Такого ликования еще никогда не было, и этот день навсегда врежется в память у всех, кто это видел
Великая Отечественная война, которая завершилась безоговорочной капитуляцией гитлеровской Германии, продолжалась 1418 дней, но каждый из них достоин того, чтобы рассказать о нем отдельно.
И тем полнее будет ее история, чем больше людей поделятся своим воспоминаниями. Открывая проект «Книга народной памяти», газета «Совершенно секретно» не обольщалась тем, что сумеет до конца и всесторонне рассказать о подвиге советского народа. Тем не менее, воспоминания фронтовиков, их родственников, просто очевидцев тех событий, которые уже начали приходить на редакционную почту, дает нам основание надеяться, что эти бесхитростные и правдивые истории пополнят копилку народной памяти. Сегодня мы продолжаем нашу почти рукописную историю, в которую на этот раз вошли короткие заметки о войне (и не только), которые наш коллега Юрий Моисеенко собирал на протяжении всей своей многолетней журналисткой карьеры.
«ДЕРЖИТЕСЬ ПОДАЛЬШЕ ОТ РУССКИХ»
Этот документ обычно не привлекает внимания посетителей небольшого краеведческого музея старинного приграничного города Себеж. Люди проходят мимо этой витрины, не вчитываясь в пожелтевшие листки, между тем, инструкции немецким оккупационным войскам (ее автором является статс-секретарь Министерства продовольствия и сельского хозяйства Германии Баке, датирована 7 июня 1941 года. – Прим. ред.) подтверждают, к сожалению, сегодня не для всех очевидную истину о том, что целью гитлеровской верхушки было физическое уничтожение населения Советского Союза. Но никак не желание напоить его баварским пивом…
– Вы должны уяснить себе, что вы на целые столетия являетесь представителями Великой Германии и знаменосцами национал-социалистической революции и новой Европы. Поэтому 1) Вы должны с сознанием своего достоинства проводить самые жестокие и самые беспощадные мероприятия, которых от вас потребует государство. Отсутствие характера у отдельных лиц, безусловно, является поводом к снятию их с работы. 2) Не разговаривайте, а действуйте. Русского вам никогда не переговорить и не убедить словами. Говорить он умеет лучше, чем вы, ибо прирожденный диалектик и унаследовал «склонность к философии». Меньше слов и дебатов. Главное – действовать. Русскому импонирует только действие, ибо он по своей натуре… сентиментален. Вы должны быть людьми дела…, тогда русский охотно подчинится вам. Держитесь подальше от русских, ибо они не немцы, а славяне. Не устраивайте никаких попоек с русскими. Не вступайте ни в какие связи с женщинами и девушками подчиненных вам предприятий. Если вы опуститесь до их уровня, то потеряете авторитет в глазах русских. Исходя из многовекового опыта, русский видит в немце высшее существо, заботьтесь о том, чтобы сохранить авторитет немца. Остерегайтесь русской интеллигенции, как эмигрантской, так и новой – советской. Эта интеллигенция обманывает, она ни на что не способна, однако обладает особым обаянием и искусством влиять на характер немца. Этим свойством обладает и русский мужчина, еще в больше степени, чем женщина. 3) Не заряжайтесь коммунистическим духом. Русская молодежь на протяжении двух десятилетий воспитывалась в коммунистическом духе. Ей не знакомо иное воспитание. Поэтому бессмысленно наказывать ее за прошлое. Мы не хотим обращать русских на путь национал-социализма, мы хотим только сделать их орудием в наших руках… Справляйся сам и тогда Бог поможет тебе.
* * *
Из приказа командира 1-й пехотной дивизии вермахта Ф. Клеффеля (13.09.1941)
– Перед дивизией – новый участок фронта: окружение Петербурга с миллионами жителей. Мы будем обходиться с ними как с крепостью и голодом заставим его сдаться. Эта борьба требует, чтобы у нас не появилось ни малейшей жалости к голодающему населению, даже женщинам и детям. Эти женщины и дети являются русскими, которые, где это только было возможно, совершали жестокие преступления в отношении наших товарищей. Поэтому я приказываю, что ни один русский солдат и ни одно гражданское лицо, будь то мужчина, женщина или ребенок, не будет пропущен через наш фронт. (Н. Ломагин, «В тисках голода. Блокада Ленинграда в документах германских спецслужб, НКВД и письмах ленинградцев». М.: Яуза-каталог; Историко-культурный центр Карельского перешейка, 2017. С. 64).
