Актриса контрастов: памяти Инны Чуриковой
Ушла из жизни народная артистка СССР Инна Чурикова. Великая русская актриса упокоилась на Новодевичьем кладбище. Диапазон сыгранных ею ролей грандиозен и безграничен: от юродивых девиц до особ королевских кровей, от несуразных простушек до изысканных красавиц, от наивных дурех до убежденных сильных личностей.
Ушла из жизни народная артистка СССР Инна Чурикова. Великая русская актриса упокоилась на Новодевичьем кладбище. Диапазон сыгранных ролей ею грандиозен и безграничен: от юродивых девиц до особ королевских кровей, от несуразных простушек до изысканных красавиц, от наивных дурех до убежденных сильных личностей.
Постоянные контрасты сопутствовали и в жизни, с ранних пор, прочерчивая рисунок судьбы. В школьные годы никто и заподозрить не мог в ней будущую актрису — верила только мама: называла красавицей и восхищалась причудливыми играми дочки, воображавшей себя волшебницей. В театральной студии для старшеклассников ей доверяли небольшие характерные роли — на иное она и не претендовала, а педагог Лев Елагин почувствовал в ней самобытный актерский дар и благословил на поступление в театральный институт. На экзамене в Школе-студии МХАТ абитуриентке посоветовали посмотреть на себя в зеркало и не приняли, но, к счастью, профессор Щепкинского училища Вениамин Цыганков взял на курс, разглядев в неканонической внешности девушки особую женственность и уловив ее чуткую нервную природу, но, правда, прокомментировал: «Она — дура или гений».
Путь на сцену оказался тернистым: выпускницу-отличницу не взяли в родной Малый театр, где студенты «Щепки» участвовали в массовках, отказали и в Театре Сатиры. Почти из жалости зачислили в ТЮЗ. Дебютная роль — третья Баба-яга, а потом — целый зоопарк зверушек. Каждому юная актриса сочиняла пластику, а для Лисички в «Зайке-зазнайке» по пьесе Сергея Михалкова не только изучила повадки, но и выстроила судьбу плутовки. В каждом детском театре советских времен нравственность зрителей оберегала педагогическая часть, и педагогов насторожила чувственность и эротичность рыжей Патрикеевны. Пришлось играть поспокойнее.
И в эти же годы, в середине 60-х, Чурикова снялась в нескольких фильмах Георгия Данелии: в «Я шагаю по Москве» — девушка на конкурсе, выигравшая петуха в клетке, и небольшая роль в картине «Тридцать три» — Розочка, поклонница Травкина. Марфушка в фильме Александра Роу «Морозко» принесла серьезные разочарования: «На озвучании я показалась себе такой страшной, что была близка к мысли никогда больше не сниматься в кино». Но именно благодаря этим ролям Инне Михайловне улыбнулась судьба — в судьбу она всегда крепко верила. Ее увидел Глеб Панфилов, на каком-то интуитивном уровне угадал в ней большую актрису и пригласил на главную роль в фильм «В огне брода нет». В первоначальном варианте фильм о санитарке передвижного госпиталя, художнице-самородке Тане Теткиной назывался «Святая душа». Это была и душа героини, и Инны Чуриковой. Фильм представлял неузаконенный образ революции и Гражданской войны, и его выход притормозили.
В картине Панфилова «Начало», которая принесла актрисе всенародную известность, вновь хрупкая двойственность. Фильм в фильме, сюжет в сюжете: режиссер, мечтающий снять картину об Орлеанской деве, увидел ее в скромной фабричной девчонке. Вечерами она, Паша Строганова, играла в любительском театральном кружке Бабу-ягу, чудаковато перемещаясь по сцене. Девушка получает предложение сняться в настоящем кино в роли Жанны д’Арк. И далее — крутой наворот страстей, который мог «разрулить» только мощный талант Инны Чуриковой.
