На Netflix вышла «Блондинка» — вымышленный байопик Мэрилин Монро с Аной де Армас в главной роли. Поставил его выдающийся австралийский режиссер новозеландского происхождения Эндрю Доминик — постановщик эпичного вестерна «Как трусливый Роберт Форд убил Джесси Джеймса» и фильма-концерта «Еще раз и с чувством». Какой предстает икона Голливуда в «Блондинке» и почему фильм разделил публику, размышляет Алексей Филиппов.
Сначала в бездну свалился тигр…
Любимая плюшевая игрушка маленькой Нормы Джин Мортенсен (
Лили Фишер). Девочке уже в семь лет намекнули, что ее интересы в этом мире несущественны. 1933 год, Лос-Анджелес в фарватере Великой депрессии. Мама (
Джулианна Николсон) выносит Норму в одной сорочке из дома и везет на вершину голливудских холмов. Ночная Калифорния охвачена пожаром, но Глэдис Монро уверена, что ближе к вершине Олимпа их с дочерью ждет безопасный особняк кинозвезды. Любви всей ее жизни. Отца очаровательной Нормы. Того, чье имя нельзя называть, а портрет — трогать липкими пальцами. В сознании Глэдис бушует своя стихия.
Собственно, одержимость Нормы Джин мистическим отцом, письма от которого оборачиваются жестокой шуткой, — сродни поиску божественной фигуры, способной подтвердить ее значимость. Рефреном в фильме возникают ситуации, когда Монро поступает так, как от нее хотят — продюсеры и ухажеры, драматурги и президенты. Словно она не человек, а прибор для исполнения отдельных функций (например, деторождения), предмет, который можно выкинуть, как только надоест — вроде того же плюшевого тигренка. Если брать шире — то любой смотрящий на Норму Джин как будто может подчинить ее, хотя бы краткосрочно, своей воле. С таким — очень мелодраматичным — доверием она смотрит на окружающих. Подобно очаровательной в своей беззащитности героине «
Огней большого города» (1931), чей постер сгорел в калифорнийском доме Монро.
«
Как будто ты сама себя родила», — посмеивается Кэсс Чаплин (
Ксавьер Сэмюэл) над псевдонимом Мэрилин, но это всего лишь хлесткая фраза для его фантазии о ней и ее потребностях. Как для
Артура Миллера (
Эдриан Броуди) она — непорочная Магда, а для миллионов кинозрителей — кто-то еще. Доминик словно собрал музей химер, чтобы доказать: мантра «У каждого своя Монро» существует рука об руку с фактом, что большинству неинтересна личность вне мифа. Конструировать ради этого трехчасовую фантасмагорию, вобравшую в себя все ужасы «мужского взгляда», как в исполинской кунсткамере, представляется не столько смелым художественным жестом или деконструкцией мифа — сколько очередной фантазией. Возможно, в формате видеоэссе такой каталог гендерных стереотипов и их визуальных маркеров оказался бы для зрителей более полезным. Однако «Блондинка», в отличие от своей интерпретации Монро, не готова сделать шаг навстречу хоть кому-то.