ОНИ БЫЛИ ПЕРВЫЕ
Самые первые (!) в истории Великой Отечественной войны тараны произошли в небе над Псковом. 28 июня 1941 года шестерка истребителей вылетела на перехват вражеских бомбардировщиков в район станции Черская, чтобы прикрыть переправы над рекой Великой. «Юнкерсы» в беспорядке сбросили бомбы и стали уходить от преследования. В конце боя истребитель Петра Харитонова настиг врага, но боезапас закончился. Тогда пилот винтом своего самолета отрубил хвостовое оперение фашистского Ю-88, и тот рухнул на землю. Харитонов сумел посадить машину с убранными шасси в поле неподалеку от аэродрома. Через несколько часов (!) истребители полка отразили налет немецких бомбардировщиков на свой аэродром. Летчик Степан Здоровцев пулеметными очередями заставил замолчать обоих фашистских стрелков, а когда кончились патроны, повторил маневр своего однополчанина. Вражеская машина была сбита, а Здоровцев умело посадил самолет на аэродром и уже на следующий день вновь вылетел на боевое задание.
29 июня девятка летчиков того же полка, прикрывая Псков, вступила в бой с группой бомбардировщиков и истребителей врага. Михаил Жуков, даже израсходовав боезапас, имитируя атаку, сумел загнать фашистский самолет в Псковское озеро. Уникальность подвига псковских летчиков состояла в том, что они при таране сохранили себя и свои самолеты, смогли продолжать на них боевые вылеты.
ШЕСТЬ ДНЕЙ И ВСЯ ЖИЗНЬ…. (ИЗ ДОМАШНЕГО МАРТИРОЛОГА)
Двоюродная сестра отца Тамара Львовна Обухова (1922 г.р.) на войне пробыла меньше недели… Шестой Сталинский стрелковый корпус, сформированный из сибиряков-добровольцев, принял свой первый бой 23-го ноября 1942 возле деревни Дмитровка, а уже 25-го перешел в наступление. Через три дня подразделение, где проходила службу санинструктор Обухова, вышло к городу Белому. В этом бою она и погибла. Рассказывают, когда солдаты ворвались в первую линию обороны немцев, им попался блиндаж. Сначала в него кинули гранату, а когда дым рассеялся, сунулись туда, но какой-то недобитый фриц полоснул из автомата. Тома была в первой группе наступающих бойцов, она первая и погибла. Было ей всего 20 лет, и война для нее продолжалась 6 дней. Первичное место захоронения деревня Шайтровщина, Бельский район Смоленская (Тверская?) область, братское воинское кладбище. В числе девяти студенток мединститута по призыву шахтеров Кузбасса она добровольно вступила в шестой стрелковый корпус второго формирования. В домашнем архиве сохранилась только одна фотография, на которой ей 16…
ФОТО АВТОРА
СУЖЕНЫЙ-РЯЖЕНЫЙ (РАССКАЗ МАТЕРИ)
...В канун Рождества 1944 года деревенская молодежь, собравшись на вечорку, решила погадать. Зажгли свечи, расставили зеркала. Долго не могли решить, кто будет первым. Наконец самая отчаянная девчонка, теряя сознание от страха, заглянула в зеркальный туннель и увидела в его конце… своего суженого: тот был в офицерском мундире и при погонах. Немного придя в себя, она рассказала подругам о том, что приготовила ей судьба, но те подняли ее на смех:
– Дурочка, в Красной Армии погон-то нет! Придется тебе выходить замуж за беляка.
В глухой псковской деревеньке, которая была еще под немцами, молодежь еще не знала, что в 1943 году личному составу Красной Армии вернули погоны. После освобождения она уехала с сестрой на Дальний Восток, где вскоре вышла замуж за старшего лейтенанта – офицера.
