Марьян Беленький, эстрадный драматург, автор монологов Клары Новиковой, Геннадия Хазанова, Яна Арлазорова, переводчик, журналист
 |
2 февраля 2012, 18::29 |
Говорить об этом не принято. Русские об этом не говорят из опасения прослыть антисемитами, евреи – из-за возможных обвинений в нарушении корпоративной этики. Советский юмор был еврейским. Советская массовая песня была еврейской. Увы, из песни, как из анекдота, слов не выкинешь.
«Много песен над Волгой пропето, да напев был у песен не тот». Правильный напев был у братьев Покрасс, Матвея Блантера, Исаака Дунаевского, Сигизмунда Каца, Александра Цфасмана, Леонида Утесова, Марка Бернеса, Аркадия Островского, Оскара Фельцмана, Марка Фрадкина, Яна Френкеля, Владимира Шаинского, Яна Гальперина, Аркадия Хаславского... Список придется оборвать, иначе он займет весь этот очерк.
«Русское поле». Слова Инны Гофф, музыка Яна Френкеля, исполняет Иосиф Кобзон в сопровождении оркестра Всесоюзного радио под упр. Вильгельма Гаука. Музыкальный редактор радиопередачи «С добрым утром!» Лев Штейнрайх.
Хасидские мелодии в Израиле человек русской культуры узнает сходу. Это «блатняк», или, как сейчас говорят, «русский шансон». Правда, тексты другие. Тоника-доминанта-субдоминанта. Блатной квадрат. Сюда вписываются мелодии всех песен Высоцкого. «Русские» в Израиле поначалу очень удивляются, услышав в синагоге кантора (хазана), который славит Господа на мотив «Соловьи, соловьи, не тревожьте солдат». А чего тут удивляться. Источник-то один.
Советская эстрадная песня начиналась с народных еврейских мелодий: слушать тут и тут.
Товарищу Сталину все это очень нравилось. Утесова он в обиду не давал и защищал его от нападок рапповцев и других ревнителей русской культуры.
А теперь вот вам задание: найдите разницу в мелодиях: первая, вторая, третья, четвертая.
Нашли? Приз – в студию!
Шолом-алейхемовский посыл «Мне хорошо, я сирота» стал основным приемом советской юмористики. «А в отдельных магазинах нет отдельной колбасы». «В магазинах нету ваты – выступают акробаты». По сути, и сегодня все монологи Жванецкого и Задорнова – на тему «Как мы с вами плохо живем».
Вспомним 50-е. Дыховичный и Слободской, Масс и Червинский, Райкин, Виккерс и Каневский, Миронова и Менакер, Миров и Новицкий, Виктор Ардов, Александр Израилевич Шуров (куплетист, партнер Рыкунина); основатель московского театра миниатюр Владимир Соломонович Поляков; авторы Райкина Марк Азов и Владимир Тихвинский... Впрочем, в семье не без урода. Как-то затесался в эту компанию Николай Павлович Смирнов-Сокольский.
Единственный райкинский автор – не еврей, который мне известен, – это Вениамин Сквирский. В 60-х годах через передачу «С добрым утром!» отдела сатиры и юмора Всесоюзного радио в советскую эстрадную юмористику пришло новое поколение: Горин, Арканов, Измайлов, Лившиц и Левенбук. 70-е – Хазанов, Шифрин, Клара Новикова. В Питере начали писать Семен Альтов и Михаил Мишин.
На телевидении появились передачи «Веселый мажордом», «Терем-теремок», которые, как говорят, закрыли из-за обилия лиц некоренной национальности среди авторов и актеров.
Немногие представители нацменьшинств (Трушкин, Коклюшкин, Задорнов) подделывались под тот же стиль: «Ой, как нам плохо!».
У истоков КВН стояли три еврея: режиссер Марк Розовский, врач Альберт Аксельрод, ведущий первых КВН, актер Илья Рутберг (отец Юлии).
Вы будете смеяться, но первый советский телевизор КВН-49 тоже придумали три еврея: Кенигсон, Варшавский, Николаевский.