В 1974-м актриса получает предложение сыграть в Театре имени Ленинского комсомола главную роль в спектакле «Тиль» Марка Захарова. Режиссер решил, что все женщины, которых встречал любвеобильный романтик, авантюрист, острослов Тиль, должны напоминать ему Неле. Чурикова играла всех с сокрушительной эмоциональной силой. На этом перекрестке образов ее Неле была нежной, тревожной, хрустальной, странной, немного «нездешней», ослепительно прекрасной. После «Тиля» к актрисе пришла настоящая театральная слава, она обрела свой театральный дом, в котором прожила без малого полвека.
В историю войдут два прекрасных тандема: Инна Чурикова — Марк Захаров, Инна Чурикова — Глеб Панфилов, для этих режиссеров она стала «своей» актрисой, собеседником, оппонентом, проводником идей. Помним, конечно, работы и с другими режиссерами: Семеном Арановичем и Андреем Кончаловским, Петром Тодоровским и Станиславом Говорухиным, Кареном Шахназаровым и Жорой Крыжовниковым, Романом Самгиным и Леонидом Трушкиным. С ними связаны прекрасные, но все-таки «отдельные» образы.
Глеб Панфилов снимал Инну Чурикову во всех своих фильмах — за исключением, пожалуй, только картины «Романовы. Венценосная семья», появившейся в год миллениума, но императрица Александра Федоровна говорила ее голосом. Марк Захаров дарил роли в лучших своих спектаклях, признаваясь: «Ее божественные импровизации, где высокая трагедия парадоксальным образом соседствует с комедийной стихией, — легли в основу многих спектаклей «Ленкома». Сарра в «Иванове» Чехова, Комиссар в «Оптимистической трагедии» Вишневского, Ира в «Трех девушках в голубом» Петрушевской, Мамаева в «Мудреце» по Островскому, Аркадина в чеховской «Чайке», Фекла Ивановна в гоголевской «Женитьбе». Ни в одной актриса не повторяла себя. Героини Чуриковой потрясали достоверностью, в них она могла быть мадонной и клоунессой, взмывать к трагическим высотам и заставлять хохотать до слез. Непредсказуемая актриса без амплуа. Когда она появлялась на сцене, зал замирал — зрители словно боялись пропустить подробности, из которых складывался каждый образ. Ее Гертруда в «Гамлете» в постановке Глеба Панфилова (для жены и музы им поставлены пять спектаклей) — путь от почудившегося позднего счастья к полному краху надежд, когда упавший пышный парик открывает голову старухи. Крутой замес интонаций и невероятная «правда жизни» — не королевской, а женской и внеисторической. Роли Инны Чуриковой складываются в энциклопедию женской души, и похожих в ней нет. Она досконально знала своих героинь и говорила о своем вечном страхе: «Всегда боюсь чего-то не разглядеть в роли — тогда исчезнет истинное и получится полуправда».
Великая актриса с безграничными психофизическими данными, кумир нескольких поколений, она так и не позволила себе звездности: «Как я не люблю шумихи вокруг своей персоны, меня охватывают стеснение и неловкость». В правдивости сказанного мне удалось однажды убедиться. На шумной премьере в Большом театре она была с сыном, мое место оказалось чуть поодаль. Потянулась череда поклонников, и Инна Михайловна смиренно отвечала каждому, но скрыть неуютности ситуации не смогла. Когда же к ней подходил кто-то из знакомых, она менялась неузнаваемо и с душевным сиянием и материнской гордостью представляла сына. Казалось, вижу двух разных людей.
Последнее время Инна Михайловна нечасто выходила на сцену, но ее присутствие придавало стабильности современному искусству. Уходят великие, и все правильные слова о неизбежности финала и о том, что прожита жизнь достойная, трудовая, талантливая, — не помогают. Инна Михайловна завершила свой путь, нам же остались фильмы и записи спектаклей. В них можно открывать глубины новых смыслов и не забывать неизменные человеческие ценности.