«А У СЕРДЦА ТАЙНА….»
Отец никогда не рассказывал о войне. На все мои мальчишеские вопросы, типа, «как вы там фашистов били?», либо отмалчивался, либо пытался сдержанно шутить. Единственное, о чем он позволил себе вспомнить из военной биографии, это про то, как в нашем семействе появился самый настоящий американский патефон. Во всех переездах нашу семью неизменно сопровождал этот ящик с заграничным клеймом Columbia. К машинке прилагалась и несколько пластинок на 78 оборотов. Когда мы приходили в гараж, где она хранилась, я неизменно доставал ее с полки и заводил что-то душещипательное:
– У меня есть сердце, а у сердца тайна… – хрипел из мембраны утесовский голос. Казалось, он был сильно простужен.
...Это было уже на Дальнем Востоке, во время войны с Японией. Командир взводоуправления старший лейтенант Александр Моисеенко получил приказ: корректировать огонь батареи с передовой. Когда прошла зеленая ракета, вместе с пехотой вместе со связистом они бросились в атаку. Не знаю, что стоило им пройти эти триста метров, но опомнились они уже в японских окопах, откуда японцы без особого сопротивления драпанули. В офицерском блиндаже отец и нашел этот трофей, который на правах военной добычи стал его собственностью. В те времена американские патефоны очень ценились, потому что в отличии от совнархозовских, имели не одну, а две (!) «вечные» пружины. Однако пластинки, как японские, которые он подобрал в блиндаже, так и отечественные, купленные позже, таким качеством не обладали. Вскоре от былой отцовской коллекции не осталось и следа. За исключением двух-трех раритетных экспонатов: «Вот кто-то с горочки спустился», «Называют меня некрасивою», все тот же Утесов.
Теперь этот запыленный футляр хранится на даче. Иногда, чтобы потешить внуков, мы заводим американскую – вечную! – пружину и в который раз надтреснутый голос Леонида Утесова что-то бормочет про сердце и его тайну. А отца уже нет – ушел… В последние годы он все больше молчал. Смотрел на нас и молчал. О чем он думал, что вспоминал? – так и осталось для нас тайной сердца, которую каждый человек уносит с собой. Навсегда. В наследство нам достались его награды – все это хранится в отдельной шкатулке, да трофейный патефон с фирменной металлической нашлепкой – Columbia.
«К ЕДИНСТВЕННОЙ МАМЕ НА СВЕТЕ….»
Во время одной из заграничных командировок в аэропорту Стокгольма обратил внимание на мальчика лет пяти с плакатом – «путешествую один, помогите…» и далее – номер рейса. Его сопровождали две стюардессы. Они довели ребенка до стойки регистрации, и пока малый безмятежно ел мороженное, сдали его багаж, оформили ему посадочный талон отвели на посадку. Вспомнилась другая, на этот раз уже военная история
…На лето ее, десятилетнюю девочку, отправили в Псков, к бабушке, а буквально через неделю началась война. С последним эшелоном они буквально вырвались из города и вскоре оказались в Москве. Сразу выяснилось, что мать с предприятием эвакуировали в Магадан, а отец погиб в первые дни войны в Белоруссии. Три года они мыкались по углам. Наконец через специальный центр, где помогали искать пропавших без вести, установили адрес матери. Бабушка купила билет, собрала кое-какое барахлишко и посадила ребенка на поезд. Сначала она две недели ехала до Владивостока. Потом на перекладных и попутках добралась до порта Находка. Выяснилось, что пароход уже шел, а следующего нужно было ждать целый месяц. Чтобы не пропасть с голоду пошла в помощницы к поварихе поселковой столовки: нянчилась с ее грудным ребенком. Ходила с женщинами в тайгу, собирала черемшу, продавала на рынке. Вырученных денег едва хватило на билет до Магадана. По морю шли еще неделю, и все это время она по вечерам пела матросам в кают-компании. За это ее на камбузе кормили. Репертуар был самый востребованный для того времени: «Огонек», «Вставай страна огромная», «Синий платочек», «Землянка».
