились.
Подъезжая к околице, я увидел ту же самую картину, которую наблюдал неоднократно: Цыган сидел и стоически ждал нас. Он сопроводил грузовик до места нашей высадки и продемонстрировал всю свою любовь ко мне, измазав меня жирной грязью с головы до ног. Мама, конечно, пыталась рассердиться, но воровато-извиняющийся взгляд Цыгана заставил ее рассмеяться. А потом заняться стиркой…
А я, вспоминая геолокационный талант своего друга, до сих пор не могу понять природу его GPS-способностей!
Партизан
В деревне мало кто привязывает собаку на цепь. Дворняги наслаждаются свободой и носятся по округе. Но свобода передвижения может сыграть с ними очень злую шутку.
Не знаю, как в других местностях, а в нашей деревне раз в год, по зиме, отстреливали бродячих собак. Парадокс заключался в том, что здесь практически все собаки были «бродячими». Справедливости ради, следует сказать, что «ассенизаторы» извещали обывателей о грядущей облаве, но не все хозяева успевали пригвоздить своих питомцев к их будкам. Итог бывал печален.
Среди не привязанных собак всегда оказывался и Цыган. Он не переносил цепи и ошейника, скулил, выл, лаял всю ночь, если его додумывались привязать. Поэтому он всегда летал вольным ветром по улице и делал вид, что не понимает деда, который тщетно пытался призвать его и посадить на цепь.
Что важно, Цыган всегда благополучно избегал отстрелов. Он не забивался в будку, не искал темного угла. Он смело… убегал в огород и посматривал из-за забора за действиями живодеров. А потом, после прекращения облавы, осторожно выходил на улицу и оглядывался по сторонам, понимая, что в очередной раз не досчитается своих приятелей. И так - из года в год.
Но вот однажды ситуация изменилась, а я мог наблюдать уморительную картину. Традиционно «ассенизаторский» обоз стал приближаться к нашей улице, но не было видно ни одной соседской собаки. И тишина стояла гробовая, хотя привязанные к будкам животные должны были поднять истошный лай, учуяв чужаков. Стрелки с ружьями наперевес недоуменно глазели по сторонам. Не порадовавшись добыче, они понуро проследовали по нашей округе и покинули ее.
Как же так случилось?
Объяснение было простым: соседские собаки под чутким командованием и предводительством Цыгана лежали за забором нашего огорода. И молчали. Только после того, как мой друг сбегал и оценил степень безопасности ситуации, собаки тронулись по своим домам.
Так Цыган-партизан спас не одну собачью душу. А самое интересное, что подобная собачья тактика стала им применяться ежегодно.
Ах, если бы мой друг умел говорить… Я думаю, он дожил бы до глубокой-глубокой старости, собирал вечерами вокруг себя потомков и рассказывал бы им о своих похождениях…
Автор АЛЕКСАНДР ЕРМУШЕВ
