Итак, правительство приняло очередную версию «Общенационального плана действий, обеспечивающих восстановление занятости и доходов населения, рост экономики и долгосрочные структурные изменения».
План оказался сильно дешевле, чем ожидали, бюджету он должен будет обойтись в 5 триллионов рублей.
Все предыдущие меры поддержки, принятые ранее, в расходную часть плана уже вписаны. Если совсем коротко:
Рост цен на нефть в качестве главного условия успешности программы предполагается по умолчанию.
Интересны и сроки «восстановления». До сентября экономика будет адаптироваться к текущему состоянию (это потому, что сделка ОПЕК+ насчет сокращения нефтедобычи может быть продлена до сентября). Следующие полгода займет стадия восстановления, а уже летом 2021 года обещается активный подъем. Этот подъем вернет рост «реальной заработной платы на уровне не менее 2,5% в годовом исчислении», а «долю населения с доходами ниже прожиточного минимума» опустит ниже уровня 2019 года.
Чтение плана даже завораживает. Одно перечисление антикризисных мер занимает почти 120 страниц. И, кстати, нет оснований сомневаться, что написанные там меры (особенно в части выделения денег на инфраструктурные проекты и попыток тотального учета всего, что можно учесть) будут выполнены. Другое дело, сделают ли они нашу жизнь лучше и веселее, как обещает начальство.
Лукавство составителей плана заключается в том, что, рассуждая об индикаторах его выполнения, они оперируют относительными показателями, а не абсолютными.
Например, «рост реальной зарплаты на 2,5%» звучит прекрасно, но о какой сумме может идти речь? От какого уровня должна будет «отталкиваться» зарплата? От МРОТ?
Министерство экономического развития прогнозирует, что спад доходов по итогам года должен составить 3,8% (с учетом инфляции и обязательных платежей). Не может быть, чтобы так мало, скажут в «Центре развития» Высшей школы экономики.
По расчетам экспертов ВШЭ, во втором квартале реальные располагаемые доходы россиян уже обрушились на 21,8% в годовом выражении.
А по итогам 2020 года спад доходов в реальном выражении может составить 8,2–12,1%, более чем втрое превышая прогноз Минэкономразвития. По оценке ВШЭ, уровень жизни «вернется в прошлое» на 12 лет — к уровню 2008 года. А все меры правительства по выплатам пособий компенсируют не более 10–12% от потерянных доходов.
В своих расчетах ВШЭ исходит из предположения, что работу потеряют 12,5% населения, а еще столько же будут получать лишь половину от прежнего заработка. Пока что опросы показывают, что половина российских компаний уже «оптимизировала» каждого пятого работника. Еще треть собирается сократить штаты в ближайшее время. По данным «Центра развития ВШЭ»,
Падение доходов уже сказалось на потребительском рынке: по данным Росстата, во время «карантинного апреля» Россия стала лидером по сжатию конечного потребительского спроса на товары и услуги.
А именно потребительский спрос тянет за собой малый и средний бизнес. Нет денег — нет любви. Согласно опросам Росстата, 54% компаний малого производственного бизнеса называют главной проблемой недостаточный спрос на внутреннем рынке. А второй проблемой является высокий уровень налогообложения. Так что отсрочки по уплате налогов — хорошая мера в кризис, но после того как они закончатся, хватит ли у граждан денег чтобы компенсировать рост налоговой нагрузки? Ведь все налоги в конечном счете оплачивает потребитель.
Получается, что с планом «восстановления» что-то сильно не так.
Если доходы сокращаются, падает спрос на продукцию и услуги малого и среднего бизнеса. Если падает спрос на продукцию и услуги малого и среднего бизнеса, там начинают сокращаться рабочие места и зарплаты. Если там сокращается работа, значит, на рынке труда увеличивается предложение дешевой рабочей силы. Если увеличивается предложение дешевой рабочей силы — значит, крупные предприятия теряют мотивацию к увеличению зарплат своим сотрудникам (и заодно — к техническим инновациям). Тогда откуда возьмется мотивация к инвестициям и рост зарплат вместе с ростом потребления? Решить проблему потребительскими кредитами, как ее решали последние десять лет, не получится — по данным ЦБ, каждый четвертый заемщик в России уже отдает банкам 80% ежемесячного дохода.
Все так, могли бы сказать авторы «Плана восстановления», мы посчитали правильно.
Просто в России, с нашей точки зрения, существуют две экономики, а не одна.
Первая, назовем ее «производственно-сырьевой», ориентирована на экспорт или на обеспечение экспорта. Одни корпорации качают нефть или добывают руду, другие корпорации делают трубопроводы для нефти или рельсы, по которым повезут руду в морские порты, или вагоны, в которые руду будут грузить. Вместо руды может быть металл, или удобрения, или лес — это уже непринципиально. Скажем так, это экономика «добычи и упаковки» природного ресурса. Она же служит источником валютной выручки, а эта выручка обеспечивает стабильность бюджета и служит источником сверхпотребления руководящей верхушки.
