Первых мобилизованных из Иркутской области отправили в Новосибирск

Мы подъезжаем к вокзалу Гончарово в Шелехове за час до назначенного времени. На привокзальной площади кучкуются омоновцы с вещмешками, стоит машина Росгвардии и автобус МЧС. Спустя время из-за угла дома напротив выворачивает целая колонна полицейских в форме и фуражках. Их на вокзале становится больше, чем гражданских. Пространство замирает в ожидании. Как провожали первых мобилизованных из Иркутской области — в репортаже корреспондентов «ИрСити».

— Интересно, почему тут так много полицейских? — спрашивает меня невысокий мальчишка с живым лицом, школьным рюкзаком и маленькой собачкой Беллой.

Он знает, что сегодня отсюда будет отправка первых призывников, и приехал специально, «чтобы посмотреть». Рассказывает, что ему 12 лет, родители в курсе, где он находится, а в школе даже отпросился. Его брат сейчас тоже военный — проходит срочную службу.

На площади рядом с виадуком ровными рядами стоят коробки с лапшой быстрого приготовления, упаковки быстрорастворимого кофе, чая и бутылки с водой.

— Девчонки, вы к нам? Смотрите, сколько у нас тут еды, девать некуда, — шутливо окликает мужичок, который находится рядом с ними.

Коробки в спецпоезд из 20 вагонов переносит молодой солдат. Через пару часов эшелон заполнят призывники из Иркутска, Ангарска, Шелехова, Иркутского и Шелеховского районов, и он уйдет на запад.

«Сейчас хочешь не хочешь улыбаемся и машем»

У окна, которое выходит на привокзальную площадь, стоит миниатюрная женщина с девочкой и мальчиком-подростками. Вперив взгляд в конец улицы, постоянно с кем-то переговаривается. Подъезд к вокзалу перекрыт полицейскими машинами.

— Они уже на поезд садиться будут, а я на вокзале с ребятишками. Он написал, напугал, что там уже оркестр и всё. Машины не пускают сюда, а люди-то ходят, — говорит она в трубку.

У нее по повестке забрали мужа. Скоро ему исполнится 45. У пары есть старший сын, отслуживший несколько лет назад. Женщина делится, что с тревогой ждет еще одной повестки. А ее знакомый рассказывает, что его 24-летнего сына вернули обратно из военкомата в Дзержинске, потому что набрали необходимое число.

— Не дай бог, чтобы были еще... — говорит одна из женщин.

— Не надо. Ничего не будет. Сейчас махом решится вопрос. Не-не-не, настраиваемся на позитив. Сколько можно эту фигню разводить, — подхватывает другая.

Она провожает племянника. Мать парня сейчас в другом городе, и, естественно, сильно переживает.

— Я тоже ей говорю: «Держись, держись. Плакать будем дома, сейчас хочешь не хочешь улыбаемся и машем. А плакать будем дома». Нам надо их подбодрить и проводить нормально. Ничего, нормально, — делится тетя призывника.

Мужчина с букетом роз и запахом алкоголя вступает в успокоительный для себя диалог с полицейским. Расспрашивает, много ли по Шелехову призванных, полуутвердительно говорит о том, что это, в основном, участники боевых действий, командирские взводы, о том, что с нарушениями разбираются, о том, что новобранцев отправят на обеспечение тылов, а не в зону боевых действий.

У соседнего окна — еще одни провожающие. «Положила пластыри, перекись, нашатырный спирт не положила», — перебирает одна из девушек.

— Да не переживай ты так, он уже взрослый пацан. Сам разберется, — успокаивают ее. Она сосредоточенно смотрит в конец всё той же улицы.

«Не реви. Вернемся все»

Привокзальная площадь наполняется людьми. У кого-то на руках надрывается ребенок, начинает накрапывать дождь. Откуда-то слева выныривают первые призывники — взрослые мужчины с рюкзаками и сумками на плечах, в руках — пакеты с личными сухпайками. Колонна нестройными рядами движется от областного сборного пункта, где ее только что торжественно проводили первые лица области и общественники. А еще — окропили святой водой.

— Батюшка, а можно вопрос? А если я не хочу брать оружие, а хочу двигаться по совести, то что вы на это скажете? — мужчина не дожидается ответа, его перебивает очередная торжественная речь.