Когда пароход вошел в бухту, на сопках и по берегам уже лежал снег.
– Я была в летнем платьишке, на ногах сандалии, на голове беретка, а в руках чемодан, который мне матросы забили хлебом и ленд-лизовской тушенкой, – вспоминала Маргарита Владимировна Л(укачёва), заслуженный врач СССР, отличник Здравоохранения. – С пирса мать передала на борт плед, меня в него завернули и первой подали на землю. Был сентябрь 1944 года…
«ТАКОГО ЛИКОВАНИЯ ЕЩЕ НИКОГДА НЕ БЫЛО….»
Ежегодно, в мае в областном объединенном музее-заповеднике проходит ставшая уже традиционной акция: «Я дарю музею…». Среди массы странных вещей, которые подчас приносят доброхоты, неожиданным образом оказалось и письмо, которое передала в фонд древлехранилища Людмила Ефимовна Таращанская. Это было письмо ее сестры Риты (Маргарита Таращанская в то время была студенткой Московского педагогического института имени Ленина. Впоследствии – закончила аспирантуру, защитила кандидатскую диссертацию по психологии. – Прим. ред.), которая стала свидетельницей того, как Москва праздновала День Победы:
«Дорогие мои! Описать все то, что происходило вчера в Москве, конечно, невозможно. Но попытаюсь описать вам хоть то немногое, что я видела. Ночью у нас в общежитии творилось что-то невероятное: всех будили и полуодетых вытаскивали в коридор, где все обнимались, пели и плясали. А назавтра в институте был такой митинг, у всех блестели слезы на глазах и плясали до тех пор, пока совсем не лишились сил. Вечером мы поехали на Красную площадь… Не совру, если скажу, что туда направилась вся Москва. Уже в 8 часов вечера в метро творилось что-то ужасное. Милиция ушла, так как справиться все равно не было никакой возможности. Наконец нас вынесло на площадь Свердлова, и отсюда сплошной людской поток (нельзя было даже повернуться) понес нас к Кремлю. Там мы уцепились за дверь Исторического музея и только таким образом остались на Красной площади.
Впервые звезды башен горели так ярко, а я их вообще увидела впервые. Ровно в 10 часов прогремели выстрелы, появилось такое количество прожекторов, что даже трудно было себе представить. И все они скрещивались над Красной площадью, так что небо над площадью было, как густая сетка, пересечено разноцветными лучами. При выходе с площади мы увидели высоко в небе на аэростатах красный флаг и серебристый портрет Сталина. Они переливались от ветра, как волны, и все зачарованные смотрели на это прекрасное зрелище. А после салюта бесчисленное количество самолетов с цветными лампочками бросали разноцветные ракеты. Было светло, как днем. Народ подхватывал Героев СССР и подбрасывал их высоко на руках, останавливали американские машины, и ошеломленные американцы тоже взлетали в воздух. Я встречала старика, который носил огромную бутылку вина и две рюмки, предлагая всем выпить с ним. При свете прожекторов бросали в воздух уйму денег, и они светились в воздухе… и все время летали над головами. А потом пошли танцы. Сколько оркестров и столько танцующих людей: молодых и стариков. В одном кружке танцевал дедушка с длинной белой бородой. Да еще так отплясывал! Машины не могли двигаться и шли так медленно, что на них тут же на ходу влезали и пели песни.
Такого ликования еще никогда не было, и этот день навсегда врежется в память у всех, кто это видел. Когда я стояла на Красной площади и представляла себе вас у радио, как мне хотелось, чтобы вы были здесь, около меня. Ведь мы все вместе так долго ждали этот день!
В метро я встретила Броню с Эллочкой. Она носила в кармане извещение о смерти сына сестры Аркадия и не имела сил отдать ей в такой день. Когда она рассказывала мне об этом, я вспомнила об Аркадии… Какой ужас, накануне перемирия. И радостно, и грустно, как вспомнишь, сколько погибло. На этом кончаю. Целую всех крепко, передайте мои поздравления всем знакомым. Рита».