«Вторая» экономика — потребительская, она обеспечивает повседневную жизнь людей, занятых в «первой» экономике. Здесь все иначе: эта экономика сильно зависит от импорта и постоянно претендует на часть валютной выручки, зарабатываемой в первой экономике. Это обстоятельство чрезвычайно раздражает начальство. Совсем без «второй экономики» не обойтись, но, если это потребление сократится, с точки зрения начальства, не произойдет ничего страшного: больше останется валютной выручки в первой экономике.
Простой пример такой логики: в «плане восстановления» говорится мерах, направленных на «ускоренное развитие» внутреннего и въездного туризма для повышения привлекательности и качества отдыха в России». В переводе на русский язык:
на въезд границы будут открыты — нужна валюта, а на выезд — нет, потому что… Верно, потому что нужна валюта.
В прошлом году россияне потратили на зарубежный отдых 20 миллиардов долларов, а в этом году никто не позволит вам гулять по заграницам. Сидите дома, если не хотите попасть в обсерватор за свой счет.
И падение потребления, которое зафиксировал Росстат, с точки зрения начальников, хорошо и правильно: не ходили в магазины — вот и еще сколько-то сэкономили миллиардов нефтедолларов. В этом году уже более 65% всех сетей в России планируют закрыть в среднем по 15 торговых точек, 30% из них — представители фэшн-отрасли. Ну и нечего модничать, скажет начальник.
Люксовые бутики работать будут, а больше нам ничего и не надо.
И падения доходов в «потребительской экономике» начальство совсем не боится, потому что именно за счет снижения зарплат и планирует поддержать инвестиции в любимой «производственно-сырьевой» экономике.
Потому что отечественные банки, работающие «на границе» между производственной и потребительской экономиками, очень здраво оценивают перспективы всяких «импортозамещений» и «прорывов» и не торопятся финансировать промышленные инициативы начальства. Доля российских банков в кредитовании инвестиций в основной капитал в 2018 году составила лишь 6,2%. Поэтому больше половины таких инвестиций составляют собственные средства предприятий. Откуда они могут взяться? Увеличивать выручку не получается, выручка российской «производственно-сырьевой» экономики — это производная от ситуации на мировом рынке. Сокращать собственное потребление начальства и экспорт капитала никто не собирается. Остается «оптимизировать» трудовые издержки. Меньше зарплаты — выше прибыль. Поэтому падение потребления — в логике начальства — это не проблема, а преимущество, и специально восстанавливать его никто не собирается. Выкрутятся люди из ситуации — ну и ладно, но как цель это не стоит.
Вообще, план демонстрирует, что начальство до сих пор представляет себе экономику как ряд картинок из журнала «СССР на стройке», где бодрые рабочие в одинаковых бушлатах с лопатами и отбойным молотками на плече шагают на строительство «гигантов пятилетки». С той только поправкой, что доходы от работы «гигантов» начальство планирует оставить лично себе.
Чтобы рабочие шагали бодрее, нужно сделать так, чтобы работа в таких корпорациях была главным источником средств к существованию. Этим, собственно, начальники с успехом и занимаются, да и весь «план восстановления» написан об этом. Тем более что именно этот рецепт — снижение доли затрат на труд в себестоимости продукции — начальство уже с успехом применяло дважды: в 1998–99-х и в 2014–15 годах, и все получалось. Почему бы не повторить тот же опыт в 2020-м? Только надо еще больше снизить расходы на труд в долларовом выражении. Это можно сделать за счет девальвации рубля, но цена на нефть начала расти. Значит, это можно сделать либо за счет роста безработицы и уменьшения альтернативных возможностей заработка. А можно сочетать все три инструмента вместе.
Еще больше, чем обесценить труд, начальству хотелось бы организовать всю работу в стране «как на гравийном карьере, где как только один из заключенных разгибал спину — он был сразу же виден».
Это не так уж сложно устроить, рассуждает начальник, на то и «цифровизация». Как только заставят идентифицировать пользователей крупнейших агрегаторов товаров и сервисов через систему портала госуслуг, так и будут люди платить налог с каждой проданной или купленной старой тряпки.
Так что план выглядит вполне логичным. Правда, он не совсем о том, что написано на его обложке. Но для решения настоящих, а не выдуманных задач он вполне продуман.
Странно другое — в плане очень глухо упомянуты банки.
Такое впечатление, что финансовое сообщество в составлении «плана переплавки трудового ресурса в промышленные инвестиции» участия не принимало.
Это странно, потому что именно банки, по идее, должны владеть реальной информацией о положении дел в экономике. По-другому не может быть. Там, где создаются деньги, там должна быть и точная оценка рисков. Именно банки объективно заинтересованы и в росте экономики, и в ее диверсификации — чтобы деньги их вкладчиков и владельцев не зависели критично от ситуации на нефтяном рынке. Именно банки (да и финтех в целом) — наиболее «быстрый» сектор в современной экономике. Кстати, Илон Маск, сегодняшний технологический ньюсмейкер номер один, пришел «в производство» именно из «финансовых технологий» (PayPal). Но впечатление такое, что мнение банков в «Плане» учтено не было.
Вариантов может тут быть два: либо банкиров никто не спрашивал, либо они сами не приняли участия в составлении плана. И тот, и другой вариант говорит о том, что реализация замыслов начальства может столкнуться с самыми неожиданными затруднениями.
Дмитрий Прокофьев
экономист, для «Новой»