В потоке новобранцев слышится: «Мы только за победой!», «С победой вернемся!», «Ура!», «За Россию!». Женщины выискивают глазами своих мужчин.

— Да что там ГАИ? Где-то папка твой идет! — бабушка держит на руках маленького внука, которого полицейская машина с мигалками интересует больше, чем всё остальное.

Несколько женщин собрали пакеты с едой и пытаются вручить их хоть кому-то из призывников: «Возьми, надо, бери, это бескорыстно!» Мальчишка протягивает бородатому мужчине упаковку конфет. Тот не может пройти мимо.

— Спасибо! У нас их и так, конечно, но спасибо! — выкрикивает он.

— Давайте, мужики. Удачи, ребята! Берегите себя, — слышится в толпе.

Ярким пятном на сером фоне выделяется невысокая молодая беременная женщина в красном пуховике. Она едва сдерживает слезы, когда вдруг видит своего мужа:

— Дима!

— Не реви, — обнимает он ее. — Вернемся все.

«Либо разревусь, либо одни маты будут»

Призывники, минуя вокзал, поднимаются на виадук, у лестницы к поезду их встречает серьезного вида мужчина в гражданском и объясняет, кому к какому вагону идти. Новобранцев распределили группами по муниципалитетам. В какой-то момент на виадуке становится не протолкнуться — провожающие ринулись вслед за мобилизованными.

— Товарищи, уйдите в сторону, освободите проход! — раздается окрик. — Провожающие, зачем вы туда идете? Подождите, пусть рассядутся. Не надо вам туда, стойте тут, наверху. А ребенка маленького вы зачем тащите, там куча пьяных мужиков, зачем вам это надо?

— Мы же хотим попрощаться, пообниматься, — отвечают.

Столпотворение постепенно рассасывается, провожающие ищут своих призывников по вагонам. Люди обмениваются репликами, кто-то задается вопросом: «Да зачем это всё затеяли?»

У одного из вагонов несколько готовящихся к отправке в Новосибирск окружили подполковника в возрасте.

— А вы-то поедете?

— Нет.

— И без зазрения совести?

— Я свое уже отъездился.

К подполковнику подводят парня без верхней одежды. Он едва держится на ногах, взгляд затуманенный.

— Вот разбирайтесь, не знаю, откуда он, но сказал, что ангарский, — объясняет человек в военной форме.

Это немедленно вызывает возмущение других призывников.

— Товарищ подполковник, отправьте домой его! Пускай домой едет! Он мне жопу-то не прикроет! — кричит парень с банкой алкоголя в руках.

— Где твои сумки, где вещи?

— Да я хрен знает, — отвечает вновь прибывший и виновато-инстинктивно добавляет: «Пацаны, я в порядке».

Женщины вокруг не могут отпустить своих мужчин. «Ты только пустырника таблетки купи обязательно, у них эффект накопительный», — увещевает мать сына, вытирая слезы.

С журналистами большинство из женщин говорить отказываются:

— Нет. Я зареву, не надо. У меня будут одни слезы и маты.

Эшелон уходит на запад

— Не нойте, мне так легче, — бросает рослый мужчина, вырывается из объятий семьи и решительно заходит в свой вагон.

— Не лезь только на рожон, я тебя знаю, — говорит пожилая женщина сыну. — Господь впереди тебя, Богородица позади тебя.

Его, кроме мамы, провожают жена и сестра с племянницей. У мужчины остаются дома трое детей, ему 42 года, сварщик по профессии.

— Очень тяжело, не понимаешь, куда провожаешь. Страшно, — срывается на слезы его сестра. — А он говорит: «Родина сказала надо — мы идем».

Звучит команда рассаживаться по вагонам. Над вокзалом раздается «Прощание Славянки». Музыку едва слышно на перроне, а в поезде — уже навряд ли. Эшелон трогается. Оставшиеся на улице мужчины поднимают провожающих на троекратное «Ура!» Женщины машут и перекрещивают всех, кого видят в окнах уходящего на запад поезда.

Больше новостей, фотографий и видео с места событий — в нашем Telegram-канале. Подписывайтесь и узнавайте всё самое интересное и важное из жизни региона первыми.