70-е годы я уже застал. Куда бы я ни приходил, на юморе везде сидели евреи – концертные администраторы, режиссеры, редакторы рубрик юмора в радиопередачах, авторы, актеры, кассиры. В Киеве был еще украинский юмор, который писали украинские авторы и исполняли украинские актеры. А в Москве в те годы господство евреев в этом жанре было почти 100%. Я не даю оценок этому явлению, я лишь констатирую то, чему был свидетелем. Единственный еврей в заполярном городке Лабытнанги, куда нас привезли на гастроли, оказался администратором местной филармонии по фамилии Островский. Это о нем ходила легенда:
«В далекий северный город с единственным концертом приезжает Рихтер. По окончании концерта Островский вручает ему билет... В плацкартный вагон. Двое суток до Москвы.
– Простите, я ведь все-таки Рихтер, – возмутился великий музыкант.
– Ай, не морочьте голову. Рихтерóв много, а Островский один».
Помню, еще в 80-х я подошел к Лиону Измайлову – я, мол, эстрадный автор, возьмите меня в концерты. Он посмотрел на меня, как на таракана: «Нам своих нужно устраивать». Своих? Но я ведь – тоже еврей и тоже автор... Он имел в виду московских...
Все это напоминало детскую игру – члены одной команды крепко берутся за руки, другой – пытаются эту оборону прорвать. Прорвать мало кому удавалось.
Тематика скетчей и монологов оставалась той же и в 80-х. Главное – держать дулю в кармане, обмануть цензуру, сыграть на паузе.
Вот классический ход, с помощью которого мы обманывали цензуру. Эту фишку придумал актер Павел Муравский еще в 30-е годы:
«Жить в нашей стране с каждым днем становится все хуже и хуже...
(Зал ахает)
Сказал мне знакомый спекулянт...
(Вздох облегчения)
И он прав...
(Зал ахает)
Потому что спекулянтам в нашей стране действительно с каждым днем все хуже...»
Три поворота в одной фразе. Когда это пишется всплошную, без пауз, цензор не сечет фишку.
Этот прием и сегодня работает:
«Путин – сволочь...
Сказал мне один бандит.
И он прав:
«В 90-е годы мы делали, что хотели, – говорит он.
– А он всех посадил».
Тут главное – паузы выдерживать.
«И тут поперли недостатки всей системы... научной организации труда» (Жванецкий).
В начале 90-х появилась новая команда. Лев Новоженов был редактором отдела юмора «Московского комсомольца», где публиковались Шендерович, Игорь Иртеньев, Владимир Вишневский (и ваш покорный слуга, если кто помнит).
Парадокс в том, что от образа «Тети Сони», созданного Кларой Новиковой, я – автор этого образа – далеко не в восторге. Я никогда не был сторонником «еврейщины» – педалирования еврейского акцента, усиленного жестикулирования, больших пальцев подмышки и прочих утрированных знаков изображения еврея. Тети Сони и дяди Яши остались в далеком прошлом. Их время безвозвратно ушло. Мы, жители больших городов, евреи по национальности и русские по культуре, уже не имеем никакого отношения к той навсегда ушедшей местечковой жизни. И я категорически против того, чтобы нас туда насильно впихивали.
Это потом я узнал, что на самом деле еврейский юмор – это вовсе не анекдоты про Сару и Абрама. Но кто в России слышал имена великих еврейских юмористов Дзигана и Шумахера, всю жизнь смешивших публику на идише? Но это – тема отдельного разговора.
В 1988 году в одном из первых «Аншлагов» (которые тогда шли раз в месяц, а не три раза в день по всем каналам) на советской эстраде впервые за 70 лет появился русский человек. Простой парень из алтайской деревни. «Морда красная» запомнилась всем. Манера исполнения, тематика текстов, внешний вид Михаила Евдокимова – все это разительно отличалось от традиционного еврейского нытья на тему «Как нам здесь плохо живется». Первые свои монологи Евдокимов писал сам, в том числе и «Морда красная». Затем у русского актера появился и русский автор – Евгений Шестаков.
Стилистика текстов Шестакова, тематика, парадоксальный юмор разительно отличаются от стилистики его предшественников. Классического еврейского нытья на тему «Ой, как нам плохо» нет вообще. Шестаков использует элементы русского фольклора и абсурда, присущего западной эстраде. Даже мат в его текстах выглядит народным, а не надуманно интеллигентским. Я подозреваю, что цветистые выражения, которые он в изобилии использует в своем журнале, он сам же и придумывает.
Сегодня на смену евреям в российский юмор приходят армяне и, вы будете смеяться, даже русские. Еврейское господство в этом жанре закончилось. К счастью или к сожалению – это вам судить.
